Сигналы Вселенной - Владимир Бабула

Какое оно пустое, чудовищно пустое, это межпланетное пространство!

Взглянув на удаляющуюся родную планету, Дитриксон вздрогнул. Правда, он никогда не чувствовал щемящей тоски по дому, а любовь к отечеству была для него незнакомым понятием, пустым словом. Но сейчас его сердце сжала странная печаль. Земля с живописными рассветами и закатами, с роскошной природой и жизнью исчезает в темноте ночи. Скоро и Солнце превратится в крохотную звездочку, которая затеряется среди миллионов других… Жизнь или смерть, победа или поражение — все теперь зависит только от надежности замкнутого мира, который создали для себя люди и который летит сейчас вместе с ними по Вселенной. Достаточно, чтобы подвело хотя бы одно звено в этом хитроумно устроенном круговороте материи — и астронавты умрут от голода или жажды либо задохнутся. А что ждет их на этом долгом пути? Когда «Луч» покинет Солнечную систему и умолкнут ракеты, наступит темная ночь, полная всяких неожиданностей. Можно ли с уверенностью сказать, что в межзвездном пространстве нет блуждающих космических тел, что там не таятся облака газа, несущие звездолету огненную гибель?

Рассуждая так, Дитриксон вспомнил и о судьбе экспериментальной ракеты Шайнера. Какова была причина ее неожиданного молчания?

По спине у него пробежали мурашки. Мерзкое чувство страха он попытался заглушить мыслями о цели путешествия. Безумец представлял, как он отдает приказы миллионам неведомых людей; как гордо сообщает «Братству сильной руки» о своей неограниченной власти над планетой Икс… Но и в эти розовые мечты врывались мрачные сомнения: а что если люди этой планеты перестреляют экипаж корабля, прежде чем представится возможность завязать с ними близкие отношения?.. Или окажется, что неизвестные существа обладают смертоносным оружием, против которого до сих пор нет защиты?

В помещение вошел Северсон. Дитриксон вздрогнул так, словно кто-то внезапно ударил его ножом в спину.

«Еще одна опасность! — мелькнуло у него в голове. — Он может предать меня перед самым приземлением!»

— Видимо, я оторвал вас от плодотворных мыслей? — улыбнулся Северсон. Оттенок иронии в его голосе не прошел мимо внимания Дитриксона.

— Вы правы, — натянуто любезным тоном ответил он. — Я думал о нашей атомной электростанции. Это действительно очень хорошая штука. Она заменяет нам Солнце, помогает обновлять воздух и производить искусственное сырье, дает нам энергию для бешеного полета…

— Вы правы, Олаф. Наш преподаватель химии любил смеяться над алхимиками, а его собственный внук сегодня умеет из ртути сделать не только золото, но даже «философский камень» или «живую воду». Но я не за этим пришел к вам, Олаф…

Северсон сунул руку в карман и вытащил из него старательно свернутый листок.

— Пожалуйста, прочитайте это! — сказал он медленно, не сводя глаз с опасного родственника.

Лицо Дитриксона осталось неподвижным. Он развернул записку и пробежал глазами по строкам.

— Кто вам ее дал? — спросил он спокойно. — Ни один член «Братства» ничего подобного мне не говорил. Хорошо, что вы не послушались. Записка — фальшивая. Когда вы ее получили?

— Не знаю, — сказал с облегчением Северсон. — Я нашел ее в кармане за несколько секунд перед стартом, когда для послушания уже не было времени.

— Благодарите счастливый случай, а записку лучше уничтожим… — и, прежде чем Северсон опомнился, Олаф разорвал листок пополам и продолжал рвать на все более мелкие кусочки.

— Не делайте глупостей, Олаф! Зачем порвали? — воскликнул Северсон, схватив праплемянника за руку. — Как мы теперь установим, кто это писал?

— Кто писал? — засмеялся Дитриксон. — Тот, кого здесь, на «Луче», бесспорно, нет. Уверяю вас, что автор этого подметного письма сидит где-нибудь на Луне или на Земле. Я один из всего экипажа имею честь представлять наше великое «Братство»! — сказал он полушутя, полусерьезно.

Северсон пожал плечами и посмотрел на часы:

— Что ж — пусть будет так… знаете ли вы о том, что Навратил доверил мне важную работу? Я буду диктором нашего телевизионного передатчика.

Митька Зайцев вышел из вертолета, приветливо помахал пилоту и побежал по лестнице института Тарабкина. Под мышкой он держал большую коробку, завернутую в шелковистую прозрачную бумагу. В лифте парень нетерпеливо переступал с ноги на ногу; ему казалось, что сегодня тот поднимается слишком медленно. Не успел лифт остановиться, как Митька выбежал к коридор и застыл перед большими белыми дверями.

Он колебался с минуту, потом робко постучал. Услышав приглашение, зашел в светлый просторный зал, в конце которого стояло несколько медицинских аппаратов.

— Здравствуй, Митя! — поздоровалась с мальчиком Наташа Орлова. — Давненько тебя не было. Тарабкин уже думал, что ты на нас сердишься.

— У меня было очень много дел… — оправдывался Митька.

— Признайся, что ты все свободное время просидел у телевизора! — рассмеялась Наташа. — Не думай, что мы не такие. Поверь, что репортаж с «Луча» нас интересует так же, как и тебя…

Ее взгляд упал на коробку. Заметив это, мальчик покраснел:

— Несу вам подарок, сам сделал…

— Подарок?.. А какой, Митя?

— Посмотрите сами… Только я хотел бы, чтобы вы коробку открыли вместе с товарищем Тарабкиним.

— Тогда пойдем к нему, он сейчас свободен.

Академик Тарабкин, который в своем кабинете в это время настраивал телевизор, чтобы послушать репортаж из «Луча», обрадовался гостю. Наташа открыла коробку, и ученые с интересом заглянули внутрь.

— Чудесно, мой милый конструктор! — Тарабкин вытащил модель звездолета, высоко поднял ее и прошел с ней несколько шагов. — А летает?

— Конечно! — гордо ответил мальчик. — Все мои модели летают. Что бы это был за ракетоплан, если бы не летал?

Тарабкин погладил усы:

— Конечно, мы сегодня же опробуем «Луч», а потом вернем тебе. Ты с ним умеешь обращаться лучше, чем мы.

— Я его сделал для вас и назад не возьму!

— Ладно, в таком случае спасибо. Он будет напоминать нам нашего дорогого Северсона. Кто знает, что он сейчас поделывает, сквозь какой иллюминатор на нас и на нашу Землю смотрит? — академик слегка провел рукой по модели.

— …Вас приветствует «Луч»! — вдруг послышался знакомый голос.

Это было так неожиданно, что все испуганно повернулись к телевизору. С экрана им улыбалось лицо Северсона. Он был немного бледен, на широком лбу у него выступили вены в форме буквы «У». Конечно, он был смущен, как и всякий начинающий диктор, так как сознавал, что сейчас на него смотрят миллионы глаз по всему миру.