Домашний фронт - Кристин Ханна

— Можно нам войти? — спросил он, постучав в дверь Бетси.

— Да.

Он взял Лулу на руки, отнес в комнату и усадил на кровать рядом с сестрой. Потом сел между ними и раскрыл альбом.

В центре первой страницы под прозрачной пленкой была одна из немногих детских фотографий Джолин. Она стояла на скалистом выступе, одетая в линялые джинсы и свитер. Девочка слегка отвернулась от камеры и смотрела куда-то вдаль, ветер разметал по лицу белокурые волосы. Слева был виден обтрепанный край джинсов и черный ботинок удаляющегося мужчины.

Джолин часто повторяла, что выбрала эту фотографию для иллюстрации начала своего жизненного пути из-за его типичности: матери нет, а отец уходит. Майкл видел снимок сотни раз, но только теперь заметил, какая Джолин тут угловатая и худая. Волосы словно несколько недель не видели расчески, в глазах невыразимая тоска. Она смотрит, как уходит мужчина. Почему он не замечал этого раньше?

— Ей здесь почти пятнадцать. Чуть старше тебя, Бетс.

— Она тут грустная.

— Это потому, что мы еще не родились. — Лулу повторила обычный комментарий Джолин к снимку.

Майкл медленно переворачивал страницы, вместе с дочерьми путешествуя по жизни Джолин. Вот она в военной форме, вот на мотоцикле, вот играет во фрисби. И на каждой следующей фотографии она выше, сильнее. Но только на свадебной фотографии он увидел ее — ту женщину, в которую влюбился. Всю церемонию Джолин улыбалась и плакала, говорила, что это самый счастливый день в ее жизни.

«В нашей жизни, — сказал он, целуя ее. — Мы всегда будем так же любить друг друга, Джо».

«Конечно, будем», — ответила Джолин и рассмеялась, и они верили в это многие годы, пока… не разлюбили. Нет, пока он не разлюбил.

— Какая мама красивая! — сказала Лулу.

Майкл знал все горести и утраты Джо, знал, чего у нее никогда не было и что ей пришлось преодолеть, но на всех фотографиях она выглядела необыкновенно счастливой. Он делал ее счастливой и всегда это знал. Но теперь забыл, каким счастливым делала его она.

— Когда мама вернется? — спросила Лулу. — Завтра?

— В ноябре, — ответила Бетси и вздохнула. — Всего на две недели.

— Ой! — пискнула Лулу. — А мне уже будет пять?

— Да, — сказала Бетси, — но на твоем дне рождения мамы не будет.

Не дожидаясь, пока Лулу заплачет, Майкл поднялся и вставил кассету в телевизор. После отъезда Джолин девочки постоянно смотрели «прощальные пленки», как он их называл, — записи, которые Джолин сделала для каждой дочери. Но эту кассету они не доставали уже много лет.

Майкл нажал клавишу «Старт», и фильм начался. В первом эпизоде Джолин с затуманенными глазами держала на руках девочку ростом не больше бутылки молока. «Поздоровайся со своими приятелями, Элизабет. Или ты будешь Бетси? Майкл? Как тебе кажется, она похожа на Бетси?»

А вот Бетси делает первые шаги, наклоняется вперед и, смеясь, шлепается на пол… Джолин хлопает в ладоши, плачет и приговаривает: «Смотри, Майкл, не пропусти это…»

Двенадцать лет его жизни на сорокаминутной кассете.

Он нажал клавишу «Стоп».

Вот она, его Джо. Прекрасное лицо искажено и размыто стоп-кадром, но силу ее улыбки не могло скрыть ни зернистое изображение, ни приглушенные цвета.

В ее глазах Майкл увидел всю свою жизнь, все свои мечты, надежды, страхи.

«Я больше тебя не люблю».

Как он мог сказать ей такое? Как он мог пренебречь их жизнью, пренебречь клятвами, которые они давали друг другу?

Ему хотелось попросить у нее прощения, но теперь их разделяли время и расстояние. Придется ждать до ноября, чтобы сказать ей все, что должен. Но захочет ли она слушать?

— Давайте завтра пойдем в магазин и отправим маме посылку с подарками, — предложила Бетси.

— Ура! — закричала Лулу и захлопала в ладоши.

Майкл молча кивнул, надеясь что дочери не видят слез в его глазах.

Пристегнутая ремнями и придавленная к креслу тридцатью фунтами кевларового бронежилета, Джолин вела «Черный ястреб» к Багдаду. Пот собирался под шлемом, увлажняя волосы и стекая по шее. Лицо покраснело, дышать становилось трудно. Руки в перчатках были влажными и скользкими. Несмотря на открытые люки, вертолет напоминал раскаленную печку. Вода в бутылке нагрелась градусов до пятидесяти и не освежала. В кресле справа сидела Тэми.

Они летели в боевом строю — три вертолета, вспарывающие винтами темнеющее небо. Внизу во все стороны расходились хаотичные улицы Багдада.

— «Синий дождь…», «синий дождь…» — послышался в наушниках голос другого пилота.

Это означало, что они вошли в опасную, негостеприимную зону. Это могло быть все, что угодно, — минометный огонь, ракета, реактивная граната или какая-то перестрелка.

— «Раптор-89», поворачиваю на восток, расчетное время прибытия в «зеленую зону» четыре минуты, — ответила Джолин.

Она взялась за ручку управления, и вертолет мгновенно отреагировал, опустив нос и прибавив скорость.

Та-та-та. В вертолет ударил веер пуль — несмотря на шлем и наушники, звук был таким громким, что Джолин поморщилась.

— По нам стреляют, — отрывисто сказала Тэми.

— Держись, — ответила Джолин и ушла в крутой левый вираж.

Она слышала треньканье выпущенных из пулемета пуль, ударяющих в машину. Сначала одна, потом еще несколько, почти подряд, как капли дождя, барабанящие по жестяной крыше. Кабина вертолета заполнилась дымом.

— Вон там, — указала Тэми. — Они справа.

Группа повстанцев вела по ним огонь с крыши. Из дула установленного на треноге пулемета вырывалось желтое пламя.

Джолин снова ушла влево. Пока она выполняла маневр, вертолет справа от нее вдруг взорвался. Осколки горячего металла ударили в ее машину. В кабину ворвался горячий воздух, и вертолет качнулся от взрывной волны.

— «Клинок-04», вы меня слышите? — сказала Тэми в переговорное устройство. — Это «Раптор-89».

Следовавший за ними вертолет нырнул вниз. От удара о землю вверх поднялся черный дым.

Тэми передала координаты крушения на базу.

— «Клинок-04», вы меня слышите?

Джолин выполнила серию из виражей, уклоняясь от огня. Меняла скорость и высоту. Верх, вниз, вправо, влево.

Когда они вышли из опасной зоны, она оглянулась и посмотрела в задний отсек.

— Все в норме?

Джолин приземлилась вслед за другой машиной на вертолетной площадке. Потом дрожащими руками отстегнула ремни и сняла бронежилет. Выбралась из кресла и спрыгнула на бетон.

Небо было серым, но даже в полутьме она различала столб черного дыма, поднимавшийся с места крушения. Закрыв глаза, она стала молиться за экипаж, хотя прекрасно понимала, что после такого взрыва никто не остался в живых. Через несколько секунд воздух наполнился ревом реактивных двигателей — в сполохах красного пламени рвались бомбы. Джолин знала: в ближайшее время к месту падения вылетит санитарный вертолет, чтобы попытаться найти выживших и погибших.