Феномен ГУЛАГа. Интерпретации, сравнения, исторический контекст - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Также интересно обсудить, насколько опыт шарашек повлиял на утаивание в СССР информации о некоторых географических объектах, фактах и людях. Как и весь остальной Гулаг, шарашки были скрыты от мира. Спецтюрьмы никогда не изображались на картах, и производимое ими научное знание не обсуждалось публично. Руководство Гулага творчески подходило к соблюдению режима секретности. В частности, использовался особый искусственный язык, состоявший из чисел, акронимов и ложных названий. В конце 1930-х годов пространство Советского Союза было покрыто сетью «почтовых ящиков», «спецобъектов», «хозяйств» и т. д.; за этими названиями скрывались лагеря и колонии. Неслучайно те же самые названия использовались в 1950-х годах сотнями тысяч мужчин и женщин, работавших в НИИ и на ОПК, – это такой же перечень почтовых ящиков, спецобъектов, псевдонимов и фиктивных городов[277]. Для многих ученых и инженеров, прошедших шарашки Гулага, такая терминология была привычной и являлась своего рода «языком для своих» – для тех, кто имел опыт пребывания в изолированных от остального мира местах производства научного знания.
Тайная география шарашек сразу вызывает ассоциации с «закрытыми городами», официально называемыми ЗАТО (закрытые административно-территориальные образования). Эти городки – числом около сорока – были искусственно созданы во время холодной войны для работы над различными проектами, преимущественно связанными с ОПК. Они никогда не указывались на советских картах, и их существование было массово рассекречено только в 1991 году, когда на картах России появились 44 новые «точки»[278]. В советское время ученые, инженеры и специалисты, жившие в этих секретных городках, имели специальные пропуска и были скрыты от всего остального мира, не имея права рассказывать о месте проживания или своей работе друзьям и родственникам, живущим в «открытых» городах.
Помимо секретности, выраженной в использовании особого языка и в отсутствии на картах, шарашки и ЗАТО имели еще три общие ключевые характеристики: это были экспериментальные проекты, созданные для производства научного знания; укомплектованы они были большей частью элитными и высококвалифицированными экспертами в своих областях, являясь своего рода клубами для избранных; и это были строго охраняемые режимные объекты, выбраться откуда было очень сложно. Жизнь и работа в ЗАТО или шарашке означала изоляцию от внешнего мира: в первом случае добровольную, во втором – вынужденную. Эта изоляция была в каждом случае организована по-своему: представители советской интеллигенции, особенно ученые, инженеры и технические специалисты, имели серьезную мотивацию для переезда в закрытые города, где жизнь была вполне комфортной и в продаже имелось много дефицитных товаров. У сотрудников шарашек тоже была мотивация (это было лучшее место работы, чем трудовой лагерь), но все равно это была часть Гулага, где человеческая жизнь стоила очень мало.
Шарашки и ЗАТО были изначально созданы как места, где производится научное знание, однако на практике знание там исчезало, как и сами эти объекты с географических карт. Все здесь являлось государственной тайной: личности тех, кто там работал, предмет их исследований, организации, которые с ними сотрудничали, численность персонала, даже сами границы этих объектов. Такие места, как Туполевская шарашка, спецтюрьма в Марфино, где побывал Солженицын, или ЗАТО вроде Краснояр-ска-26 или Челябинска-65, работали преимущественно на нужды ОПК. Созданные для модернизации советской промышленности, эти объекты стали цитаделями знания, где информация исчезала из публичного пространства, словно втянутая в черную дыру. Отсутствующие на картах и не упоминавшиеся в разговорах, шарашки и ЗАТО стали особыми объектами умолчания. Разумеется, эта секретность была неидеальной – когда преднамеренно (ведь в шарашках вместе работали заключенные и вольнонаемные специалисты), а когда и случайно (слухи о шарашках и ЗАТО ходили по всему Советскому Союзу).
Все это приводило к интересным последствиям. Что, например, произошло с шарашками после 1953 года, когда они перестали быть частью Гулага? Во многих случаях спецтюрьмы, состоявшие под охраной конвоиров, просто стали на следующий день свободными предприятиями, сотрудникам которых в конце рабочего дня было разрешено отправляться домой. Так, тюремная лаборатория, в которой работал Солженицын (специальная тюрьма № 16), была переименована в НИИ автоматики. Она существует до сих пор и разрабатывает секретные коммуникационные системы для российского правительства[279]. Красноярская шарашка сейчас называется Сибирским проектным и научно-исследовательским институтом цветной металлургии[280]. Многие заключенные из шарашек последней волны просто остались там, куда были сосланы, и эти чужие города стали их родиной, где они вырастили своих детей. Ленинградец П. И. Жуков, арестованный после Второй мировой войны и сосланный в Караганду, остался в Казахстане и после освобождения. После реабилитации в 1956 году он получил право вернуться в Ленинград, но все пережитое сломило Жукова, и он нашел работу в местном НИИ, основанном там же, где прежде располагалась его спецтюрьма. Он женился, вырастил детей и по-прежнему живет в Караганде, больше не являясь гражданином России. Несмотря на почти двадцать лет, проведенных в Гулаге, Жуков считает, что ему повезло, так как он почти не занимался тяжелым физическим трудом. «Однако, – пишет он, – в любом случае молодость, проведенную в неволе с клеймом отпетого врага, даже если ты делаешь что-то осмысленное и общаешься с выдающимися людьми, полноценной назвать нельзя. Это калечит душу навсегда» [Жуков 2006б: 79].
Товарищ Жукова по заключению, отец советской космической программы С. П. Королев, выбрал в жизни другой путь, однако тоже не смог забыть о своем прошлом. Говорят, став главным конструктором советской космической программы, Королев шутил, что его охрана, полагавшаяся ему по должности, вероятно, состоит из тех же самых людей, которые следили за ним в шарашке. В обоих случаях охранники выполняли одну и ту же работу, воздвигая непреодолимую стену между ученым и внешним миром. И в этом смысле шарашки вместе с породившим их Гулагом создали стены внутри гражданского советского общества, продолжавшие стоять еще долгие годы после того, как сам Гулаг отправился на свалку истории.
Архивы
АПРФ – Архив Президента Российской Федерации.
АРАН – Архив Российской академии наук.
ГАРФ – Государственный архив Российской Федерации.
РГАЭ – Российский государственный архив экономики.
РГВА – Российский государственный и военный архив.
Библиография
Артизов и др. 2000 – Реабилитация: как это было. Т. 1: Март 1953 –
