Тайная история Изабеллы Баварской - Маркиз де Сад
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Коннетабль, постоянно пребывавший в поисках денег и вечно изобретавший новые налоги, никому не сказал о конфискованных у Изабеллы ценностях и продал все, включая личные вещи королевы, мебель и драгоценности; карающая рука Провидения коснулась несчастной, и она оказалась на грани той самой нищеты, в которую она ввергла короля и собственных детей.
Отсутствие прозорливости вредило коннетаблю во всех его делах и нанесло ущерб его интересам; он дурно обходился со своими соратниками, душил народ налогами и делал все, чтобы воины, служившие под знаменами его партии, прониклись отвращением к службе. К числу этих воинов принадлежали Тремуй и Л’Иль-Адан, о чьем уходе коннетаблю вскоре пришлось горько пожалеть.
Покидая войско коннетабля, беглецы пополняли армию бургундцев: от арманьяков бежали, чтобы встать под знамена герцога, число сторонников которого росло с каждым днем; тем временем стены Парижа покрывались бранными надписями, адресованными противниками друг другу.
При поддержке союзников Генрих V высадился в Нормандии, там к нему немедленно присоединился герцог Бургундский. Подойдя к столице, Генрих заявил французскому королю свои права на его корону; англичанин считал, что имеет на нее гораздо больше прав, чем нынешний французский монарх. Карл, видя, как герцог Бургундский поддерживает это абсурдное требование, напомнил Иоанну, что, желая вступить в переговоры с королем, надо бы сложить оружие. В ответ герцог заявил королевским эмиссарам, что его оружие служит исключительно делу государя и, что бы ни говорили люди несведущие, он не позволит нанести ущерб интересам Франции. Как можно ответить на такую благопристойную ложь?
Продвигаясь в глубь французской территории, английский король становился все более дерзким; не прекращая требовать корону, он соглашался воздавать надлежащие почести Карлу, но не ранее, чем короля Англии станут именовать также и королем Франции; впрочем, пока жив Карл, он согласен называться регентом; скрепить сей договор предстояло Екатерине, шестой дочери Изабеллы.
Пока обдумывали предложения Генриха, войско герцога Бургундского пополнялось; оба повелителя приготовились вступить в бой за собственные интересы.
Когда герцог Бургундский подошел к Санлису, Л’Иль-Адан, командовавший тамошним гарнизоном, сдал город и перешел на сторону герцога, дабы не иметь более дел с коннетаблем, к коему он испытывал подлинное отвращение. Мы упоминаем об этом обстоятельстве, так как Л’Иль-Адан играет в нашем повествовании важную роль.
Вскоре войско герцога появилось под стенами Парижа. Того, кто захочет узнать гордый и решительный ответ дофина, которого Провидение избрало своим орудием для восстановления французской монархии, отсылаем к истории.
С каждым днем герцог захватывал все новые и новые селения и вскоре подошел к городу, где томилась в бездействии верная союзница и соучастница всех его преступлений.
Питая ненависть к коннетаблю, лишившему ее и свободы, и любовника, исполненная злобы к сыну, ставшему на сторону ее злейшего врага и ограбившему ее, презирая придурковатого монарха, коего подсунули ей в мужья, Изабелла, снедаемая желанием отомстить, всеми силами старалась разбить опутавшие ее цепи. Неожиданно узнав, что герцог Бургундский движется к городу и скоро освободит ее, она немедленно написала герцогу; доставить письмо она поручила Леклерку, бывшему лакею Буа-Бурдона, которого ей удалось спасти. Во имя всего святого королева умоляла герцога поскорее вернуть ей прежнее положение, дабы она вновь всеми силами могла послужить его делу. Торопясь освободить свою верную союзницу, герцог оставил осажденный Корбей и помчался к королеве, взяв с собой всего восемьсот солдат. Завидев аббатство Нуармутье, где в это время под предлогом исполнения благочестивых обязанностей находилась королева, он приказывает своему передовому отряду окружить монастырь; командир отряда Фавез вбегает в церковь, уводит королеву и берет в плен двух ее соглядатаев; третьему соглядатаю удается ускользнуть через ризницу. Тур распахивает перед герцогом ворота, и тот, оставив в городе гарнизон бургундцев, вместе с королевой отправляется в Шартр.
Оказавшись на свободе, королева немедленно создала парламент, определив ему местопребыванием Амьен. Скреплять акты этого нового парламента предстояло Морвилье. На новой печати парламента изобразили королеву с направленной вниз десницей, на оборотной стороне вырезали гербы Франции и Баварии; во всех документах, изданных этим парламентом, королева именовалась «королевой Франции, получившей от его величества правление и управление королевством посредством неотменяемого пожалования, сделанного нам господином моим Карлом и его Советом».
Таким образом, в королевстве образовались два независимых двора, четыре парти. [19] и два короля.
О Франция! Обратив взор свой в те далекие времена, ты вновь загораешься ненавистью, нам же хочется, чтобы ты вспоминала о них, чтобы благодарить Небо за твое счастливое настоящее, дарованное тебе твоими нынешними повелителями.
Освободив королеву, герцог направился к Парижу, надеясь с помощью своих сторонников войти в город; у него, без сомнения, все получилось бы, не предай его один из заговорщиков.
Да простят нам желание наше как можно скорее миновать многочисленные заговоры, кои одни партии плели против других; мы вынуждены упоминать о них, так как наша героиня вновь активно в них включилась.
Партия недовольных постоянно увеличивалась. Жестокость коннетабля повергала горожан в ужас; устав от преступлений и кровопролитий, они вновь переходили в стан бургундцев.
Нам также хочется наконец ступить под своды храма добродетели, но любовь к истине требует от нас продолжить рассказ.
В начале зимы герцог Иоанн прибыл в Труа, где находилась королева, и там они создали еще один парламент, распространивший свою суверенную власть на Париж, Амьен и Труа.
Герцог Лотарингский, явившийся в Труа выразить свое почтение Изабелле, получил от нее меч коннетабля. Эсташа д’Астра назначили канцлером.
Тем временем принц Оранжский, захвативший юг Франции, заставлял всех присягать на верность королеве и герцогу Бургундскому; междоусобицы вновь набросили на Францию свой траурный покров.
«Казалось, — писал один из наших здравомыслящих историков, — вельможи решили похоронить нашу несчастную родину под ее собственными руинами».
При графе д’Арманьяке анархия приняла поистине чудовищный размах, и французы, вынужденные выбирать между двумя одинаково преступными партиями, единодушно решили, что, если уж достигнуть всеобщего перемирия невозможно, пусть победа достается партии бургиньонов.
Вопрос о примирении встал столь остро, что главные враждующие партии вынуждены были подписать соглашение. В результате королева вернулась в Париж, а дофин начал править вместе с герцогом Иоанном. На лицах снова появились улыбки, и, казалось, спокойствие вновь снизошло на горожан.
Однако коннетабль, в чьи намерения примирение не входило, поспешил вернуться в Париж. Он опасался, что поднявшая голову партия бургиньонов заставит его по приезде подчиниться ей, а может, и вовсе не пустит его в город. Ведь он не мог положиться ни на короля, всегда готового встать на сторону более сильного, ни на дофина, нерешительного, а
