Германское подполье в 1942—1944 годах - Аллен Даллес

в родной Эссен, где его так зверски пытали, что сама его жизнь оказалась под вопросом. Это настоящее чудо, что ему удалось пережить следующие десять лет, которые он провел в концлагере. Якоб в какой-то момент в 1943 году сумел ускользнуть и добраться до Берлина. Незадолго до этого был казнен лидер коммунистического подполья Бранденбурга. Зефков и Якоб немедленно взяли руководство на себя.

На встрече 22 июня 1944 года было внесено предложение, чтобы в состав постнацистского правительства Бека — Гёрделера вошли коммунисты. Кроме того, Зефкову, Якобу и их неизвестному товарищу были названы имена некоторых ведущих заговорщиков. Они попросили время, чтобы принять решение, и следующую встречу, на которой должен был присутствовать Штауффенберг, назначили на 4 июля.

Встреча так и не состоялась. 4 июля гестапо арестовало Рейхвейна, а на следующий день Лебера и еще несколько сотен левых, имевших связи с комитетом «Свободная Германия». Стало очевидно, что в ряды коммунистического подполья проникли агенты гестапо. Позднее Зефкова и Якоба казнили.

В узком кругу заговорщиков было объявлено перемирие между Востоком и Западом. Все сознавали, что настал момент сделать одно-единственное дело, ради которого и затевался заговор, — устранить Гитлера. И времени для этого осталось мало.

Глава 13. Берлин, 20 июля 1944 года

К 20 июля тучи над заговорщиками сгустились и их ряды поредели. Генерал Остер находился под домашним арестом. Мольтке с начала года сидел в тюрьме. За три дня до 20 июля был выдан ордер на арест Гёрделера, и ему пришлось скрываться. Лебер был арестован.

Само покушение планировалось на конец июля, но первая неудачная попытка состоялась 11-го, меньше чем через неделю после ареста Лебера. Говорили, что путч назначили так рано, поскольку Штауффенберг очень хотел вызволить Лебера, прежде чем его убьют в гестапо. В любом случае заговорщики понимали, что гестапо подбирается все ближе. Переворот превратился в гонку со временем. Кроме того, заговорщикам нужно было думать о своих семьях и о самих себе. Если бы переворот провалился, не пощадили бы ни женщин, ни детей.

11 июля из Швейцарии тайно прибыл Гизевиус с предложением, сделанным в последнюю минуту. Предлагалось, чтобы они с Гёрделером полетели к главнокомандующему Западным фронтом фельдмаршалу фон Клюге и убедили его, что ради спасения Германии он должен отказаться выполнять приказы фюрера и повернуть свои армии назад, против нацистов. Другие командующие, такие как Роммель и Штюльпнагель, последуют его примеру, и в результате начнется гражданская война между армией и нацистами. Тогда заговорщики смогли бы действовать. Но Бек не потерпел бы ничего подобного. Он не хотел никакого гражданского столкновения, если существовала возможность его избежать.

Когда фельдмаршала фон Клюге назначили главнокомандующим Западным фронтом вместо Рундштедта, казалось, что колесо Фортуны повернулось в сторону заговорщиков. В свое время они пытались привлечь к заговору Рундштедта, но он отказался, заявив, что слишком стар, чтобы быть заговорщиком. С Клюге у них появился шанс. Он то присоединялся к заговору, то выходил из него, поскольку в последний момент всегда начинал испытывать муки совести по поводу своей военной присяги. Однако теперь он неожиданно для заговорщиков по собственной инициативе прислал офицера своего штаба подполковника фон Хофакера, чтобы тот встретился с Беком. Вопреки мнению Эйзенхауэра новый главнокомандующий утверждал, что фронт в Нормандии невозможно удержать дольше двух недель. Как сказал фон Клюге, когда он получил назначение на Запад, его намеренно ввели в заблуждение относительно силы немецких войск во Франции. Рассерженный, разочарованный и убедившийся в том, что положение Германии безнадежно, фельдмаршал заявил Беку о своей готовности поддержать путч.

Фельдмаршал Роммель повел себе аналогично. Этот блестящий генерал, некогда командовавший победоносной танковой армией, устрашающий Лис Пустыни, командовал основными силами (группой армий Б), противостоявшими союзникам во Франции. Он был убежден, что союзники могут прорваться вглубь Франции в любой момент, и 9 июля во время бурной беседы с Гитлером потребовал, чтобы ему дали разрешение отступить из Нормандии, прежде чем его армия будет уничтожена. Гитлер отказал. Сразу же после этой встречи Роммель связался с Хофакером и — с некоторыми оговорками — согласился содействовать заговорщикам.

«Дезертирство» Роммеля было раскрыто только через некоторое время. Но за несколько дней до 20 июля он выпал из активного участия в событиях в результате ранения, полученного во время обстрела союзными силами. Тем не менее, когда Гитлеру стали известны факты, он отомстил генералу, хотя народу Германии о предательстве Роммеля так и не сообщили. По словам сына Роммеля, гестапо появилось в его доме в Германии, когда Роммель выздоравливал. Ему предложили альтернативу: или он кончает жизнь самоубийством, или предстает перед публичным судом с некоторыми сопутствующими «неудобствами» для его семьи. С целью помочь фельдмаршалу принять решение ему предложили пузырек с ядом. Роммель попрощался с семьей и сел в ожидавший у дома автомобиль. Через несколько часов из госпиталя, расположенного в соседнем городке, сообщили о его смерти. Ему устроили государственные похороны, но в высших партийных кругах ходила памятка о том, что Роммель «недостоин того доброго имени, которое приписывает ему пропаганда», и что он ни в коем случае «не может считаться национал-социалистом». Эта памятка, собственноручно подписанная секретарем партии Мартином Борманом, заканчивалась словами: «Вы, конечно, не должны говорить об этом».

К несчастью, главнокомандующий резервной армией генерал-полковник Фриц Фромм не покончил с собой. Фромм не был ярым приверженцем нацизма, и ему, как большинству генералов, была противна рабская трусость Кейтеля и его бесконечные интриги. Он отправил Кейтелю рапорт об отчаянной военной ситуации и призвал его принять меры. Кейтель просто пожал плечами и раздраженно ответил, что при сложившихся обстоятельствах лучше не делать совсем ничего. Предполагалось, что если покушение будет удачным, Фромм добровольно присоединится к перевороту. В конце концов, он знал, что происходит в его собственном ведомстве, и однажды сказал одному из заговорщиков: «Когда будете совершать свой путч, не забудьте про Кейтеля!»

Штауффенберг, назначение которого начальником штаба резервной армии было устроено заговорщиками, осторожно прощупал Фромма, но обнаружил, что, несмотря на свои пораженческие настроения, он больше беспокоился о званиях, должностях и медалях, чем о судьбе Германии. В результате было решено, что если после убийства Гитлера Фромм откажется подписывать приказы заговорщиков, его арестуют, и на смену ему придет генерал-полковник Гёпнер. Гёпнер был одним из первых немецких офицеров, который серьезно относился к возможности проведения танковых сражений и командовал первым полноценным танковым корпусом. Он способствовал достижению побед в Польше, Франции и России. Но Гёпнер не смог смириться с гитлеровской «интуицией» в отношении стратегии в России. За то,