Пенальти - Альберт Кантоф

Это объясняло частую перемену мест работы Ла Мориньером с 1941 по 1943 год (о чем свидетельствовал послужной список, добытый нелегально Давидом в памяти пенсионного фонда). Он поступал на время, необходимое для сбора нужных данных, а затем переходил к другому нанимателю. Все это длилось до тех нор, пока не стало ясно, что победа союзников неизбежна. Оба компаньона решили тогда прекратить свой промысел, боясь расплаты, когда настанет день возмездия. К тому времени Ла Мориньер уже успел сколотить кругленькую сумму, необходимую для покупки хорошего страхового дела, ссылаясь, наверное, на полученное наследство или выигрыш в национальной лотерее. Не пойман, не вор. Единственное его упущение состояло в том, что он посылал письменные доносы своему сообщнику. А тот счел нужным сохранить некоторые из них — так, на всякий случай. И они пригодились тогда, когда мафии (Франсуа не сомневался, что Эдуардо Моска был одним из ее подручных) потребовалось отмывать прибыли, добытые во Франции. Страховой деятель хотел бы забыть о своем прошлом, откуда всплыла вдруг эта беда, но даже нехотя он вынужден был все-таки подчиниться под угрозой навсегда потерять репутацию, если документы будут выставлены на всеобщее обозрение. Любой графолог без труда установил бы личность их составителя. Компрометирующие листки были переданы Карло Аволе (другому служителю «коза ностры»), чтобы он мог оказывать постоянное давление на человека, поставленного во главе футбольного клуба, и добиться от него полного послушания.

Оставался непонятным один вопрос: почему «Черная рука» была заинтересована вложить средства в спортивный клуб, находящийся на грани банкротства?

Доминик снова перечитала заметку двадцатилетней давности, касающуюся проверки «Финансовой гвардией» бухгалтерии футбольного клуба Сиракузы. Все стало ясным. Ее сердце учащенно забилось. Ей захотелось и плакать, и смеяться. Ее распирало от гордости: «Ты оказалась сильнее них, моя дорогая». Она хотела запечатлеть в своей памяти несколько сухих, как телеграмма, строчек, в которых отразилась суть грандиозной подпольной операции, связанной с европейским футболом (и ничто уже не могло бы теперь это опровергнуть). Захват Карло Аволой через Ла Мориньера руководства в спортивной ассоциации Вильгранда должен был послужить образцом и трамплином для дальнейших действий. Она перевела текст, произнося его вполголоса:

«Проверка показала, что во время матчей на своем поле число проданных билетов на стадионе Сиракузы систематически намного завышалось. Цель такой практики, по всей видимости, состояла в том, чтобы дать возможность ввести в нормальный финансовый оборот укрываемые доходы. Уплатив налог лишь на зрелищные мероприятия, Доменико Басси мог переводить затем эти суммы на счет подставной компании, которая якобы должна была заниматься рекламой клуба и единственным акционером которой был он сам. В результате можно было совершенно безнаказанно вступать во владение этими средствами и использовать их для абсолютно законных инвестиций. Расследование продолжается».

А дальше, иронически заметила про себя Доминик, расследование прекратилось в связи с кончиной главного действующего лица, столь же закономерной, сколь жестокой. Карло Авола остался за кулисами, и сегодня, два десятилетия спустя, он решил повторить в более широком масштабе тот тайный трюк, жертвой которого раньше стал сицилийский клуб, находившийся на нижней ступени итальянского чемпионата. Он, видимо, полагал, что никто не станет откапывать печальный прецедент. И наверняка принял меры предосторожности, чтобы на этот раз ничто не помешало потоку грязных денег, заражающих все, чего они коснутся. «Но вы не приняли в расчет меня, месье!» Бросив этот молчаливый вызов, Доминик поняла, насколько она стала опасной для Аволы и могущественной преступной организации, одним из рычагов которой он являлся. Она вдруг ощутила собственную уязвимость в самом логове мафии, протянувшей свои щупальца по всему острову. После прилива радости от успеха расследования ее охватила вдруг слабость. Она вздрогнула. Чезаре заметил это и удивился: в комнате было жарко и душно.

— Вам холодно?

Молодая женщина чуть улыбнулась, чтобы снять напряжение.

— Это усталость… — и добавила искренне: — Спасибо, вы мне очень помогли.

Он пошел гасить свет.

— Чтобы остаться на высоте, мне остается только пригласить вас поужинать, перед тем как вы вернетесь в отель. Нельзя допустить, чтобы вы покинули Сицилию, не попробовав спагетти alia carretiera…

Он сделал вид, что вдыхает аромат этого аппетитного мучного блюда.

— Чеснок, сыр и красный перец… Пальчики оближете. А бутылка сухого «регальони» придаст нам сил.

Увидев, что окна в помещении редакции «Коррьере» стали гаснуть одно за другим, Дино вышел из машины и сделал несколько движений руками, затекшими после долгого ожидания за рулем. Затем нащупал в кармане откидной нож, который всегда служил ему за столом, как и многим другим крестьянам, перебравшимся в город. Лезвие выскочило после легкого нажатия пальцем на кнопку.

За его спиной взревел мотоцикл.

Исполнитель приказа Карло Аволы даже не оглянулся, приготовившись броситься вперед, как только те, кого он ждал, появятся на пороге редакции. Он лишь прикинул, что мотоцикл должен будет уже миновать здание редакции, когда миланец (которому он решил одним ударом перерезать горло) и его спутница выйдут на улицу. Но вдруг ощутил позади себя какую-то угрозу и резко обернулся.

Как раз в этот момент «кавасаки» вынырнул из темноты.

Дино с ужасом узнал эти черные блестящие каски, которые он видел уже несколько раз после обеда. Сидевший сзади пассажир поднес руку к поясу и достал револьвер с глушителем.

Водитель притормозил, не выключая мотора.

— Никогда не надо действовать без приказа дона Джузеппе, старина. Пусть Господь Бог сжалится над тобой.

Наемный убийца нажал на спуск. Раздался звук не громче треска разбиваемого яйца.

Плуф!

Пораженный в живот, Дино упал, не вскрикнув. Убийца соскочил с мотоцикла и спокойно разрядил всю обойму ему в голову, вскочил почти на ходу на заднее сиденье японской машины, которая тут же набрала скорость и исчезла в темноте как раз в тот момент, когда Доминик и Чезаре вышли из редакции «Коррьере». Они услышали только рев мощного мотоциклетного мотора. Тело жертвы (того, кто должен был стать их палачом) лежало на шоссе, скрытое от них машинами, стоявшими вдоль тротуара. Не подозревая о драме, которая только что разыгралась рядом и спасла им жизнь, они направились в сторону ближайшей траттории.

Дон Джузеппе оставил гроздь винограда, опущенную в бокал с охлажденной водой, и взял телефонную трубку, которую ему подал один из телохранителей. Принятое им сообщение было коротким. Как и его ответ:

— Хорошо.

Он повесил трубку. Его мучило беспокойство — впервые с того дня, когда он стал олицетворением насилия, тем, кому все целуют руку. Ожидая, как он знал, момента, чтобы ее укусить. Такая перспектива вполне могла стать реальностью, если он, «крестный отец», не сумел бы убедить других руководителей «семьи», что Карло Авола действовал по своей собственной инициативе, попытавшись повторить в широком масштабе по всей Европе тот маневр с профессиональным футболом, который уже провалился один раз на Сицилии. Жаль. Операция позволила бы придать благопристойный вид части огромных сумм, полученных от торговли наркотиками. Отмывание денег — одна из главных забот «коза ностры».

Как добиться того, чтобы спокойно пользоваться и наслаждаться деньгами, полученными незаконными путями? Увы, тот, кто попытался достичь желаемого, потерпел неудачу. К тому же он совершил ошибку, взявшись за журналистов, которым удалось что-то пронюхать. Эта оплошность могла вызвать новую волну расследований относительно деятельности «людей чести». А это всегда наносит вред делам. Потом обязательно найдутся коллеги потерпевших, которые придут им на смену. Газеты всех мастей начнут копать все глубже и глубже. И в конце концов найдут. Поэтому нет иного выхода, как наказать своевольного неудачника. Жаль, конечно. Но голова не должна отвечать за то, что делают руки. Иначе она слетит с плеч. Любитель охлажденных фруктов набрал номер телефона во Франции. Это был телефон в Вильгранде.

7

Четверг и весь конец недели…

Клочья тумана повисли длинными прядями над взлетной полосой аэродрома в Вильгранде. Реактивные двигатели «фолкона» делового класса работали, разогреваясь. В кабине пилотов экипаж снова проверял маршрутный лист, пока стюардесса дожидалась у трапа пассажиров, прибывших на «ланчии», за рулем которой сидел молодой человек с золотой серьгой в ухе.

Улыбаясь, как обычно, Карло Авола вышел из машины в сопровождении двух очаровательных секретарш. Ничто не выдавало охватившего его со вчерашнего вечера беспокойства. От Вернера не было никаких вестей. Он словно испарился в Париже. Ничего не сообщал и Дино, которому он доверял как кровному родственнику. Но, делая вид, что все хорошо в этом лучшем из миров, Авола не спеша поблагодарил водителя итальянского автомобиля, пожав ему руку, нашел любезные слова для стюардессы и, галантный, как всегда, пропустил вперед Пиа и Лию. Сестры-близнецы сначала проверили багаж и конторское электронное оборудование, доставленное в такси, и поднялись в самолет. Молодая женщина в голубой униформе последовала за ними в кабину.