Сезон дождя (сборник) - Стивен Кинг

Дьюк Ринеманн кивнул, но на его лице не появилось ответной улыбки.

– Он еще не закончился.

2

Пирсон подумал, что Ринеманн сознательно остановил свой выбор на «Галлахере». С первого взгляда ему стало ясно, что лучшего места для обсуждения животрепещущих вопросов, от которых зависело их психическое здоровье, двум банковским служащим не найти во всем Бостоне. Длиннющая стойка (такие Пирсон видел только в кино) тянулась вдоль сверкающего пола танцевальной площадки, на которой под дуэт Марти Стюарта и Тревиса Тритта сонно кружились три пары.

В пабе меньших размеров, у стойки бы теснился народ, вдоль этой беговой дорожки из красного дерева посетители сидели на таком большом расстоянии друг от друга, что могли беседовать без опаски. Не требовалось искать ни кабинки, ни столика в дальнем углу. Пирсона это только радовало. Он без труда мог представить себе, как в соседней кабинке устроились два бэтмена, а может, и бэтмен с бэтменшой, и внимательно слушают их разговор.

Не это ли называют манией преследования, старина, подумал Пирсон. Если у тебя ее еще нет, то скоро она обязательно разовьется, не так ли?

Может, и нет, ответил он сам себе, да и сейчас его это не волновало. Но, с другой стороны, приятно осознавать, что их местоположение обеспечивало круговой обзор, то есть, пока они говорили, вернее, говорил Дьюк, к ним никто не мог подкрасться незамеченным.

– Стойка тебя устроит? – спросил Дьюк.

Пирсон кивнул.

Как выяснилось чуть позже, когда Пирсон, следуя за Дьюком, увидел табличку: «КУРЕНИЕ РАЗРЕШЕНО ТОЛЬКО В ЭТОМ СЕКТОРЕ», стоек было две… точно так же, как в пятидесятых любой бар или ресторан, расположенный южнее линии Мэйсона-Диксона делился на две части: для белых и для черных [33] . У стойки разница эта чувствовалась особенно сильно. В центре секции для некурящих стоял «Сони» с громадным экраном. Узникам никотинового гетто приходилось довольствоваться стареньким «Зенитом», подвешенным под самым потолком (табличка рядом с ним гласила: «ВЫ ИМЕЕТЕ ПРАВО ПОПРОСИТЬ КРЕДИТ, МЫ ИМЕЕМ ПРАВО ПОСЛАТЬ ВАС НА ХРЕН»). Стойка для курильщиков не так сверкала. Поначалу Пирсон решил, что ему это кажется, но, приглядевшись, увидел, что и дерево какое-то тусклое, и разводы от стаканов, которые ставили на стойку прежние посетители. Зато тянуло застарелым запахом сигаретного дыма. Пирсон мог поклясться, что запах этот идет от стульев, точно так же, как в кинотеатрах кресла пахнут поп-корном. Ведущий программы новостей на выцветшем экране телевизора выглядел тяжело больным, отравленным цинком, человеком. Тот же самый господин, знакомивший с новостями сторонников здорового образа жизни, похоже, мог хоть сейчас выйти на старт дистанции в четыреста сорок ярдов, пробежать ее, а потом еще ублажить симпатичную блондинку.

Добро пожаловать на задние сиденья автобуса, подумал Пирсон, с улыбкой глядя на своего друга-перекурщика. Впрочем, какие тут могут быть жалобы. Еще через десять лет, и таких, как мы, просто не пустят в салон.

– Сигарету? – спросил Дьюк, демонстрируя зачатки телепатических способностей.

Пирсон взглянул на часы, взял сигарету, прикурил ее от псевдо-роскошной зажигалки Дьюка. Глубоко затянулся, запустив дым во все закоулки легких, не торопясь выпустил его через нос. Разумеется, это вредная привычка, возможно, даже смертельно опасная. Но зато какое удовольствие! А в мире все так устроено: кто не рискует, тот не пьет шампанское.

– А ты? – спросил он Дьюка, увидев, что тот убирает сигареты в карман.

– Я могу подождать. – Дьюк улыбнулся. – Успел пару раз затянуться, прежде чем мы сели в такси. Да еще за ленчем выкурил лишнюю сигарету.

– Ограничиваешь себя?

– Да. Обычно за ленчем выкуриваю одну, а вот сегодня – две. Ты меня чертовски напугал, знаешь ли.

– Я сам напугался.

Подошел бармен, и Пирсон с интересом наблюдал, как он пытается обойти стороной струйку дыма, поднимающуюся от сигареты. Наверное, он не отдает себе отчета… но, если я выпущу дым ему в лицо, готов спорить, он выпрыгнет из штанов и закатит скандал.

– Чем могу вам помочь, господа?

Не спрашивая у Пирсона, Дьюк заказал два стакана «Сэм Адамса». Когда бармен отошел, повернулся к Пирсону:

– Залпом не пей. Напиваться нам нельзя. По-хорошему, вообще следовало обойтись без спиртного.

Пирсон кивнул, бросил на стойку пятерку, когда бармен принес пиво. Глотнул, затянулся сигаретой. Некоторые утверждали, что сигарета лучше всего идет после еды, но Пирсон не мог с ними согласиться. Он твердо верил, что змей подсунул Еве не яблоко, а стакан пива и сигарету.

– Как ты пытался бросить курить? – спросил Дьюк. – Имплантаты? Гипноз? Сила воли? Глядя на тебя, я бы поставил на имплантаты.

Если таким поворотом разговора Дьюк хотел поднять Пирсону настроение, у него ничего не вышло. В этот день Пирсон слишком много думал о курении.

– Да, имплантаты, – кивнул Пирсон. – Ходил с ними два года, после рождения дочери. Как только увидел ее в роддоме, так сразу решил, что брошу курить. Разве я мог каждый день выкуривать по сорок-пятьдесят сигарет, возложив на себя ответственность за только что родившегося человечка, которую предстояло нести восемнадцать лет.

Он мог бы добавить: Человечка, в которого я тут же влюбился. Но не добавил, правильно предположив, что Дьюк и так все понял.

– Не говоря уже об ответственности перед женой.

– Совершенно верно, – согласился Пирсон.

– А так же перед братьями, их женами, сборщиками налогов, кредиторами и адвокатами.

Пирсон рассмеялся и кивнул.

– Да, ты все понимаешь правильно.

– Но в жизни не все так просто, да? Когда на часах только четыре утра, а ты не можешь спать, благие намерения забываются очень быстро.

Пирсон поморщился.

– Или когда ты должен идти с докладом к Гросбеку, Киферу и остальным директорам. Когда я первый раз это проделал, предварительно не выкурив сигарету… это было круто.

– То есть какое-то время ты совсем не курил?

Пирсон кивнул:

– Примерно шесть месяцев. Но в душе не переставал курить ни на день. Ты меня понимаешь?

– Естественно.

– А потом начал снова. Где-то в 1992-м, аккурат в то время, когда в прессе начали появляться статьи о том, что люди с имплантатами, вновь начавшие курить, часто сваливались с инфарктом. Помнишь эти статьи?

– Конечно. – Дьюк похлопал себя по лбу. – Вот здесь хранится весь список статей на тему курения, в алфавитном порядке. Курение и болезнь Альтцгеймера, курение и гипертония, курение и катаракта… ты понимаешь.

– Вот я и сделал выбор. – Пирсон виновато улыбнулся, как человек, который знает, что поступает неправильно, но тем не менее не собирается ничего менять. – Я мог прекратить курить и мог убрать имплантат. Вот я…

–  И убрал имплантат, – хором закончили они фразу и расхохотались, вызвав недовольный взгляд посетителя, который сидел в секции для некурящих. Впрочем, секундой позже он вновь повернулся к экрану телевизора.

– В жизни всегда есть место выбору, не так ли? – все еще смеясь, спросил Дьюк и уже полез во внутренний карман. Но остановился, увидев, что Пирсон держит в руке пачку «Мальборо» с торчащей из нее сигаретой. Они вновь переглянулись, во взгляде Дьюка читалось удивление, Пирсона – понимание, громко рассмеялись, и большому любителю телевизионных новостей опять пришлось демонстрировать свое недовольство. Но перекурщики этого не заметили. Дьюк взял предложенную сигарету, закурил. На все ушло не больше десяти секунд, но мужчины уже стали закадычными друзьями.

– Я дымил как паровоз, с пятнадцати лет и до свадьбы в девяносто первом, – рассказывал Дьюк. – Моей матери это не нравилось, но ее радовало, что я не куру и не продаю «травку», как половина парней на нашей улице, я говорю про Роксбери, ты понимаешь, так что она меня особо не допекала.

Уэнди и я после свадьбы провели неделю на Гавайях, а по возвращении она преподнесла мне подарок. – Дьюк глубоко затянулся, выпустил через ноздри две струйки синевато-серого дыма. – Нашла его в каталоге «Шейпер имидж», а может, в каком-то другом. У этой штуковины было какое-то замысловатое название, но я его не запомнил. Потому что я называл ее «Павловскими тисками». Однако я любил ее без памяти, до сих пор люблю, можешь мне поверить, поэтому пошел у нее на поводу. Кстати, получилось лучше, чем я ожидал. Ты знаешь эту игрушку?

– Конечно, – кивнул Пирсон. – Бипер. Заставляет тебя чуть дольше ждать новую сигарету. Лизбет, моя жена, когда ходила беременной, то и дело рассказывала мне о них.

Дьюк, улыбаясь, кивнул, а когда бармен оказался неподалеку, указал на стаканы и попросил повторить.

– В общем, у меня все складывалось, как и у тебя, разве что «Павловские тиски» заменили мне имплантат. Я прошел долгий путь, уже добрался до того места, где хор и оркестр славили свободу, но потом привычка взяла свое. Оказалось, что избавиться от нее сложнее, чем убить змею с двумя сердцами. – Бармен принес два полных стакана, на этот раз расплатился Дьюк, пригубил пиво. – Мне надо позвонить. Пяти минут мне хватит.