Сигналы Вселенной - Владимир Бабула

— Вы хотите сказать, что наша Земля является обычным электроном в каком-то гигантском атоме? — улыбнулся Хотенков.

— Этого я не говорю. Но нельзя забывать и того, что изучение звездных систем уже много раз открывало нам глаза именно в области атомной физики.

Десятая планета заставила экипаж «Луча» существенно изменить план путешествия. После такой неприятной встречи пришлось увеличивать скорость полета намного медленнее, чем планировалось раньше. Вскоре оказалось, что осторожность была вполне оправдана: несколькими днями позже «Луч» встретился с очередным жителем Вселенной. В полном одиночестве он скитался в бесконечном пространстве. Однако на сей раз это была не планета, а блуждающая комета. Она появилась совершенно неожиданно. Ее легкое, почти нематериальное тело засверкало на звездном небе голубоватым сиянием и исчезло из поля зрения, не оставив после себя никаких следов.

Астрорадиолокаторы и астротелевизоры непрерывно ощупывали пространство перед кораблем. Их сообщения были такими же короткими, как и отметки астрогравиметра: «Путь свободен!»

Атомные реакторы включились на полную мощность. Скорость полета все время нарастала, а вместе с тем сообщения с Земли запаздывали все сильнее.

— Пусть я буду первой телегой на Млечном Пути, если мое терпение скоро не лопнет от этой скорости света! — горячился инженер Фратев. — Что ни делай, а этих проклятущих триста тысяч километров в секунду не перепрыгнешь. Свихнуться можно! Радиоволны ползут, как улитки.

В нашей Солнечной системе это еще терпимо, но куда с ними теперь?.. Поздороваешься с приятелем с Альфы Центавра: «Приветик!» — А потом жди больше восьми лет, пока услышишь его: «Мое почтение!» Что же будет, когда мы заглянем на противоположную сторону Галактики?.. Только через сто лет узнаешь, что у тебя родился сын! Хорошо еще, что мы научились продлевать человеку жизнь, иначе о столетнем юбилее младенца и не узнал бы!

По странной случайности Фратеву ответил не Навратил, который уже открыл рот, чтобы что-то сказать, а передатчик с Земли:

— Важное сообщение для «Луча»… Важное сообщение для «Луча»… — несколько раз повторил диктор. — Сообщаем, что братиславский ученый, доктор Заяц, изобретатель астрогравиметра, известил Всемирную Академию наук о попытке осуществить новый способ связи с помощью гравитационного поля. Поскольку гравитация распространяется намного быстрее, чем свет, это означало бы, что так же ускорится космическая связь. Просим один из астрогравиметров «Луча» постоянно держать направленным в сторону Земли и регулярно следить за его контрольными записями. В случае, если предположение ученого подтвердится, наше первое сообщение с помощью гравитации вышлем телеграфными знаками.

Эта новость вызвала бурную радость у экипажа «Луча». Да и не удивительно: любая радиограмма с Земли на Проксиму сейчас путешествует более четырех лет; кому же не хочется, чтобы новости поступали быстрее?

Но радость длилась недолго. Гравитационный передатчик оставался только мечтой. А радиосвязь с Землей все больше затруднялась: в соответствии с увеличением скорости необходимо было непрерывно менять частоту, иначе сигналы не воспринимались бы совсем. Опоздание радиограмм стало уже чувствительным. Очень угнетало путешественников явление, которое хоть и предсказывалось, но все равно было необычным: чем быстрее мчался «Луч» во Вселенной, тем сильнее менялся вид звезд перед кораблем и за ним. Их желтый свет постепенно превращался в оранжевый, потом в красный, темно-фиолетовый. Они сияли все слабее, пока наконец не погасли совсем. Наше Солнце спряталось за черной пеленой, сквозь которую не могло проникнуть человеческое зрение.

Грустно было расставаться с желтой звездочкой, что давала жизнь всей Земле. Она исчезла в темноте вместе с обрамлявшим ее созвездием Андромеды. И цель путешествия — Альфа и Проксима Центавра — утонула в темноте. Только созвездия, видимые в боковых иллюминаторах великана, продолжали весело сиять на небе.

Но там, где человеческий глаз оказывался бессильным, помогла наука. Навратил с Цагеном и Чан-су еще перед вылетом «Луча» сконструировал специальные демодуляторы, делавшие свет видимым.

Внешне это были довольно простые инструменты: две трубки, напоминающие бинокль, прикрепленный к ним крошечный полупроводниковый усилитель и эластичные обручи, которыми ученые закрепляли прибор на голове, чтобы не держать его руками. Такими же устройствами были оснащены и телескопы обсерватории и все другие аппараты, чья работа зависела от света. Экипаж межзвездного корабля не имел права потерять ориентацию ни на мгновение.

Прошло несколько дней, а астронавты все еще не могли привыкнуть к мертвому покою, наступившему после того, как замолчали реакторы. Так же трудно привыкали и к двум большим черным дырам на небе впереди и позади «Луча». Поэтому все чаще после работы экипаж собирался в клубе, чтобы развеять тоску и усталость.

Здесь ученые превращались в артистов. Из Навратила получился неплохой пианист, из Мадараша — виртуоз скрипке и цимбалов. Сначала их исполнение было не очень совершенным: руки в пространстве, лишенном силы тяжести, не хотели слушаться; первые попытки с цимбалами были просто смехотворны. Но прошло немного времени, и в зале раздались зажигательный чардаш и очаровательная полька.

Вскоре Вроцлавский похвастался своими новыми стихами, Цаген — кантатой в честь планеты Икс, а Грубер — фантастическими рисунками. Шайнер очень жалел, что не может рисовать акварелью.

— А вы попробуйте! — коварно предложил Навратил.

— Ладно, попробую, на смех всем, — согласился Шайнер и пошел в свою комнату.

Он вернулся с большой палитрой и несколькими кистями. Открыл выпуклую бутылку и резким движением выплеснул из нее немного воды. Вода сразу же приобрела форму шара и поплыла в воздухе, словно мыльный пузырь.

Как только новоиспеченный художник прикоснулся к ней, она растеклась по всей поверхности кисти и быстро поползла на руку. Пока кисть совершала путь от краски до бумаги, ее щетина стала абсолютно сухой.

— Прошу, не смейтесь! — шутливо сердился Шайнер. — Я еще что-нибудь придумаю и нарисую вам столько акварелей, что и рады не будете!

Песни, смех, шутки, задушевные разговоры о Земле… Все стремились как можно ближе познакомиться друг с другом. Путешествие длинное и далекое, и потому теснее нужно объединить коллектив, крепче должна быть дружба.

— Мне кажется, Ватсон словно избегает нас… — заметила как-то Алена. — За все время полета я только один раз видела его здесь.