M&D - Федор Московцев

– Сейчас, загляну к Зинке.

Заведующий собрался уже пройти в кабинет старшей операционной сестры, но Штейн отвёл его в сторону, и принялся что-то торопливо говорить. Андрей видел лицо Игоря Викторовича, он так же ухмылялся, как при разглядывании несуразно громоздкой трубки. Не отпускало ощущение, будто всё, что говорится тет-а-тет сотрудникам кардиоцентра – это о появлении у представителя Джонсона мальчика на побегушках по имени Андрей Разгон. В голове зашумело, Андрей едва сдерживал ярость. Ему бы и в голову не пришло за спиной компаньона играть свою игру… пока… зачем эти меры предосторожности?

Длинными запутанными коридорами прошли к лестнице и спустились на второй этаж. Сказав, что Быстров на редкость противный и скользкий тип, и общаться с ним нужно осторожно, а лучше этого не делать вовсе во избежание ошибок, Штейн предложил посидеть подождать под дверью заместителя главного врача – «надо обсудить с ним тет-а-тет серьёзные дела», но Андрей, буркнув: «Подожду в машине», направился на выход.

Глава 29

Здание железнодорожной поликлиники хоть и было послевоенной постройки, но, посмотрев на него, можно было получить представление о том, как выглядел Сталинград сорок третьего.

Рыбников назначил встречу в поликлинике, и Андрей приехал к нему вместе с Иваном Тимофеевичем Кошелевым, искавшим помещение под глазной кабинет.

– Скромно, но… со вкусом, – поздоровавшись, деликатно произнес Кошелев, осматривая облупленные стены.

– Главное – чтоб в доме главного врача всё было богато, нескромно… пусть даже и безвкусно, – улыбнулся Рыбников.

– Вот это грамотный подход!

И Кошелев рассказал о цели своего визита.

МНТК «Микрохирургия глаза» активно расширяет сферу влияния. По последнему слову техники оборудован автобус для выездов в область. В нём не только кабинет для осмотра, но и мини-операционная. Арендуются помещения для амбулаторного приёма больных – как в нашем городе, так и в других областях. Вдохновившись примером краснодарских коллег, открывших филиал в Польше, предприняли аналогичную попытку в Чехии. Правда, безуспешно. Местная врачебная мафия сильна, и лицензию крайне сложно получить, несмотря на то, что клиника была бы рассчитана на лечение больных из соседних стран – Словакии, Австрии, Германии, и др – без права обслуживать местное население.

Уяснив суть вопроса, Рыбников сообщил о своих возможностях. Во-первых, имеется неотапливаемый ангар рядом с железнодорожной больницей. Планировалось отремонтировать его, и установить в нём линию по производству стерильных растворов – для собственных нужд, и на продажу. Конечно, это предприятие дорогостоящее и трудоёмкое, гораздо интереснее было бы не заниматься ремонтами, а пустить туда арендатора. В здании поликлиники можно выделить всего один кабинет площадью около двадцати квадратных метров. Всё остальное уже сдано. Что касается больших площадей – можно кое-что придумать, но для официального заключения договора аренды необходимо разрешение управления Нижне-Волжского филиала РЖД, находящегося в Саратове. Всё решаемо, нужно только потратить время, усилия, и, конечно же, деньги.

Кошелев без согласия шефа не мог принять решение. Немного поколебавшись, признался, что для МНТК было бы интереснее купить помещение в собственность, а если говорить об аренде – такой договор желательно было бы заключить сразу на длительный срок, с собственником, находящимся в нашем городе.

Выяснилось, что Рыбникову, в свою очередь, удобнее вести дела не с крупными серьёзными арендаторами – для этого нужно разрешение Саратова – а с мелкими, помещения которым он может сдавать, не информируя об этом руководство.

Андрей организовал эту встречу просто ради самой встречи, ему было нужно как можно больше времени проводить со своими клиентами, без разницы по какому поводу.

Рыбников подытожил встречу следующими словами:

– …таким образом, Иван Тимофеевич, при всём уважении к вам, вряд ли смогу предложить что-то действительно стоящее. Безвозвратно ушли в прошлое времена, когда отвлеченные принципы имели влияние на умы. Руководство МПС понимает, что существующая структура – громоздкая и дорогая. При всём при том, что никто не пускает пыль в глаза, несмотря на пренебрежение к внешности, наша структура расточительна. У неё на попечении слишком много бедных родственников. Больницы, социалка, и так далее. Содержать их за свой счёт – это дикость. Тогда за чей? За государственный? Но заниматься этим неинтересно. Гораздо интереснее заниматься железнодорожными перевозками и получать за это деньги. А социалкой пусть занимается соответствующее ведомство. Всё, что касается государственных денег – дело неблагодарное и грустное. Финансов нет в казне, они доставляются неимущими, теми, кто живёт трудами рук своих. Этого мало. А стоит несчастному государству, побуждаемому нуждой, обратиться за деньгами к тем, у кого они есть, и вытрясти с богатых людей какой-нибудь жалкий налог, ему сейчас же поставят на вид, что оно совершает ужасное посягательство, нарушает все законы, не уважает священных прав, разрушает торговлю и промышленность. Мой прогноз такой: МПС избавится от непрофильных активов, акционируется, и превратится в частную структуру. То, что приносит доход, неизбежно попадёт в частные руки. То, что тяготит карман, останется в госсобственности.

От этой встречи, так же как от двух предыдущих, проходивших с глазу на глаз, у Андрея голова распухла и не помещалась в кепку, а десятимиллионная сделка осталась там, где его нет. Рыбников проговорил всё в общих чертах, и ничего не сказал конкретного, заполняя вакуум такими вот рассуждениями о судьбах Отечества. «ЖБИ должен МПСу за тариф, и собирается погасить долги не деньгами, а своей продукцией. Нужен посредник, который бы провёл взаимозачёт – выбрал с завода продукцию, реализовал, поставил оборудование в железнодорожную больницу, и обналичил дельту. Ну и, соотвественно, оформил четырехсторонний взаимозачетный договор». Всё, больше никаких объяснений Андрей не получил – ни данные контактных лиц, ни акты сверок, ни спецификации – ничего. Копеечная заявка на десять коробок шовного материала обсуждалась более скрупулезно, чем эта фантастическая сделка.

Складывалось впечатление, что главный врач железнодорожной больницы познакомился с новыми парнями.

Глава 30

«Наверное, это пока в проекте, – решил Андрей. – Когда дело дойдёт до дела, Рыбников оживится». Но тем не менее всё выглядело очень странно. Для главного врача железнодорожной больницы не было сумм маленьких и сумм больших – он одинаково волновался за тысячу и за сто тысяч. Мог позвонить и в шесть утра, и за полночь, чтобы напомнить, уточнить, переспросить. А к сделке на миллионы долларов было проявлено недопустимое равнодушие.

Даже если принять во внимание, что ЖБИ завысит цену на продукцию, отдаваемую за долги, и её придётся реализовывать с дисконтом, всё равно сумма огромна. Пусть чистыми выйдет пять миллионов, на такую сумму фирмы дадут скидку не менее пятидесяти процентов, и даже не делая наценку поверх «заводских» каталожных цен, можно заработать около миллиона долларов – с учетом того, что половину прибыли заберет Рыбников.

Снова и снова Андрей звонил ему, приезжал в гости, подтверждая свою готовность заняться взаимозачетом, и максимум, чего добился – спецификация в самом общем виде. Тоже очень странно. Рыбников был настолько дотошен и въедлив, что мог часами обсуждать кривизну иголки и время рассасывания викрила, а тут – больше сотни сложных аппаратов, а он как рыба об лёд.

Андрей располагал некоторыми свободными средствами. Реваз наконец вернул долг – правда, без поправки на инфляцию. Андрей стал давить на понятия – мол, увольняют с фирмы, высчитывают с зарплаты, но тот и ухом не повёл. Убыток составил около $20 000. Упорствовать Андрей не стал – всё-таки казахи компенсировали недостачу, и хотя операция прошла без участия Реваза, всё-таки это он привел за ручку клиентов, а не кто-то другой. И опять же, именно он организовал продажу зубной пасты.

Итак, товар реализовали, Андрей получил за него наличные деньги. Ничего не зная про казахов, не догадываясь, что кто-то без него будет с ними заниматься, Реваз обошел вниманием этот участок.

Решив таким образом вопрос с возвратом денег, Андрей оставил всё себе, и задумался, куда бы эти средства инвестировать. И обратился за советом к Вадиму Второву.

Когда «Технокомплекс» вынудили возместить недостачу на «ВХК», строго говоря, повесили чужие долги, учредители не выступили единым фронтом, а стали втайне друг от друга договариваться с руководством УВД. Ни у кого ничего не вышло, и они ушли с завода с огромными убытками. Фирма распалась.

Офис Второва располагался в подвале дома номер пятнадцать по проспекту Ленина. Несмотря на то, что площади было с избытком, собственный кабинет он оборудовать не стал. Вместо этого была большая комната, по центру которой находился массивный кожаный диван с четырьмя креслами и длинным журнальным столиком. Ещё была стенка-горка, заполненная сувенирами и разными безделушками, на стенах висели рисунки сына. В этом помещении Второв принимал посетителей, занимался с сотрудниками, а если ему требовался компьютер, он шёл к секретарю или бухгалтеру.