Волшебный пояс Жанны д’Арк - Екатерина Лесина

— Вы мне весьма симпатичны. Более того, я бы не отказалась, если бы у моей внучки был ваш характер, ваши целеустремленность, сила…

Пресловутую малиновую меренгу подали на крохотном блюдце.

— Вы не пожелали повторять судьбу вашей матери… порвали с семьей, что требует смелости. Устроились в новом для себя мире. Это вызывает уважение.

— Но?

Стася точно знала, что, когда так хвалят, обязательно пнут.

— Но ваша наследственность… К сожалению, я не могу позволить, чтобы моим правнукам передалась склонность к алкоголю. В нашей крови и без того пороков хватает.

Стася промолчала, не представляя, что ответить.

Сказать, что она не пьет?

Вообще не пьет, ни вина, ни пива, ни даже тоника, которым все девчонки на факультете пробавляются. Это не аргумент. Вон папаша по молодости тоже не пил, зато теперь не просыхает. И как знать, не повторит ли Стася его судьбу?

Пообещать, что не повторит?

А кто поверит этому ее слову? Уж точно не Алиция Виссарионовна.

— Вижу, деточка, ты все прекрасно понимаешь, — кивнула она благосклонно. — И позволь тебе сказать. Моего внука ты не любишь. Он тебя — да, вероятно… да и не тебя, а комфорт, который ты создаешь. Он женился на тебе и думает, что совершил по-настоящему взрослый поступок. Но мы с тобой понимаем, что ничего взрослого в этом нет, одно подростковое бунтарство…

Стася пожала плечами.

— Он завел семью, но содержать ее не сумеет. Полагаю, не ошибусь, сказав, что деньгами распоряжаетесь вы? Николаша привык, знаете ли, что деньги есть всегда. И самостоятельная жизнь вряд ли чему-то его научила. Кирилл не дал этой жизни быть совсем уж самостоятельной… Кирилл — хороший мальчик, но иногда чересчур уж заботливый.

Алиция Виссарионовна долила чая.

Поднесла чашку к носу.

Понюхала.

— В вас Николаша нашел решение всех своих бытовых проблем. Поэтому и полюбил. Но вы должны понимать, что на одной любви жизнь строить опасно…

— Предлагаете развод?

— Да. Я оформлю его быстро.

В этом Стася не сомневалась.

— И что я получу взамен?

Против ожиданий Алиция Виссарионовна не рассердилась, рассмеялась по-девичьи звонким смехом:

— Я в вас не ошиблась. Вы разумный человек. Но поговорим сначала о том, чего вы не получите, если откажетесь от развода. Во-первых, я подниму вопрос с законностью вашего проживания в общежитии. Думаю, мне легко удастся убедить коменданта, что правила нарушать нехорошо. Во-вторых, университет… Здесь сложнее, но вы сами понимаете, что если я захочу добиться вашего отчисления, то добьюсь.

Она говорила это спокойно, попивая свой чертов золотистый чаек.

— И вы окажетесь на улице, без диплома, без работы, но с любимым мужем… Как вам такой вариант?

— Не очень, — вынуждена была признать Стася.

Нет, быть может, если бы она и вправду любила муженька до безумия, то согласилась бы и не на такое.

— Хорошо. Рада, что мы с вами понимаем друг друга. Это был, образно выражаясь, кнут. Что до пряника, то он прост. Квартира.

— Что? — Стасе показалось, что она ослышалась.

— Квартира, — спокойно повторила Алиция Виссарионовна. — Однокомнатная, но новой планировки и площади приличной. Впрочем, проедетесь с Кириллом, выберете, что вам самой по вкусу.

— Щедро…

— Я знаю, что вы, как здравомыслящий человек, зарываться не станете.

Стася кивнула. Помнила она пресловутую сказку о золотой рыбке, а потому во владычицы морские ее не тянуло. Квартира… ее мечта… розовая и недостижимая.

Квартира в обмен на мужа.

Неплохой вариант.

— Вам также оформят перевод в другой вуз. И предложат подработку. Кирилл говорит, что вы — довольно талантливы, а такие люди всем нужны.

Работа?

По профилю?

И пусть о таланте — вежливая ложь, но все одно… Стася постарается зацепиться. Она не гений, но человек работящий, а это уже много.

— Итак, что вы решили? — поинтересовалась Алиция Виссарионовна, глядя с прищуром.

— Ты согласилась на развод? — Жанна не была удивлена.

— Конечно, — отозвалась Стася. — Неприятная история, но я на старуху не обижаюсь. Вот что бы меня ждало с Николашей? Съемная квартирка? Работа, если повезет, позволяющая эту квартирку снять… а то и вовсе конура какая. Муж, который слишком гениален, чтобы растрачивать себя. Лежал бы на диване, черкал бы в своем блокнотике, а я бы пахала… и на работе, и дома… и вообще…

Стася потерла переносицу.

— Знаешь, я ей благодарна даже. Она уберегла меня от ошибки. Да, мне нравился Николай, но… он был паразитом. А теперь я свободна. И при квартире. При работе… Там меня ценят. И скоро свой отдел дадут… я зарабатываю прилично… живу вот в свое удовольствие.

Наверное, в этом был свой резон.

— Николашу я порой вспоминаю, но так… Он не убийца.

— Почему?

— Слишком слабый. Зависимый. Он умеет думать, но от думать до делать — еще та дорога.

— Он наверняка разозлился…

— Разозлился, — согласилась Стася. — Орал на меня, что я старухе продалась… замахнулся, чтоб ударить. Только я — не трепетная барышня, сама оплеуху отвесить способна. Он и успокоился. Плакал. Умолял вернуться. Обещал, что увезет из страны… чушь нес.

Жанна не представляла Николая плачущим.

— Вот такая ерунда… — Стася вздохнула и призналась: — Я иногда вспоминаю об… этой истории. Некрасиво, конечно, но старуха мне крепко помогла… а Николаша… если б он и вправду хотел бороться, то сделал бы что-то, помимо обещаний. Он ведь тогда, за ужином, сидел тихий-тихий… а потом я еще узнала, что жил он не на стипендию вовсе. Были у него деньги. Всегда были. Даже когда у меня сапоги развалились и я по всей общаге бегала, искала, у кого на новые занять… или когда подработку брала, сидела за полночь, строчила чужое шмотье. Он молчал. Ему самому было мало… так что… не знаю, убить он не убьет, но вот по-тихому нагадить… он ведь и не поймет, что нагадил.

Стася махнула рукой и замолчала надолго.

— Если вдруг Николаша обо мне вспомнит, то… скажи, что я сожалею. Не о разрыве, а о… побеге. Я ведь и вправду сбежала. Поняла, что он не отцепится так. Поэтому, когда квартирку купили, я и… вещички собрала, их у меня немного, и все. Больничный в универе взяла, а там и перевод оформила. Номер телефона поменяла… Смешно подумать: я не боялась его, но просто неприятно.

— Понимаю.

Стася кивнула.

— Николаша не убийца, — повторила она, но без особой уверенности. — Слабый слишком…

— Слабость — плохой аргумент. — Кирилл ждал у машины. Он стоял, облокотившись на нее, вертел в пальцах монетку, и толстая сорока, вытянув шею, за монеткой следила. Время от времени сорока вздрагивала, разевала клюв и издавала длинный скрежещущий звук.

— Почему?

— Потому что силы от убийцы не требовалось. И знаешь, ему не было нужды присутствовать. То есть одно дело, когда ты берешь пистолет или нож и самолично кого-то… и совсем другое — масло на ступеньках. Всегда можно убедить себя, что это случайность. Или судьба. Или еще какая-нибудь ерунда… Нет, слабость — не аргумент.

— Думаешь, Николаша был обижен?

— Знаю, что был. Не знал, что она сбежала… Умная девица. Еще тогда мне понравилась.

Почему-то это признание было неприятно. И Кирилл, верно почувствовав Жаннино недовольство, поспешил исправиться:

— Не внешне. Она не в моем вкусе, но характером. Деловая была. Четко знала, чего хочет, и понимала, на что может рассчитывать. Не стеснялась. Не смущалась… Но вот про побег я не знал. И про то, что Николаша ее ударить пытался…

— Тоже плохо?

— А что хорошего в том, что бьешь женщину? — удивился Кирилл.

И монетку подбросил, вызвав у сороки приступ восторга. Она слетела пониже, устроившись на кривоватой ветке вишни.

— Стася говорит, что он не ударил. Пытался просто.

— И будь она чуть послабей, попытка бы удалась. Дело не в результате. Дело в намерении, причем выраженным действием.

Иногда он бывал зануден.

— Понимаешь, женщина априори — слабое существо. Зависимое. Нет, сейчас у нас в мире равноправие, но система воспитания все равно утверждает, что слабое. А слабых бить нельзя. Я криво объясняю, но… этот запрет сидит здесь, — Кирилл постучал по голове. — Николаша же пытался его переступить. А это многое говорит о характере.

— И что теперь?

— Ничего. Наведаемся в мастерскую.

Монетка сверкнула, перевернулась и, к превеликой птичьей радости, исчезла в траве.

— Садись. Тут недалеко.

Ехали и молчали.

Жанна пыталась представить Николая, который бьет жену, но воображение отказывало. Бить и убить… не так уж далеко друг от друга… и сегодня он ударил, а завтра с лестницы столкнул.

Кривая логика.

— Думаешь, мог ли Николай убить?

— Да, — Жанна кивнула.

— И вывод?