Сокровища Рейха - Томас Гиффорд

Дальнейшее наблюдение показало, что Крюгер имел постоянный контакт со штаб-квартирой международного нацистского движения, находившейся в Мадриде, о существовании которой было известно в определенных кругах. Стейнз знал, что Мадрид – это европейский центр возрождения фашизма, что его сейфы ломятся от золота, вывезенного из Германии задолго до окончания войны.

Из Мадрида осуществлялось руководство и финансировалась деятельность специальных управлений: африканского, общеевропейского и латиноамериканского, а также особого общего отдела, известного под названием «Международный союз националистов». Это была пропагандистская организация, протянувшая свои щупальца почти в каждую страну Западного полушария. К 1951 году, как указывалось в секретном докладе английского правительства, сфера деятельности союза простиралась от Мальмё и Хельсинки до Танжера и Каира, от Рима и Мадрида до Буэнос-Айреса и Далласа. Из Мадрида же текли фонды для инвестирования в различные предприятия всего мира – и Ганс Крюгер служил инкассатором, курьером, функционером, разъезжая по всему свету из музея в музей, от одной частной коллекции к другой, занимаясь во время своих поездок старыми мастерами и новыми фашистами.

Оскар Юджин Лобер-Крюгер был лишь одним из многих. Большинство из них нашли себя в импорте-экспорте, некоторые занялись автомобильным бизнесом, поскольку, вполне естественно, искали пути выхода на международный рынок. Под прикрытием легальных деловых сделок нацисты переправляли огромные суммы из одной страны в другую, подкармливая свою новую партию, внедряясь, где только возможно и где позволял политический климат.

Айвор Стейнз знал это, и появились досье:

«Доктор Иоганн фон Леерс, ярый антисемит, инициатор еврейских погромов».

«Полковник СС Отто Скорцени, лицо обезображено рубцами, рост около семи футов».

«Герой люфтваффе Ганс Ульрих Рудель».

«Полковник СС Оскар Юджин Лобер, любитель искусства».

В январе 1953 года Лобер-Крюгер в качестве одного из членов делегации бывших эсэсовских офицеров и командного состава легиона «Кондор» прибыл в Каир для участия во встрече с Хадж Амином эль Хуссейни – бывшим великим муфтием Иерусалима, давним приверженцем и личным другом Гитлера.

По окончании конференции, длившейся целую неделю, Лобер-Крюгер и трое его соратников удалились на частную виллу в одном из фешенебельных каирских пригородов. В ночь перед тем, как им вернуться в Испанию, их посетили два приличных на вид господина, которые, войдя, извлекли из-под одежды автоматы «брен» и застрелили их. Виллу сожгли дотла. Преступление осталось нераскрытым.

Так сэр Айвор Стейнз обрушил на головы первых обвиняемых карающую длань своей собственной, довольно примитивной разновидности правосудия.

После первой успешной операции по возмездию, осуществленной, несмотря на многочисленные границы и большие расстояния, Стейнз стал наращивать темпы. Сопровождаемый Даусоном, он приехал в Германию, чтобы лично наблюдать за нацистами, которые вновь начали поднимать голову. Существовавшая нелегально НСДАП (Национал-социалистская немецкая рабочая партия) – на ее деятельность власти смотрели сквозь пальцы – к началу 1951 года уже насчитывала более четверти миллиона членов. В Нижней Саксонии другая неонацистская партия – Социалистическая рейхспартия (СРП) – получила на выборах 365 тысяч голосов – более 10 процентов от общего числа избирателей. Стейнз с Даусоном присутствовал на их слетах, слушал их речи.

Все было как и встарь, ничего не изменилось. Так же открыто велась нацистская пропаганда, и людям нравилось это, и многие поверили: война проиграна только в результате измены, не было никаких зверств, газовые камеры в Дахау и прочие лагеря смерти были построены союзниками после войны и забиты телами жертв бомбардировок. Граф Вольф фон Вестарп, бывший журналист и офицер СС, потрясал единственной уцелевшей рукой, протестуя против несправедливого мирного договора. Генерал-майор Отто Эрнст Ремер поносил англичан и американцев, а один из лидеров СРП, некий доктор Франц Рихтер, занявший депутатское кресло в бундестаге, оказался на поверку Фрицем Росслером, нацистским чинушей старых времен.

Запрещение рейхспартии сыграло только на руку нацистам: пусть через черный ход, заявляли они, но мы все же проникнем во все существующие ведомства; вы даже знать не будете, кто мы, но очень скоро экономика, правительство, армия – все окажется под нашим контролем. Они называли это «холодной революцией, проводимой незаметно сверху».

Айвор Стейнз слушал, и появлялись новые досье:

«Группа действия „Адольф Гитлер“».

«Немецкая рейхспартия».

«Вильгельм Майнберг».

«Густав Шроер».

«Адольф фон Тадден».

«Герберт Фрайбергер».

Все обстояло очень просто: СС успешно вернулась к власти в послевоенной Германии. Как бы ни именовались организации – ОДЕССА, «Братство Бормана» или «Шпинне» («Паук»), – в них, по словам Стейнза, скрывались недобитые эсэсовцы, снова, как когда-то, верой и правдой служившие кучке фюреров.

Многие годы, не вызывая ни у кого подозрений и оставаясь нераскрытым, Стейнз вершил правосудие – казнил уцелевших фашистов. Убивать людей – дело исключительно простое, пояснял он нам, если имеется хорошо налаженный механизм. Вся идея заключается в том, чтобы мотив убийства либо совсем не просматривался, либо был настолько очевидным и элементарным, что вас, убийцу, невозможно было выделить из общей массы людей. Многие желали смерти тем, кого убил Стейнз. Но сколько их было, этих гадов? Совсем ничтожный процент от общего числа живущих на земле фашистов. Стейнз скромно преуменьшал масштабы своей деятельности. Это всего лишь начало, в среднем по десятку в год, в целом же пока чуть больше двухсот человек.

Мы с Питерсоном молчали, загипнотизированные рассказом Стейнза. Слышались только крик чаек, свист ветра, шум волн, хлесткие удары дождя по окнам да металлический голос полковника…

И вот, посланный Алистером Кемпбеллом, неоднократно поставлявшим ему информацию, на сцене появляется мой брат Сирил, совершенно посторонний человек, который задавал много вопросов, что полковнику поначалу весьма и весьма не понравилось. Сирил интересовался Гюнтером Бренделем и его женой. С какой стати Кемпбелл направил его к Стейнзу? Тем не менее настойчивость Сирила пришлась Стейнзу по душе, и он, не колеблясь больше, показал Сирилу имеющееся у него досье на Бренделя. Возможно, не последнюю роль в этом сыграло утверждение молодого американца, что в супруге Бренделя он узнал свою сестру. А может, дело было в самом Гюнтере Бренделе – досье на него чересчур распухло, и время его, считай, подошло.

Биография Гюнтера Бренделя на первый взгляд казалась образцовой, почти безупречной, но при внимательном ее изучении создавалось впечатление, что вы смотрите в подзорную трубу не с того конца: вот крошечная фигурка прокладывает себе путь через окровавленные отбросы на бойне истории, стремительно пробирается мимо дымящихся развалин, мимо жертв, отводя глазки, пальчиками зажимая нос, трусливо бежит к следующему зеленому оазису, чтобы потом покинуть и его, оставив, как и всюду, руины и пепелища. Согласно документам, он в 1938 году, в возрасте семнадцати лет, выдвинулся в первые ряды гитлерюгенда. С этого периода жизни Бренделя и начиналось досье Стейнза. В годы войны Бренделя перебрасывали с одного поста на другой, и на каждом он заслуживал только поощрения. С самого начала его прикомандировывали к лицам, занимавшим командные должности, и он переходил от Кессельринга к Кейтелю, от него – к Герингу, потом в рейхсканцелярию для связи с СС. Существовали и фотографии – он, подтянутый, ухоженный, красивый, с Гиммлером, Герингом и Скорцени.

Имелись письма людей, которые утверждали, что он гомосексуалист и именно это расчистило ему путь наверх по военно-политической лестнице. По всей вероятности, Брендель был одним из тех, кто как бы служил связующим звеном между нацистской иерархией и кастой профессиональных военных. По склонности его тянуло к первой, хотя по рождению он относился ко второй. А скорее всего – принадлежал и к той и к другой одновременно.

Каким-то образом Стейнзу удалось заполучить несколько дружеских записок Мартина Бормана к Бренделю, на удивление трогательных, что не соответствовало представлению полковника о Бормане, а также несколько официальных рекомендательных писем.

В то время как в последние недели войны под натиском русских Третий рейх разваливался на куски, Брендель был направлен в Баварские горы помочь создать там оплот, с помощью которого предстояло удерживать последний рубеж обороны. Отсюда позже «оборотни» будут наводить страх и ужас на солдат союзных войск, оккупировавших Германию.

После первого неудачного налета «оборотней» на одну из деревень, где они убили старосту и бросили его растерзанный труп у дверей дома как предупреждение тем, кто сотрудничал с победителями, Брендель исчез из поля зрения Стейнза и даже осведомители потеряли его след.