Лотосовый Терем - Тэн Пин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ли Ляньхуа снова взял камешек и размашисто начертил “блуждаю”, а потом неспешно провёл пару черт.
— Всё очень просто…
Го Дафу проследил за его движением, задрожал всем телом и вскричал:
— “Приходи, я буду ждать”!
Все столпились вокруг написанного на земле, теперь содержимое записки стало совершенно ясно: “В час ночной, когда луна в зеркале отражена, в платье свадебном одна приходи, я буду ждать”.
— В этой любовной записке мужчина назначает женщине встречу ночью… — неторопливо проговорил Ли Ляньхуа.
Эти стихи, разумеется, написал не Го Кунь. Ван Хэйгоу долго смотрел на них и наконец сдался.
— Так кто же убил первую женщину?
— Откуда мне знать? — тяжело вздохнул Ли Ляньхуа.
Не слушая его, Ван Хэйгоу пробормотал себе под нос:
— Так чей же череп вытащил Го Кунь?.. Нет, не сходится! — вдруг воскликнул он. — Если Го Кунь подражал убийце, значит, пятьдесят с лишним лет назад убийца уже размахивал чьей-то головой? В таком случае, разве не кроется здесь ещё одно нераскрытое убийство?
— Я не зна… — с сожалением начал Ли Ляньхуа, но не успел договорить, как Ван Хэйгоу схватил его за грудки и заскрежетал зубами.
— Да плевать мне, знаешь ты или нет, если за три дня не раскроешь правду, тебя ждёт смертная казнь!
Ли Ляньхуа задрожал и замахал руками.
— Я не…
— Эй, а ну тащите тиски! — в ярости заорал Ван Хэйгоу.
— Есть! — отозвался приказный. — Докладываю начальнику, тиски остались в приказе!
— Затрещину ему! — подскочил Ван Хэйгоу.
Го Хо разозлился и схватил Ван Хэйгоу.
— Ах ты, крыса чиновничья! Слыхал я, что бывает, принуждают вступить в брак, но чтобы принуждать раскрыть преступление! Только попробуй ещё угрожать господину Ли, я тебя выкину в сточную канаву!
Го Дафу, сетуя на свою горькую участь, выдохнул: “Смело!”, Го Хо отпустил Ван Хэйгоу и прогудел:
— Шифу всегда ненавидел чинуш, притесняющих простой народ!
Ли Ляньхуа бросил на него странный взгляд.
— Начальник Ван…
Ван Хэйгоу был вне себя от злости, что Го Хо его схватил, и сурово ткнул пальцем в Го Дафу.
— Если за три дня не найдёте мне преступника, я вас всех посажу в тюрьму и казню!
Го Дафу посерел от страха.
— Как же… это…
Го Хо разъярился, снова схватил Ван Хэйгоу и приподнял. У Го Дафу от страха душа ушла в пятки, он бухнулся на колени и принялся умолять начальника приказа и сына перестать. Вокруг воцарился хаос: жители усадьбы Цайлян услышали, что их всех хотят отправить в тюрьму, женщины громко зарыдали, кто-то бросился на землю и молил о пощаде — как говорится, куры полетели, утки ощетинились, народ повалился на колени, собаки залаяли.
— Ну… тогда… — Ли Ляньхуа вздохнул. — Если молодой господин Го согласится помочь мне, может, и получится за три дня…
У всех тотчас загорелись глаза; Го Хо, поколебавшись, отпустил Ван Хэйгоу.
— Конечно, помогу!
Ли Ляньхуа посмотрел на него с подобающим восхищением, как на героя, и медленно произнёс:
— Поскольку Го Кунь, вероятно, во всём подражал убийце, ему наверняка известно, где спрятано тело, которому принадлежит этот череп. Если он знает, где спрятан труп, то возможно, видел, как убили этого человека, и тогда, если увидит кого-то похожего, не исключено, что повторит увиденное, поэтому… — Он с очень извиняющимся видом посмотрел на Го Хо. — Попрошу молодого господина Го переодеться старой хозяйкой, а я сыграю роль этого черепа…
Го Хо сначала кивнул, а потом воскликнул:
— Мне переодеться бабушкой?
Ли Ляньхуа мягко и вежливо кивнул.
— Молодой господин Го силён в боевых искусствах, вместе с вами, даже если столкнёмся с опасностью, наверняка сумеем найти выход из положения.
Го Хо остолбенело уставился на него, думая про себя: раз господин Ли просит, я сделаю всё, что в моих силах, вот только методы у него какие-то странные… Под полными сомнений взглядами Ли Ляньхуа весело сказал:
— Дайте мне три дня срока, а потом в час ночной, когда луна в зеркале отражена, приходите, буду ждать.
Хотя все слышали, что эти слова произнёс он, но по спине у них пробежал холодок, словно рядом с зеркальным камнем стоял призрак.
Глава 21. Смертоносное свадебное платье
Поторговавшись, Ван Хэйгоу и Ли Ляньхуа договорились, что Го Кунь временно останется в усадьбе, в течение трёх дней Го Дафу и другие не станут ставить под сомнение слова и действия Ли Ляньхуа, а дождутся окончания срока в час восхода луны. Хотя Ли Ляньхуа клятвенно заверил, что добьётся успеха, другие люди весьма сомневались в этом. Ван Хэйгоу решил, что если результатов не будет, он первым делом отправит Го Куня наверх — ему всё равно не узнать, что произошло пятьдесят с лишним лет назад. Го Дафу тяжело вздыхал и печально хмурился — мысли о матери, жене и невестке не покидали его. Го Хо же с горячностью следовал за Ли Ляньхуа по пятам и слепо верил каждому его слову.
Ли Ляньхуа перво-наперво отоспался в гостевых покоях, а когда проснулся на следующее утро, из трёх суток прошло уже полдня. Го Хо слонялся у его дверей, мельтеша как встревоженная блоха, но не осмеливался ломиться внутрь. Наконец Ли Ляньхуа поднялся с постели, однако очень долго копался в сундуке с одеждой, вытащил два комплекта, долго их сравнивал, как будто не мог определиться, потом закрыл глаза, выбрал на ощупь и медленно оделся. Окно в гостевых покоях было открыто, и Го Хо так таращился, что чуть глаза не выпали, пока Ли Ляньхуа наконец не вышел наружу.
Сначала он направился в кабинет, существовавший со времён постройки усадьбы Цайлян — Го Цянь и Го Дафу хранили здесь каллиграфию и живопись, старинные и редкие вещи. Го Хо маячил за его спиной, но Ли Ляньхуа не обращал на него внимания. В кабинете стояло несколько шкафов, один принадлежал отцу Го Цяня, второй — Го Цяню, а третий — Го Дафу. Ли Ляньхуа открывал шкафы один за другим, вытаскивал и просматривал произведения каллиграфии и живописи, расчётные книги; там нашлось несколько пейзажей с усадьбой Цайлян, выполненных тушью в монохромной технике — прелестных и весьма реалистичных, а также множество изображений красных и пурпурных лотосов, уток-мандаринок среди лотосов, и каллиграфических работ, подобных “Словно лотосов раскрылись бутоны”. Добросовестно просматривая всё, он почтительно взял в руки свиток со скорописью и зачитал вслух:
— “Стая скрылась вдали, возвращаясь домой, бесприютный,
