Свинцовый монумент - Сергей Сартаков

Но он неточно рассчитал, немного опоздал, сеанс уже начался. Контролерша, торопливо отрывая кончик билета, хотела объяснить, в какую сторону надо пойти, но он сказал: "Тетя Зина, я все знаю", - и шагнул в темноту зрительного зала.

Под недовольное ворчанье какой-то старушки, которой он нечаянно наступил на ногу, Андрей пробрался в глубину ряда и опустился на разделенную подлокотниками скамью, сквозь полумрак уловив, что на его исконном месте сидит вихрастый подросток, а слева, на десятом, молодая женщина, от которой приторно пахло духами. Андрей, насколько это оказалось возможным, от нее отвернулся - очень силен был аромат.

Фильм сразу его увлек. Сквозь сельву Южной Америки, легковооруженный, в одиночку, продирался отчаянный смельчак, целью которого было тайно раздобыть у аборигенов Бразилии для своей заокеанской страны семена каучукового дерева. Все жуткости тропического леса неодолимыми преградами возникали на его пути. Пожары, ураганы, страшной силы грозы, разливы рек. Леопарды, удавы, ядовитые змеи, крокодилы, стан хищных рыбок - пираний. Смерть все время шла с ним рядом. Она уже совсем душила его в тисках болотной лихорадки. А он не сдавался. Он делал свое дело.

Потом в погоню за ним, похитившим заветные семена, кинулись и люди. На великолепных скакунах. С собаками. Умелые стрелки, попадающие пулей в летящую ласточку. Невероятно. Невозможно. И все-таки он, раненный, добрался до морского залива и вплавь до корабля, ожидающего его на рейде. Сплошная выдумка. И правда. Выдумка - непрерывным нагромождением бьющих по нервам событий. А правда - в характере человека, в его настойчивости, в железной воле. И если верить титрам, в исторической основе. В самом факте действительно свершенного похищения у бразильцев семян каучуконоса гевеи.

Не отрывая взгляда, Андрей смотрел на экран. И сердце у него временами так и замирало от волнения, от тревоги за жизнь смельчака и за удачный исход его дерзкого предприятия.

Он не должен был ему сочувствовать, потому что это была кража, ограбление малого народа более сильной и богатой державой, но он ему сочувствовал, потому что абсолютный запрет на торговлю, на вывоз семян каучуконосного дерева под страхом смертной казни задерживал распространение этой обладающей дивными свойствами культуры на других материках. Что было бы с современной Европой, если бы в нее в некие времена не был бы завезен картофель, а навсегда остался только монополией Южной Америки?

Он уставал от обилия всяческих напастей, обрушивающихся на одного человека, от бесконечных схваток со злыми силами природы, и он сам был готов броситься в эти схватки - манила реальность изображения сельвы. Хотелось скорее, скорее отправиться не в эти чужие дебри, а в свою родную Ерманчетскую тайгу, о которой с таким страхом рассказывал отец и о которой с такой любовью и нежностью отзывался Мирон. В ней было что искать... Звала обеспокоенная совесть...

В зале вспыхнул свет. Неяркий, от единственной лампы, подвешенной на витом шнуре под самым потолком. Вихрастый подросток вскочил первым, наклонился, что-то ища на полу, и загородил Андрею дорогу. Он повернулся налево и услышал легкий, приглушенный вскрик удивления. А может быть, и досады.

- Андрей?

И он не сразу сообразил, что женщина с приторным запахом духов - Ольга. Так долго просидеть с ней рядом, пусть в темноте и полуотвернувшись, и не почувствовать этого! Теперь и запах духов Андрею показался знакомым. Именно этот запах особенно угнетал, когда Ольга при последней их встрече в библиотеке так безжалостно отхлестала его своими жестокими словами.

- Знакомьтесь, - продолжала Ольга. И в ее мягкой улыбке сквозило так много торжества и ощущения своего превосходства, что Андрей невольно закусил губу, а в висках у него тяжело застучала кровь. - Знакомьтесь. Мой муж. Валентин Христофорович. Начальник транспортного управления...

И Андрей словно сквозь туман рассмотрел стоящего за спиной Ольги высокого плечистого мужчину в отлично сшитом костюме, осторожно трогающего на переносье крупную черную оправу очков. Какого именно транспортного управления он начальник, Андрей не расслышал. Надо было скорее уйти, но вихрастый подросток все еще ползал в проходе. А Ольга между тем, не протягивая Андрею руки, говорила:

- Очень рада. - И улыбка у нее стала еще мягче, нежнее. Быстрым взглядом она окинула гимнастерку Андрея. - А вы? Вернулись в наш город? Работать вновь будете где-то на стройке? Да? Маляром? Плотником?

Она все прибавляла и прибавляла свои короткие вопросы, и ясно было Андрею: Ольга их задает не для себя, а для мужа, начальника транспортного управления...

Вдруг спохватилась:

- А вас-то я и не представила! Валя, это Андрей Путинцев. Мой давний знакомый. Один из самых постоянных и одержимых посетителей читального зала библиотеки. - На губах у нее установилась привычная ласковая улыбка. Мастер - золотые руки. И, между прочим, умеет весьма недурно рисовать...

Вихрастый подросток наконец нашел свою потерю - пружинку от пистолетной обоймы - и освободил путь. Зрительный зал уже опустел, и тетя Зина издали делала нетерпеливые знаки: ну а вы-то что же?

Так и не произнеся ни единого слова, Андрей круто повернулся. Он шел, цепляясь каблуками сапог за шероховатости грубо сколоченного пола, и ему все мерещилась мягко-снисходительная улыбка Ольги.

Домой он явился уже на рассвете. Где бродил и о чем думал, Андрей не смог бы рассказать. Похоже, так казалось ему самому, что он просто как бы сжимается в комок, готовясь к безотчетному прыжку. Почему? Куда? Не имеет значения. Только отсюда.

Мать, всю ночь не сомкнувшая глаз, спросила озабоченно:

- Андрюша, милый, что с тобою? - Ей припомнилось, как замер сын, обливаясь ледяной водой из колодца. - Плохо с сердцем?

- Нет, мама. Прости. Спать не хотелось. Бродил по знакомым местам, вспоминал прежние годы, разглядывал звездочки в небе. Уж очень ночь была хороша!

- Ну и слава богу! Андрюша, как мне стало легко!

А ему подумалось, как матери станет тяжело, когда он ей объявит о своем твердом решении не оставаться в Чаусинске. Ни за что не оставаться.

Мать смотрит на него устало, умиротворенно. А он вдруг опалит ее своими словами. Ведь для нее они окажутся жестокими и неожиданными. И никакая логика ею не будет принята всерьез. Но что же делать, когда есть силы, превосходящие любую логику. И у матери и у него.

...Нет, нет, ночь просто бесконечна. Как бесконечен и этот

дождь. То чуточку ослабевающий, то яростным тугим ливнем

низвергающийся на землю, которая уже не в состоянии впитывать воду.

Теперь чудовищно вспухнут все маленькие речки, ручейки. И если

Зептукей выйдет из берегов, он превратит болотную низину в море.

Ах, только бы Даша, заплутавшись в незнакомой тайге, случайно не

оказалась там!

Ужасное состояние: ты свободен в выборе действий, и в то же

время ты связан. Иди, иди! Но куда? Сиди неподвижно и жди. Но чего?

Ты всю жизнь свою стремился избегать "или - или" и хотел

видеть перед собою всегда только что-то одно. А не было ли это

попыткой создать весы, на коромысле которых была бы укреплена всего

одна чаша? Или магнит, у которого возможно отпилить "южный" полюс,

сохранив в прежнем своем качестве "северный"? Весы с одной чашей не

будут работать, а распиленный пополам магнит тотчас же - каждый его

кусок - обретет свои прежние свойства. Бесполезно сопротивляться

извечным законам природы и - еще хуже - ими пренебрегать. Движение

к желанной цели всегда начинается с выбора одного из двух "или".

Итак, выбирай. За эту ночь многое может случиться, что уже

невозможно будет поправить. Поэтому иди, шагай во тьме неведомо

куда, наугад или ожидай рассвета с тем, что ты тогда уверенно

пойдешь к Зептукею - там и только там надо искать Дашины следы, 

но Даши самой уже не найдешь.

Если она забрела в болото, в туман и ручей от проливного дождя

бурно начнет разливаться... Зептукей скорее всего разольется уже в

первой половине дня. Как мало осталось в запасе времени!

И все-таки приходится ждать. Потому что из всего худшего это

пока самое лучшее.

Трудно и рискованно было бродить по тайге одному. Но насколько

же было тогда спокойнее и радостнее на душе! Как легко рисковать

лишь самим собой и как тяжело чувствовать свое бессилие, когда

необходимо помочь другому, а ты не можешь этого сделать.

Но почему, почему так незаметно для всех отделилась Даша во

время установки палаток и взяла с собой маленький котелок? Зачем?

Что она собиралась... Стой! Не твоя ли мимоходом в вертолете

оброненная фраза: "Тут по крутому склону должна быть особенно

крупная малина", - подтолкнула Дашу? Только сейчас в памяти всплыли

эти слова. А то, что он, Андрей Путинцев, из всех яств предпочитает