Закат Америки. Уже скоро - Чарльз Капхен

Тем временем вступить в Европейский Союз стремятся и восточноевропейские государства. Желание вступить в Евросоюз подталкивает эти страны покончить с остатками коммунистической идеологии и не оправдавшими себя методами хозяйствования. Восточноевропейские страны либерализуют свою экономику, осуществляют приватизацию, стабилизируют финансовую систему, улаживают пограничные споры с соседями, обеспечивают равенство национальных меньшинств. Европейский Союз привел западноевропейские государства к миру и подлинной демократии. Пришла пора наделить этими непреходящими ценностями и европейский Восток.

Невзирая на достигнутые успехи, перспективы ЕС будут определяться как недавними интеграционными неудачами, так и грандиозностью грядущих вызовов. В начале девяностых годов двадцатого века западноевропейские страны не сумели предотвратить боевые действия в Боснии. В 1994 году в Европейский Союз отказалась вступить Норвегия. Дания, Швеция и Великобритания предпочли собственную валюту евро. Саммит государств-членов Европейского Союза, состоявшийся в Ницце в декабре 2000 года, не оправдал возлагавшихся на него ожиданий в части проведения изменений по снижению требований для вступления в Евросоюз. Несмотря на всю скромность предлагавшихся изменений, провал Соглашения в Ницце на референдуме в Ирландии в июне 2001 продемонстрировал отсутствие энтузиазма по поводу расширения Центральной Европы.

Несмотря на серьезность препон, не приходится сомневаться в способности ЕС справиться со стоящими перед ним вызовами. Даже при самых благоприятных обстоятельствах процессы интеграции и слияния идут трудно и медленно. В конце концов, государства, формируя новый союз, вынуждены поступаться самым дорогим, что у них есть, – суверенитетом и автономией. Америка, Германия и Италия, назовем лишь нескольких, – все объединялись со значительными затруднениями. Текущая интеграция Европы ничем в этом отношении отличаться не будет. У ЕС будут и хорошие, и трудные дни. Порой будет казаться, что процесс объединения теряет темп и поддержку стран-участниц и их граждан. Но как уже не раз бывало в последние пять десятилетий, затем Европа соберется с силами, чтобы сделать новый шаг вперед.

Отметим также, что процесс интеграции имеет тенденцию ускоряться при благоприятных условиях. Политическая централизация в США происходила довольно медленно до конца девятнадцатого столетия, когда положение изменилось с появлением сильной исполнительной власти, заявившей о своих внешнеполитических устремлениях, подкрепленных появлением мощного флота. Заметим, что и процесс объединения немецких земель в единое государство сначала шел медленно, однако в конце девятнадцатого столетия он принял необратимый характер. Невозможно предугадать, когда Европейский Союз сделает резкий скачок вперед, но перспектива его расширения может явиться ускоряющим фактором интеграции.

Будущее Европейского Союза внушает оптимизм, и аргументация его противников весьма слаба. Многие аналитики, среди которых преобладают американцы, принижают геополитическое значение Европейского Союза, утверждая, что Европе не суждено играть серьезную роль на международной арене. Свои суждения они обосновывают следующими четырьмя главными аргументами. Во-первых, говорят скептики, европейские наднациональные институты недостаточно легитимны. Когда Европейский Союз начнет расширяться, он столкнется с «дефицитом демократических оснований своего существования»(30). Во-вторых, население Европы стареет, и скоро европейские страны столкнутся с нехваткой рабочей силы и крахом пенсионной системы. В-третьих, расширение Европейского Союза за счет восточноевропейских стран, намечаемое в текущем десятилетии, ослабит Союз, выхолостив саму идею объединения, и станет тормозом для дальнейшего развития интеграции. В-четвертых, Европейский Союз слишком слаб в военно-политическом отношении, что мешает Союзу играть заметную геополитическую роль.

В Европейском Союзе действительно имеет место дефицит демократии. Несмотря на недавние меры по усилению роли Парламента и поощрение образования политических партий, основную роль на политической сцене Европы играет не Европейский Союз, а суверенные государства. На это реальное обстоятельство и упирают критики Европейского Союза, добавляя, что в силу языковых барьеров и различия национальных культур население Европы не примет Европейский Союз как легитимное наднациональное образование. Йошка Фишер, министр иностранных дел Германии в левоцентристском правительстве, с горечью допустил, что Европейский Союз представляется многим людям «бюрократическим безликим образованием, в лучшем случае, докучливым, а в худшем – опасным»(31). Скептики добавляют, что граждане Европы не вручат свою судьбу Европейскому Союзу с его наднациональными органами.

Критика Европейского Союза оправдана, но она покажется менее убедительной, если обратиться к историческому прошлому. Укрепление наднациональной верховной власти всегда отставало от наднациональных институтов, которые и сами образовывались медленно и с трудом. К тому же, чтобы сохранить верховную власть, правительствам образовавшихся государств часто приходилось идти на уступки. Так, после принятия конституции США Конгрессу пришлось принять «Билль о правах» в виде десяти добавлений к принятой конституции. Этот закон предоставил народу демократические свободы: свободу слова и печати, собрания и вероисповедания. Но в крепкий сплоченный союз Соединенные Штаты превратились только после Гражданской войны, закончившейся разгромом Южной конфедерации и возвращением отколовшихся штатов в единую федерацию. Однако в преддверии Гражданской войны были и сомневающиеся в жизнеспособности федерации. Приведем высказывание Роберта Ли, офицера армии США, сторонника единого государства: «При всей моей преданности Союзу я никогда не подниму руку на своих детей, на своих родственников… Если Союз развалится и правительство падет, я вернусь в свой штат и разделю незавидную участь своих сограждан»(32).

Можно сколько угодно раз повторять, что Европейский Союз испытывает дефицит демократии, но при этом нельзя забывать, что любое новое государственное образование в какой-то период своей эволюции страдало тем же недугом. Здравомыслящие политики хорошо понимают, что Европейскому Союзу необходимо придать демократический импульс, и с этой целью принимают определенные меры. Одной из таких мер является конституция, разработанная органами Союза и представленная на широкое обсуждение. По данным социологического опроса, конституцию поддерживают почти две трети населения государств-членов Союза. В марте 2002 года проект конституции рассматривался в Европейском Союзе на заседании под председательством бывшего президента Франции Валери Жискара д'Эстена. В ходе заседания была избрана рабочая группа, которая после рассмотрения многочисленных поправок к проекту должна представить свои предложения на форуме Европейского Союза, намеченном на 2004 год. Предполагается, что конституция разграничит права государств-членов Союза с правами институтов этой организации(33).

В последние годы на видное место в деле укрепления Европейского Союза выходит Германия, ратующая за проведение эффективных реформ. После окончания Второй мировой войны Германия в течение нескольких десятилетий воспринималась европейцами как страна, стремившаяся уверить соседей в своем миролюбии и готовности к разностороннему сотрудничеству. Однако после воссоединения страны и возвращения столицы в Берлин Германия воспринимается по-другому, да и сама она изменилась, стремясь теперь стать лидером интеграции европейских стран и эволюции Европейского Союза. В мае 2000 года Фишер в своей нашумевшей речи сказал: «Между интеграцией экономики и введением единой валюты, с одной стороны, и политически слабой структурой Европейского Союза, с другой стороны, растет напряженность, которая может привести к кризису, если мы не сделаем эффективных шагов, направленных на развитие политической интеграции и не привнесем в Европейский Союз новый демократический импульс. Если мы осуществим эти намерения, то завершим европейскую интеграцию».

Относительно шагов, которые следует предпринять, Фишер сказал: «Решение очевидно. Союз государств должен перерасти в Европейскую Федерацию с европейским парламентом и европейским правительством, которые станут осуществлять на легитимных началах законодательную и исполнительную власть внутри Федерации». По словам Фишера, Федерация «станет союзом, который найдет понимание среди европейского населения, ибо будет построен на демократических принципах». Фишер уверил, что образование Федерации не покончит с европейскими государствами, каждое из которых имеет свои культурные и демократические традиции. «Даже когда образуется Европейская Федерация, – сказал Фишер, – каждый из нас останется англичанином или немцем, французом или поляком»(34).