M&D - Федор Московцев

Энергия её била через край, ей хотелось заполнить активной деятельностью всё своё время. В своем письме к Andrew она попросила выслать ей подборку российских модных журналов, чтобы почерпнуть оттуда новые идеи. Не нужно было это делать. Зря она вспомнила того, кого нужно было позабыть. Andrew, несомненно, был из тех, ради которых бросают всё, предают близких, совершают безумства. Он ничего не утверждал, не доказывал, и не обещал, не высказывал отношение. Она сама в нём видела то, что больше всего хотела видеть. Он маг, волшебник, чародей.

Да, его нет рядом. Да, Имоджин молода, и хотела бы прожить жизнь и состариться на глазах у любимого и любящего человека, а не возле Памятника Тысячелетия, что на площади Героев. Она никогда не хотела быть героем. Разве только… героиней бурного романа.

Но в своих мыслях она продолжала жить в сказке, фотографии с его изображением были точно припорошены волшебной пылью и несли на себе отпечаток его своеобразного юмора. Имоджин сама его придумала, поэтому не могла забыть свою сказку, ибо эта сказка стала частью её самой.

В ответном сообщении Andrew написал, что в середине декабря у него состоится training-course в Милане, и что он готов после этого приехать в Будапешт, и лично передать ей в руки то, что она попросила. Прочитав, она почувствовала себя сначала листом пальмы, затрясшегося под порывом обжигающего ветра пустыни; затем ощутила себя провалившейся в прорубь северной реки. Что делать? Сказка, превратившись в действительность, могла разрушить саму себя, а заодно и весь реальный мир. Ференц, прочная привязанность, долгожданное благополучие. Запутавшись в мыслях, как в сетях, Имоджин не ответила сразу, хотя готовый ответ напрашивался сам собой: «Под любым предлогом не встречаться!» На свидании в тот вечер она была грустна и задумчива, затем, сославшись на недомогание, попросила Ференца отвезти её домой. Ночью она перебирала в памяти всё, что было связано с Andrew. Их знакомство, их прогулки, их вечера и ночи. Её переживания, его письма.

Ей не спалось, и пришлось сесть за компьютер, – чтоб написать письмо, и решить проблему раз и навсегда. Письмо получилось длинным, она его писала два часа. В нём были раскрыты все её переживания, высказано всё невысказанное. Она написала о том, как вела бесконечные мысленные диалоги с ним и теперь пришла к философскому состоянию духа, когда о прошлом можно думать спокойно, можно анализировать и делать выводы. Сообщила о том, что способствовало этому – новое знакомство. Всё, что ей нужно сейчас от Андрея – получать от него письма, знать, что у него всё в порядке, что дела у него идут хорошо, настроение отличное, в семье царит гармония.

Тут она усмехнулась, и произнесла язвительно:

– Гармония… У него всегда в семье будет именно эта фальшивая гармония, а не любовь.

И продолжила. Sweetheart ей дорог, хотелось бы сохранить с ним дружбу, возможно… стать его ангелом-хранителем – знать о его делах, советовать, радоваться удачам, поддерживать в трудную минуту. Ведь то, что они любили друг друга… Тут она вспомнила их безумные ночи, и, вместо «любили друг друга» написала: «Только бы я могла говорить себе, что была с тобой доброй, простой, откровенной, и что ты этого не забыл».

Заканчивалось письмо словами:

«Я очень дорожу нашей дружбой, и рассчитываю на взаимность».

Перечитав письмо, исправила ошибки, что-то добавила, что-то убрала.

– Очень много надрыва, прямо истерика какая-то! – сказала она, перечитывая в десятый раз. – Надо убрать переживания, а то он подумает, что я шизофреничка. А я ведь нормальная, уравновешенная девушка. Просто была любовь, она прошла, и вот я пишу, как всё происходило.

Он вносила исправления, читала и перечитывала, вновь правила. Так прошёл ещё час. Получился текст, сильно отличающийся от исходного. Но и в таком виде он ей не нравился. Слишком прилизанный, так, если вдуматься, получается, что письмо ни о чём. Любила, но не сильно, переживала, но не очень, грустила, но чуть-чуть, хочу остаться другом, но наполовину. Бульон какой-то.

Имоджин вышла на кухню, закурила – впервые за неделю. Почувствовав лёгкое головокружение, открыла шкаф, вынула оттуда бутылку токайского, налила стакан, и выпила жадными глотками.

«Так делал sweetheart, после того, как… У него всегда после ЭТОГО жажда. Он может пить, пить, пить… Потом снова любить, любить, любить…»

Подумав вновь об этом, она вернулась в комнату, села за компьютер, уничтожила созданный файл, открыла почтовую программу, и написала сообщение:

«Я приеду к тебе в Милан. Буду признательна, если darling сообщит точную дату своего прибытия уже сегодня – мне нужно скорректировать мои планы. Целую, в нетерпеливом ожидании нашей встречи. Имоджин».

Не проверяя и не перечитывая, она уверенно кликнула «Отправить». Убедившись, что сообщение успешно отправлено, выключила компьютер, и легла спать.

Глава 33

Окунув чайный пакетик в кружку с кипятком, Мариам тут же потянула за веревочку и протянула Андрею:

– Держи.

Он недовольно поморщился:

– Ты же знаешь, я терпеть не могу эти помои.

Мариам со злостью швырнула пакетик в мусорное ведро.

– Достал меня, зануда!

– Не могу хлебать это дерьмо.

И он, раскрыв пачку, взял пригоршню заварки, высыпал в чайник, и залил кипятком.

– Переводишь зря продукты, – сказала она.

– Не заглядывай мне в рот.

Они молча позавтракали, время от времени одаривая друг друга недовольными взглядами.

– Ты придумываешь себе разные дела, чтобы реже бывать дома, – сказала она, убирая со стола. – Тебе дом говном намазан.

Андрей терпеливо принялся доказывать обратное:

– … вовсе не тем, что ты сказала.

– Мы могли бы спокойно жить на те деньги, что ты зарабатываешь в «Эльсиноре», – перебила она его. – Зачем тебе Штейн, зачем Совинком?

– Как же «зачем Штейн»? Ты мне чай выдаёшь по одной чаинке в неделю, как же мне не искать халтурку?!

– Завёл себе эту шалаву, Олесю, вот и катись к ней! Пускай она тебе чай вёдрами заваривает! Со своими блудливыми глазенками и блядской улыбочкой.

Эти особенности она верно подметила. Находясь рядом с Олесей, чувствовалось, что попадаешь в эпицентр эстрогенной бури. Она отличалась легкомыслием, была снисходительна по части морали, и Андрею было хорошо известно, что её ротик способен не только мило улыбаться.

– Осспади, как с тобой тяжело. Олеся, улыбочки, чай ведрами – не понимаю, о чём, вообще, речь. Не надо сваливать всё в одно ведро. Я же объяснял на понятном языке, что взяли её из экономии – она всё делает… причем за сущие копейки. И вообще… это Штейн её нанял. А я ведь…

Тут он горестно вздохнул.

– … не могу ему перечить.

Она присела к нему на колени.

– Вот козлище, а ещё женатый! Так это он её нанял?

– Да! – уверенно ответил Андрей, развязывая пояс её халата. – Педофил проклятый. Средоточие пороков. Ты знаешь, сколько лет его жене?

– Сколько?

– Примерно одного возраста с его дочерью.

– Вот это да! – оживилась Мариам. – Ты мне ничего не рассказывал.

Андрей сделал вид, что обиделся:

– Говорил, ты просто не помнишь. Тебе наплевать на то, что я тебе рассказываю.

Она возмутилась:

– На минуточку, ты со мной вообще в последнее время не разговариваешь, брехун!

И добавила заинтересованно:

– Так что там с его женой? А где его бывшая?

– Как где? Преподаёт психиатрию, ты чего, забыла?

Мариам непроизвольно приподнялась, затем опустилась, халат при этом раскрылся, обнажив бёдра.

– Это… правда его бывшая жена? – спросила она удивлённо.

Андрей рассказал некоторые подробности личной жизни компаньона – развёлся, женился на молодой, на дочь выдаёт гроши, обставляя это так, будто делает большое дело. «Плати, не плати, всё равно не оценят», – говорит он. В новой семье ведёт себя, как маленький фюрер. Жена его боготворит, что называется, ноги моет, воду пьёт. Что с неё взять, деревенская лошица. Та, психическая, им помыкала.

– И правильно делала! – поддержала Мариам коллегу (она выбрала себе эту профессию). – Вот он, недоразвитый, наконец получил признание, нашёл дурнее себя!

И она объяснила этот феномен в психиатрических терминах, выдав психологический портрет личности, и выставив окончательный диагноз. Андрей с удовольствием поддержал тему – с какого-то момента его мысли повернулись в сторону, враждебную Штейну. Да, два компаньона двигаются пока в одном направлении, но неизбежно им разойтись – Андрей не умел прощать, а за выходки, подобные тем, что произошли в кардиоцентре, следовало бы хорошенько отомстить.

Взяв полотенце, Мариам потянулась через плечо Андрея, и вытерла пятнышко на стене.

– Почему ты не хочешь сделать тут ремонт? Везде сделали, а тут нет. Я, между прочим, на кухне полжизни своей убиваю. Хочу, чтобы к тому времени, как… ну, ты понял… в общем, чтоб ремонт был сделан!

И принялась высказывать свои пожелания – какая плитка, какой линолеум, обои, шторы, газовая плита…