Магам можно все (сборник) - Марина Дяченко

Вот и все; я закрыл сабаю. Теперь предстояло позаботиться о ее сохранности; мой отец когда-то не уследил, не будем повторять чужих ошибок…

С тяжелым томиком под мышкой я сходил в подвал — давным-давно мои предки держали там узников. Выдернул не тронутую ржавчиной цепь из вбитого в стену кольца; позвякивая стальными звеньями, вернулся в дом. В своем кабинете накрепко обвязал сабаю цепью, свободный конец обернул вокруг ножки дубового стола, навесил замок и наложил хорошее запирающее заклятье.

Подумав, обложил узницу книгами — они скрыли сабаю от постороннего взгляда и, как я искренне надеялся, придали ее заточению хоть какое-то подобие комфорта.

Коляска остановилась перед домом. Из окна кабинета я имел возможность наблюдать, как дама в черном привстает с подушек и нервно оглядывается. Как она мрачнеет, разглядывая закрытые ставни первого этажа, и как проясняется ее лицо при виде моей удивленной — мягко сказано! — физиономии.

— Преблагая сова, — эти слова я скорее прочитал по ее губам, нежели услышал, потому что говорила она себе под нос. — Преблагая сова, по крайней мере, вы здесь, наконец-то удача…

Я смотрел, как она расплачивается с возницей. Как, подхватив саквояжи, идет к дому; как останавливается перед крыльцом и, задрав голову, смотрит мне в глаза:

— Ну? Может быть, вы соизволите спуститься и встретить гостью?

Я перевел дыхание — и соизволил. Спустя несколько минут Ора Шанталья сидела в гостиной, и, клянусь совой, ее взгляд был так требователен, как будто бы это я заявился без всякого на то основания в ее уединенный дом.

— Что случилось, госпожа Шанталья? — спросил я как мог вежливо.

Она молчала, поджав губы.

— То есть ничего не случилось, и вы просто так, по старой памяти, разыскали мой адрес… Кстати, кто вам дал его?

— В клубе, — сказала она, едва разжимая губы.

— В клубе… Так, значит, вы просто так, по доброй дружбе, решились меня навестить?

— Вам случалось когда-нибудь, — сказала Ора медленно, — вам случалось ощущать как бы взгляд в затылок? Чей-то пристальный темный интерес?

Она так это произнесла, что я, к стыду своему, на секунду похолодел.

— Что вы имеете в виду?

Она сухо усмехнулась:

— После того, как я столь блестяще исполнила ваше поручение… Сыграла порученную мне роль дамы с камушками… Мне не дают покоя. Преследуют какие-то незнакомцы, терроризируют расспросами относительно этих дурацких… Потом я обнаруживаю, что в мое отсутствие в комнате кто-то был, причем хозяйка клянется, что никого не было. Потом мне чуть не на голову падает кирпич… С каждым днем я чувствую себя все более скверно… Вы можете мне объяснить, в какую дрянь вы меня втравили? Под чей удар подставили? Или это в обычаях нынешних кавалеров — предоставлять использованную даму в полное распоряжение конкурентам?

— Помилуйте, Ора, — промямлил я. — Какие конкуренты?

— Вам виднее, какие, — она откинулась на спинку кресла. — Вы сильно навредили мне, Хорт. Вы очень подвели меня.

Я молчал.

— Почему вы не рассказали мне всего сразу, Хорт?

Я раздраженно скрипнул креслом:

— Потому что, клянусь совой, я не думал, что у вас могут возникнуть хоть малейшие осложнения!

Ора помолчала. Улыбнулась уголками тонкого рта:

— Вы же ощущаете, что эти камушки… какой силой они окружены. Тенью силы. Или вы думаете, что тот, кто их сделал, кто способен просто вот так, ради удовольствия, похищать и изменять людей…

— При чем тут вы? — перебил я раздраженно. — Это мое дело и мой риск. Вы были, простите, всего лишь… — я запнулся.

— Всего лишь орудием, — понимающе кивнула Ора, и в ее карих глазах вспыхнули две апельсиновые искорки.

Я мысленно сосчитал до десяти.

— Барон Ил де Ятер когда-то спас мне жизнь. Если хотите, мы связаны с ним Законом Весов… Именно поэтому я посчитал возможным начать это небезопасное расследование. Вы здесь ни при чем. Я приношу вам свои извинения, Ора, я приношу их непрерывно вот уже полтора часа.

— Закон Весов — это серьезно, — пробормотала она, и я не понял, насмехается она или нет.

Положение становилось все более дурацким. Я вздохнул:

— Не знаю, в самом деле не знаю, как теперь поступить. Готов предоставить вам… — я снова запнулся. Хотел сказать — «предоставить кров», но все мое естество протестовало против такого поворота событий. Хотя, в конце концов, я же могу снять ей домик в деревне…

— Готов предоставить вам покровительство, — выдавил я наконец.

Моя собеседница прищурилась:

— Спасибо. Только, боюсь, вам придется подумать в первую очередь о себе. Я, как мы оба знаем, всего лишь орудие, удочка, а рыбак в этом деле — вы… Что будете делать, когда «мастер камушков» объявит на вас охоту?

— Вы перепутали, Ора, — сообщил я мягко. — У меня Заклинание Кары, а значит дичью автоматически становится тот, на кого я рассержусь.

Охота…

Я вернулся затемно. Вкус крови на губах, приставшие к подбородку перья, эйфорическая дрожь; не торопясь подниматься на две ноги, я терся боком о крыльцо, ощущая на длинной звериной морде почти человеческую улыбку. Как легко…

Легкое поскрипывание пола заставило меня застыть на месте.

Ора Шанталья стояла на пороге. Впервые я увидел ее не в черном, а в белом — в ночной сорочке. Волосы цвета выбеленного хлопка, бледное, будто посыпанное мукой лицо — увиденная глазами зверя, женщина походила на плывущее в небе облако.

Мои усы встопорщились. Шерсть встала дыбом; перекидываться в присутствии свидетелей было все равно, что публично справлять нужду.

— Я тут заснуть не могу, — сказала Ора как ни в чем не бывало. — Все думаю, как выбираться из истории, в которую вы меня втравили…

Я попятился, не сводя с нее глаз. Вкус крови во рту потерял свою изысканность — теперь это был просто резкий, бьющий по нервам вкус.

— …и знаете, до чего я додумалась, Хорт?

Я отступил еще на шаг.

Там, где секундой раньше была Ора, теперь струился по ступенькам маленький черный хорек. Самочка, как моментально подсказал мне нюх.

Зверька скользнула в лопухи под крыльцом. Не успев ни о чем подумать, я нырнул следом.

Лопухи смыкались перед моим носом. К запахам земли и листвы — и запекшейся крови — добавлялся, перешибая их, тонкий запах бегущей впереди зверьки.

Лопухи смыкались — и сразу же распахивались передо мной, смыкались и распахивались, будто нескончаемые зеленые портьеры. Роса умывала морду, смывала кровь, залепляла глаза; тяжелые капли росы падали с потревоженных стеблей, вкус крови растворился во вкусе росы — но даже роса не могла заглушить запаха бегущей впереди зверьки.