Невидимой нитью - Хельга Петерсон

от моря, покосилась на него. – Там всего лишь город. Вид крыш я видела и с Лондонского глаза.

– Значит, ты всё-таки уже рисковала жизнью, поднимаясь на такую высоту, – хмыкнул он.

Майя закатила глаза.

– Очень смешно. Там же другой тип постройки, вокруг есть всё это железо, крепежи. А здесь мы просто…

– Скользим. По столбу.

– Именно.

Хью снова ухмыльнулся, вытянул руку и двумя пальцами схватил Майю за майку. Несильно потянул на себя.

– Пойдём, скоро начнётся спуск. Посмотрим на обратном пути на Брайтон. Вода – это просто вода, – добавил он. – Она одинаковая до самого горизонта.

Она по инерции попятилась. Развернулась. Хью отпустила её одежду, и Майя двинулась в обход колонны. Она ведь здесь не одна. Нужно думать о желаниях спутника.

– Тебе было неинтересно?

Тёплая ладонь осторожно легла на талию. Будто направляя, подталкивая в нужную сторону.

– С тобой мне всегда интересно. Но там, – рука в татуировках вытянулась к городу, – меньше народа. Все хотят пить в баре и смотреть на море, поэтому, – они сделали последние несколько шагов и оказались на той стороне «пончика», которая смотрела на сушу, – здесь нет никого.

Майя на секунду запнулась на металлическом полу. Уставилась в пространство капсулы. Абсолютно пустое. Все люди действительно остались с другой стороны. Их и так было не слишком много для такой вместительной кабины, а оказывается…

– Как ты узнал? – она круто повернулась к Хью.

Расставила руки в стороны и сделала несколько размашистых шагов спиной вперед, прогоняя пустоту сквозь пальцы. Мужчина пожал массивными плечами.

– Заметил, что там толпится слишком много народа.

А она не заметила. Настолько провалилась в зрелище, что не заметила, как те, кто изначально ехал со стороны города, перешли к морю. В самом деле, все хотят пить и смотреть на море. Это, наверное, некий вариант мечты, записанный в подкорке. Даже если поездка длится только двадцать пять минут, можно успеть почувствовать себя кем-то другим.

Кабина достигла пика. Доползла. Майя так и осталась стоять, раскинув руки. Опустила голову и посмотрела под ноги. Подъем – это не самое страшное. А вот спуск…

– Что такое? – озабоченно прозвучал бас.

Она вскинула голову и нашла взглядом глаза Хью.

– Приехали.

– И что?

Он такой спокойный, такой уравновешенный. Интересно, это напускное?

– Знаешь, что самое страшное в катании на таких аттракционах?

Тёмные брови дёрнулись.

– Дай угадаю…

– Спуск, – выронила Майя. – Никогда не смотрю вниз, когда колесо обозрения обходит самую высокую точку. Это как замедленная съемка при падении.

Кабина начала медленное движение вниз. Хью ухмыльнулся в короткую бороду. Конечно, ему смешно. Наверное, она выглядит в его глазах капризной дурой. Он сделал небольшой шаг навстречу, потом еще один. И еще. Оказался прямо напротив Майи. Сильные руки потянулись к ней и легли на талию, согрели через тонкую ткань. Подтолкнули к выпуклой стеклянной стене.

– А я предлагал себя в качестве опоры, – сквозь улыбку проговорил он.

Под его напором Майя снова попятилась. Спина наткнулась на очередной поручень.

– Смотри, – Хью указал взглядом ей за спину. – С этой стороны тоже красиво.

Его ладони не сменили место дислокации. Остались там же, на талии. Майя заметно сглотнула. Им совершенно не нужно там быть, даже, можно сказать, нельзя… Но силы, которые могли заставить её стряхнуть мужские руки с себя, совершенно покинули тело.

– Ты будешь смотреть на город? – пробормотал Хью.

Его большие пальцы сделали синхронное поглаживающее движение, сам он придвинулся еще чуть ближе, пригнулся. Глаза с улыбкой заглянули в глаза, привязывая, приковывая, не давая отвести взгляд. Можно отвернуться. Нужно. Прямо сейчас развернуться к нему спиной и погрузиться в изучение крыш Брайтона…

– Буду, – Майя нервно облизала губы. – Сейчас только…

Что «только» она не договорила и даже не успела придумать. Одна рука Хью проехала с талии вверх, мягко обхватила подбородок Майи двумя пальцами. Мужчина подался вперед, толкнул носом нос, и его губы завладели её губами. Медленно, тягуче, невыносимо.

Господи-Боже…

Конец света настал. К нему всё шло, и он наступил. Майя глубоко втянула носом воздух. Сердце застучало в горле, висках, пульсом на шее. Тепло волнами поползло от солнечного сплетения по всему телу. Она оторвала руки от поручня, уперлась ими в широкую мужскую грудь, и разомкнула губы. Ей в ладонь мерно ударилось другое сердце.

Как же сильно этот удар отличался от её собственного бешеного боя!

Хью не торопился. Его губы осторожно смяли её, язык неспешно очертил контур, запуская в кожу тысячи невидимых иголочек. Майя задрожала. Ладони проехали выше и обняли горячую жилистую шею. Мужская рука переместилась с подбородка, пальцы Хью запутались в волосах Майи, начали невесомо массировать затылок, большой палец тепло погладил мягкую кожу за ухом…

Бешено-приятно. Пальцы ног в кроссовках поджались от удовольствия.

Из груди Майи вырвался выдох наслаждения.

Она умирала. Падала в пропасть. В этих руках легко падать и не думать о том, что будет, когда всё закончится. Каменное тело уже вплотную придавило Майю к парапету, но и это ощущалось маленьким незначительным неудобством. Что она делает? Позволяет себе влюбляться при том, что у самой есть жених, намечена встреча с его матерью и еще миллион других встреч. Влюбляется несмотря на неразрешенную проблему, которая, возможно, взялась из воздуха. Что она скажет Мартину? Как посмотрит на него, вернувшись вечером домой? Как выдержит тяжёлый взгляд Ванессы завтра?

Перед глазами непрошено пронеслись кадры разговора. Такие, какими могли бы быть.

Холодный душ окатил с ног до головы.

Она не может бросить всё ради неизвестности. Ради призрачной идиллии, поездки на байках, юга Франции. Не может из-за одной поездки, случившейся с похмелья, сказать двум сотням гостей, что свадьба отменяется. Сказать матери и отчиму, что они могут не утруждаться и не тратиться на красивые наряды.

Она не сможет. Помолвки не рвутся из-за прихоти одной из сторон.

Майя спустила руки с шеи Хью назад на грудь. Последний раз захватила его губы своими, отчаянно смяла. Зажмурилась сильнее, задержала… И отпустила. Наклонила голову и упёрлась лбом в каменную грудную клетку.

– Я не могу, – прохрипела она в ткань футболки.

Собственный голос прозвучал, как неродной. Сердце под её ладонью забилось в два раза быстрее.

– Май… – бас сипло сорвался на конце слова.

Как же тяжело… Как же больно и тяжело…

– Я не могу, – не отстраняясь от груди, Майя яростно мотнула головой. – Так нельзя.

– Нет. Нет-нет-нет, – руки Хью плотным кольцом сомкнулись вокруг её тела. – Не делай глупость.

– Это подло и… Ч-ч-чёрт…

В горле застрял ком, мешающий говорить. Мешающий дышать. Хью попытался боднуть её лоб своим, чтобы