Землепроходец Ерофей Хабаров - Галина Леонтьева

Как приказной он вмешивался и в личное крестьянское хозяйство. Его опытный глаз сразу замечал непорядок, и он требовал от крестьян, чтобы они работали старательно.

Хабаров нес ответственность за моральные устои и общественную благонадежность крестьян. Он должен был пресекать азартные игры, пьянство, которые могли разорить крестьян и сделать их неспособными для работы на казенном поле, а также следить за тем, чтобы крестьяне не заводили воровских бунтов, кругов и антиправительственных разговоров. Как и любой приказчик, Ерофей Павлович мог судить крестьян в исках до 10 руб., а иногда и выше. Нарушителей имел право арестовывать, допрашивать, по малым винам смирять батогами и штрафами, а по большим — отправлять в Илимск на воеводский суд и расправу.

Конечно, одному человеку досмотреть всех крестьян большого присуда было не под силу. Поэтому у Хабарова были помощники из представителей крестьянской выборной администрации: старосты, десятские, сотские, целовальники. Из киренского гарнизона ему помогали служилые люди и писец («пищик»).

Вспоминал ли в этот период жизни Ерофей Павлович свою амурскую эпопею? Мечтал ли о возвращении в Даурию? На эти вопросы можно ответить утвердительно. К нему в деревню и в Ки-ренский острожек неоднократно приезжали бывшие соратники. Вместе с ними Хабаров' перебирал в памяти эпизоды былого похода и погибших товарищей, говорил об оставшихся в живых. А свидетелей славных подвигов было немало. Он знал, что некоторые из его полчан, добравшись кто Тугирем и Олекмой, а кто Зеей и Алданом на Лену, осели в Якутске и служили там под началом его племянника атамана Артемия Петриловского. Кое-кто из них был зачислен и в состав илимского гарнизона. В Нерчинске поступил на службу к воеводе Пашкову друг и соратник Ерофея Павловича Дружина Попов, поверстанный за даурский поход, как и Хабаров, в сыновья боярские. Там же, в Нерчинском гарнизоне, начали служилую карьеру дети и внуки Попова. В 1661 г. к Хабарову на Киренгу пришла ошеломляющая весть от илимского воеводы Тихона Вындомского, сообщившего, что Афанасий Пашков объявил о розыске 17 казаков, когда-то служивших в отряде Хабарова — Степанова и теперь во главе с Абрамом Парфеновым ушедших из Нерчинска реками Шилкой, Амуром, через Тугирский волок, возможно, в Илимск или Якутск.

В то время Сибирь жила не только рассказами об Амуре, но и песнями о нем. Они вошли в быт сибиряков, будучи распространенными участниками отряда Хабарова — Степанова от Охотского побережья до уральских пределов. Одна из них — «Во сибирской во украине, во Даурской стороне» воспевала героическую оборону от богдойского войска Кумарского острога. Песня эта была настолько популярна в казацкой среде, что ее не забыли даже через 100 лет. Около 1742 г. песню записал известный собиратель русских былин Кирша Данилов (Кирилл Данилович): Во сибирской во украине,

Во Даурской стороне,

В Даурской стороне,

А на славной на Амуре-реке,

На устье Комары-реке

Казаки царя белова

Оне острог поставили,

Есак царю собрали

Из-за сабельки вострыя,

Из-за сабли вострыя,

Из-за крови горячия.

Круг оне острогу Комарскова

Оне глубокий ров вели,

Высокий вал валили,

Рогатки ставили,

Чеснок колотили,

Смолье приготовили.

По утру рано-ранешонько

Ровно двадцать пять человек

Выходили молодцы оне

На славну Амуру-реку

С неводочками шелковыми

Оне по рыбу свежею.

Несчастье сделалось

Над удалыми молодцы.

Из далеча из чиста поля,

Из раздолья Широкова,

С хребта Шингальскова,

Из-за белова каменя,

Из-за ручья глубокова

Выкоталося знамечко большее;

И знамя за знаменем идет,

И рота за ротами валит,

Идет боидоской князец,

Он со силою поганою

Ко острогу Комарскому.

Как вешнея вода

По лугам разлилася,

Облелеила сила поганая

Вокруг острогу Комарскова,

Отрезали у казаков

Ретиво сердце с печенью,

Полонили молодцов

Двадцать пять человек

С неводочки шелковоми

И с рыбою свежею.

А и ездит боидоской князец

На своем на добром коне,

Как черный ворон летает

Круг острогу Комарскова,

Кричит боидоской князец

Ко острогу Комарскому:

«А сдайтеся, казаки,

Из острогу Комарскова!

А и буду вас жаловать

Златом-серебром

Да и женски прелестными,

А женски прелестными

И душами красны девицы!»

Не сдаются казаки,

Во остроге сидечи.

Кричат оне, казаки,

Своим громким голосом:

«Отъезжай, боидоской князец,

От острогу Комарскова!»

А втапоры боидоской князец

Со своею силою поганою

Плотной приступ чинит

Ко острогу Комарскому.

Казаки оне справилися,

За ружье сграбелися,

А были у казаков

Три пушки медныя,

А ружье долгомерное.

Три пушечки гинули,

А ружьем вдруг грянули,

А прибили оне, казаки,

Toe силы боидоские,

Toe силы боидоские,

Будто мушки ильинские,

Toe силы поганые.

Заклинался боидоской князец,

Бегучи от острогу прочь,

От острогу Комарскова,

А сам заклинается:

«А не дай, боже, напредки бывать!»

На славной Амур-реке Крепость поставлена,

А и крепость поставлена крепкая

И сделан гостиной двор И лавки каменны.

Вне всякого сомнения, песню сложил кто-то из соратников Хабарова и Степанова, и она была хорошо известна Ерофею Павловичу. Песня могла напоминать знаменитому землепроходцу о его победе, одержанной над богдойскими войсками под Ачанским острогом.

Казалось бы, Хабаров добился многого. Но тем не менее он снова стал объектом преследования со стороны воеводской администрации. Едва Ерофей Павлович вернулся из Москвы, как в Якутск к воеводе Михаилу Ладыженскому из Сибирского приказа пришла грамота с требованием взять его из Киренского острога и отвезти на Тугирский волок для поиска спрятанного там в свое время пороха и свинца. Найденную казну нужно было срочно переправить с Тугирского волока по рекам Урке, Амуру и Шилке в Нерчинск к воеводе Пашкову. Для сопровождения Хабарова от Киренска до Тугирского волока назначался якутский сын боярский Федор Пущин с 30 казаками. В наказной памяти, данной Пущину Ладыженским, указывалось, что при обнаружении казны можно было отпустить Хабарова в Киренский острог, в противном же случае — препроводить его под надзором в Якутск для дачи объяснений.