Брак по-арабски. Моя невероятная жизнь в Египте - Натали Гагарина

Жить хорошо – это иметь комфортное жилье и все, что необходимо для жизни.

Жить хорошо – это путешествовать по всему миру.

Алекс, придя в себя от шока после моего бегства, писал мне каждый день и помногу. И sms, и электронные письма, и мне, и Борису, и Амире, и Маргарите. В длинных, подробных письмах он объяснял свои чувства, наши отношения, наше будущее.

Я либо не отвечала, либо коротко сообщала, что у нас все в порядке, и мы вполне счастливы без него.

Через два дня по приезду мои дети заболели. Я вызвала «скорую». Врач сказал, что это акклиматизация и что она иногда бывает очень тяжелой. Мои маленькие египтяне капризничали и температурили почти неделю.

Никогда раньше и никогда после я не была такой махровой эгоисткой, как тогда. Я была занята только своими чувствами, полна своей обидой и ревностью. Я написала Алексу большое, подробное письмо, где признавалась ему в ненависти.

Я подробно описала ему то же, что и полиции. А потом добавила, что он сам выбрал такую женщину и пусть теперь с ней и живет. Я не могу простить ему обмана, измены, лжи, предательства. Я не могу доверить своих детей человеку, который предает их мать.

Я была настроена очень серьезно. Ни на какие компромиссы я не соглашалась. И в том, что Алекс с Камисом теперь остались без жен, я винила только их.

Карина – глупая женщина, но Алекс-то умный, интеллигентный человек! Однако мужчина, какой бы пост он ни занимал, остается человеком, кого можно привести куда угодно, просто взяв за член.

Мудрость приходит с годами и с опытом. Это сейчас я понимаю, как надо вести себя с мужчиной, а в двадцать пять лет мы все дурочки, какими бы умными ни хотели казаться. Через десять дней после нашего бегства из Египта я получила от Алекса сообщение об аресте Карины и сразу поняла, что мои письма дошли до адресатов.

Сама Карина абсолютно этого не ожидала. Она думала, что никто никогда не догадается, что именно она застрелила Эльхам. Эта идиотка положила пистолет, из которого она убила Эльхам, обратно в стол, подставляя тем самым не только себя, но и Алекса.

Конечно, пистолет нашли. Конечно, Карину опознал таксист, который подвозил ее из парка «Монтаза» в тот трагический день.

Так как мои письма дошли по назначению, я знала и была уверена, что буду свидетелем на суде. Я была готова к этому. Только вот возвращаться в Египет я не собиралась.

Я собиралась начать новую жизнь в России, в моем родном Калининграде.

Я старалась не думать о том, что там с Кариной, что там с Алексом.

Пусть с этой злодейкой делают там, что хотят. Она заслужила самого сурового наказания. Она убила двух женщин и разрушила две семьи. Она запятнала Алекса. Короче, мне не жалко было Карину, я радовалась, что она сидит в тюрьме – джилле. А тюрьмы в Египте... вау! Вот уж где надзиратели отрываются по полной программе с подследственными и заключенными.

Но моя радость испарилась, когда Алекс сообщил, что Карина призналась в убийстве Зейнаб и Эльхам, а также в том, что покушалась на мое убийство и похищение нашего ребенка. Карина не дожила даже до суда. Коварная египтянка была застрелена на следственном эксперименте в парке Монтаза при попытке к бегству. Она бросилась в море, но уплыть ей не удалось.

«Ну, надо же такому быть! Просто поразительно! Карина погибла от пули в том же парке «Монтаза», как погибла ее жертва Эльхам. Вот и все. Возмездие свершилось», – думала я.

Но этого мне почему-то показалось недостаточно. Мне хотелось, чтобы Алекс раскаялся до конца, до самого дна своего сердца в своем предательстве и измене. Теперь у него не было ни Карины, ни матери, ни меня, ни детей. Он потерял всех близких ему людей. Он потерял любовь.

А мы с детьми прекрасно проводили время в городе и на Балтийском побережье. Мои друзья возили нас везде, как почетных гостей. Почти за пять лет в Калининграде многое изменилось. Мы были на шикарном карнавале, на Дне города, на концертах в городских парках....

То, что я появилась в городе с двумя чудесными малышами и после пяти лет отсутствия, взбудоражило всех моих друзей, знакомых и просто людей, живущих рядом. Всем хотелось узнать подробности моей жизни. Мои рассказы о Египте завораживали всех. Жизнь в экзотической стране казалась сказкой моим калининградским друзьям. Подруги просто не слезали с телефона, названивая мне. Короче, время летело незаметно.

Алекс звонил каждый день, настойчиво требуя вернуться в Александрию. Он то слезно умолял меня, то вдруг угрожал прислать спецслужбы через посольство, чтобы забрать детей, то начинал соблазнять своей страстной любовью и заманивать меня дорогими подарками. Но я по-прежнему не соглашалась. Выдерживала характер. Иногда просто бросала трубку, нагрубив ему.

Я не могла простить ему романа с Кариной в то время, когда я всегда была рядом.

И в смерти Эльхам я винила только Алекса.

Я начала подумывать о работе для себя и детском садике для детей.

Июнь и июль в Калининграде были просто волшебными. Я представляла, какая умопомрачительная жара сейчас в Каире; а здесь мы наслаждались мягким, прибалтийским летом.

С середины июля звонки от Алекса прекратились. Sms и е-майлов он тоже больше не присылал. Как бы зла на него я ни была, меня все-таки задело это молчание. «Вот паршивец, – ругалась я, – уже и жену, и детей забыл. Наверняка нашел себе новую любовницу на замену Карине».

Я представляла себе Алекса с другой женщиной, и меня охватывала дикая волна ревности и страсти, любви и ненависти! Я металась по квартире, не находя точки опоры. В такие моменты я могла вытворить что угодно – спасали только разговоры с мамой. Я набирала ее номер на мобильнике, и она тут же мне перезванивала.

– Мама, я подаю на развод, – решительно начала я. – Мне надоело! В конце концов, я и тут найду себе хорошего мужа! Да пусть он там таскается, сколько хочет, по всяким каринам. Его уже не переделаешь.

– Не пори горячку, – учила меня мама. – Когда ты на другой континент поехала, тебя ничто не могло остановить! Ни чужая страна, ни мусульманская вера, ни их вековые традиции многоженства! Что это было, Наташенька? Ответь мне и себе! Что? Любовь? – маму переполняли эмоции, и она, задыхаясь, кричала в телефон. – Это была любовь?

– Вот именно, была. Да вся вышла.

– Но если ты сейчас готова так легко отказаться от семьи, оставить мужа и навсегда лишить детей отца, тогда это была не любовь. Тогда признайся себе, дочка, что ты даже хуже, чем дура. Потому что ты дура с инициативой, которая своей необузданной ревностью сама же убивает любовь. Поэтому успокойся, моя девочка, вспомни, что худа без добра не бывает. Если жизнь подложила тебе свинью – сделай из нее бекон. В каждом положении можно отыскать что-то хорошее.