Затопить Германию - Пол Брикхилл

Глава 15. Бомба — землетрясение

Кохрейн послал за Чеширом и пригласил его прогуляться в садике возле здания штаба, подальше от любопытных ушей.

— В этом месяце у вас больше не будет операций, — сказал он. — Однако вам предстоит нечто совсем особенное. Следующий месяц вы будете готовиться к этому. Я хочу предупредить вас, что тренировки будут тяжелыми, но это будет самое важное из всего, что вами сделано. Вам придется лететь более точно и аккуратно, чем вы можете себе представить.

Больше он не сказал ничего. Однако на следующий день в Вудхолл из Лондона прибыл ученый, доктор Кокберн, и тоже пригласил Чешира на прогулку. Они гуляли по зеленому полю аэродрома «в целях секретности», и пылкое воображение Чешира разыгралось не на шутку от этих шпионских страстей. Кокберн сказал:

— Я понимаю, что вы способны держать язык за зубами, и потому могу сказать кое—что, о чем еще не знает большая часть кабинета министров и генералов. Вы знаете, что готовится вторжение. Если позволит погода, в течение месяца будет произведена высадка западнее Гавра. Мы хотим постараться обмануть немцев.

Чешир задумался.

— В эту ночь, — продолжал Кокберн, — большой конвой пересечет Ла Манш со скоростью 7 узлов.

— Очень похоже на большое вторжение, — заметил Чешир.

— Но это не вторжение. Они направятся прямо к мысу Антифер, на другой стороне Гавра.

— Диверсия!

— Да.

— Я должен сказать, что это очень крупная диверсия, — сказал Чешир. — Неужели они готовы угробить все эти корабли?

— Нет. Это будут не корабли. Это будете вы и ваши парни. Чешир вздрогнул и уставился на Кокберна.

— О—о!! — только и смог выдавить он, когда осознал услышанное.

— Вот именно, — согласился Кокберн. — Вам понадобится самое аккуратное пилотирование. Если вы сможете… сможете лететь очень растянутым строем, не видя друг друга, и проделать серию сложных маневров практически одновременно, при этом удерживая высоту 20 футов?

— Боже мой! Я не знаю. Звучит достаточно невероятно.

— Этим потребуется заниматься много часов, — сказал Кокберн, — поэтому налет проведем двумя волнами. Сначала 8 самолетов на несколько часов, потом еще 8.

Он принялся объяснять методику. Шеренги самолетов с большими интервалами должны летать, точно выдерживая курс, скорость и высоту. Они также должны сбрасывать дипольные отражатели через строго фиксированные промежутки времени. Самолеты должны лететь 35 секунд по заданному курсу, повернуть одновременно и лететь обратным курсом 32 секунды. После этого они поворачивают на первоначальный курс и снова сбрасывают отражатели. В результате к концу галса они окажутся чуть впереди предыдущей предельной точки. К этому времени отражатели, сброшенные на предыдущем галсе, упадут в воду, но в результате на экранах германских радаров будут постоянно мелькать блики. Так они проведут 8 часов, создавая впечатление большого конвоя из нескольких колонн транспортов, двигающегося со скоростью 7 узлов к французскому берегу.

— Мы полагаем, что это должно сработать, — сказал в конце Кокберн. — А вы сможете это выполнить?

Чешир ответил:

— Я думаю, мои экипажи достаточно хороши, чтобы сделать все, что угодно. Но я не думаю, что они придут в восторг от такой шутовской роли в ночь вторжения.

— Может так получиться, что это окажется самое важное задание для авиации, — возразил Кокберн. — Вы должны объяснить им это. Тот факт, что по ним не будут стрелять, еще ничего не значит.

Тренировки не прерывались, если не считать одного дня с очень плохой погодой. А так в течение целого месяца самолеты 617–й эскадрильи днем и ночью летали со скоростью 200 миль/час, выдерживая курс и высоту. Они отрабатывали одновременный поворот на обратный курс, что требовало незаурядного мастерства. Вполне понятно, что экипажи начали ворчать. Все летчики были молодыми, кровь бурлила, а тут монотонные тренировки. Чешир начал изобретать для них развлечения. Первым стал марш—бросок. После него многие летчики захромали и вконец обозлились.

Затем, наслушавшись рассказов коммандос, он решил устроить учения по побегу из плена. Чешир хотел, чтобы они имели шансы добраться до дома, если их собьют на вражеской территории, но они останутся живы. В воскресенье после обеда он построил экипажи, которые не участвовали в полетах, отобрал фуражки и деньги, загнал в крытые фургоны, чтобы никто не видел, куда их повезут, и разбросал людей по округе в радиусе 20 миль от аэродрома. Он предупредил их, что ополчение и полиция получили приказ задерживать всех летчиков без фуражек. Всем, кто сумеет добраться самостоятельно, Чешир пообещал бутылку пива. Игра началась.

Некоторые двинулись напрямик полями. Другие начали воровать велосипеды. Кто—то ехал зайцем на грузовике. Полиция и ополченцы поймали примерно половину беглецов. Было несколько захватывающих погонь. Один летчик, удирая от ополченцев, свалился в канал. Другого схватил полисмен. Пилот, войдя во вкус игры, уложил беднягу на месте мощным ударом в челюсть. После этого и полиция начала играть всерьез и заперла шестерых летчиков на ночь в тюрьму.

Никки Нилану и его экипажу в головы пришла блестящая мысль. Они добрались до пивной «Белая лошадь», где их отлично знали, причем не с лучшей стороны, и настреляли денег у гражданских. После этого до самого закрытия они мирно пили, а потом наняли автобус, чтобы он доставил их на базу. Когда полиция остановила автобус, они попрыгали в стороны и скрылись в лесу. Через несколько часов экипаж добрался до казармы, чтобы потребовать заслуженное пиво.

Если вместо боевых вылетов идут только тренировочные, напряжение ослабевает, и казармы становятся почти домом. Жена Чешира, бывшая актриса Констанс Бинни, прекрасно играла на пианино. После обеда экипажи собирались вокруг нее и пели хором.

По казармам шаталось несколько собак. Один скотч—терьер привык выпрыгивать из темной комнаты и хватать проходящего за ноги. Любимым занятием мальчишек стало подделываться под него. Однажды Никки Нилан увидел, что МакКарти поднимается по лестнице. Он лег на живот в темной комнате и принялся ждать. Нилан услышал шаги на лестнице, увидел ноги и выскочил из комнаты с рычанием, схватив ближайшую лодыжку зубами. С ухмылкой Нилан посмотрел наверх… и тут же ухмылка завяла. МакКарти куда—то делся, и Нилан увидел незнакомого подполковника, ошалело глядящего на него. Подполковник потряс головой и ушел. Все его худшие подозрения в отношении американцев оправдались.

Они все чувствовали, что вторжение должно начаться в ближайшее время. Чешир вообразил, что немцы могут сбросить парашютный десант на британские аэродромы в D—день. Поэтому он убедил старшего оружейника Уотсона выдать летчикам револьверы, пулеметы Стэн, винтовки и ручные гранаты. Это была одна из его редких и печальных ошибок. В течение 3 дней жить в Вудхолле было очень опасно. Сначала летчики выволокли обеденные столы на лужайку возле столовой и изрешетили их из пулемета из окон второго этажа. Это на время их развлекло. Потом они принялись швырять ручные гранаты в направлении сержантской столовой. По ночам Бакли превращался в страшную угрозу всем и вся. Он торчал у окна спальни и выпускал очереди из своего Стэна над головами всех запоздавших. Поэтому им приходилось добираться до постелей по—пластунски.

Даже Уитерик, который был известен своим безразличием к смерти, в сердцах заметил:

— Черт! В этой проклятой эскадрилье самое безопасное время, когда ты находишься в воздухе!

Стало ясно, что германские парашютисты представляют собой гораздо меньшую угрозу, чем оружие в руках летчиков. Поэтому Чешир собрал все вооружение и вернул его Уотсону. В расположении эскадрильи воцарился мир, к великому облегчению Шэннона и МакКарти. Их теперь редко видели порознь. Они вместе пили, вместе обедали, и потому было логично предположить, что вместе они и попытаются возродить царство террора. Они влезли на крышу штабного здания и запустили сигнальную ракету в трубу адъютанта. Они знали, что ничего не подозревающий Хамфри топит камин.

Ракета Вери в умелых руках становится смертоносным фейерверком. Взорвавшись в тесном камине, она создает впечатление небольшой, но плотной бомбежки. Раздается ужасный треск, летят струи цветного пламени и облака удушливого дыма. Половина прелести в том, что это тянется 15 секунд. Они сбросили ракету в трубу и начали смеяться, слушая доносящиеся снизу звуки.

Но, к несчастью, это не была труба камина Хамфри. Они угодили в командирскую трубу. Чешир вылетел наружу, преследуемый вспышками и клубами дыма. Выскочив на дорожку, он увидел двух своих командиров звеньев, прячущихся за трубой. Достоинство аристократа не позволило ему ничего сказать, но, к своему изумлению, Шэннон и МакКарти обнаружили, что им придется несколько дней дежурить по гарнизону, и вместо приятного сна в кровати они будут мотаться вместе с патрулями по аэродрому.