Важняк из двухтысячных. Внедрение в ЧК - Вадим Владимирович Чинцов

— Пароль!

В это время со стороны секрета белых раздался свист — мои пластуны подали знак полной зачистки секрета, белоказаки на мгновение отвлеклись и тут же в них полетели ножи, метко поразившие их глазницы. Беляки еще не поняли, что они умерли, как стволы их винтовок и револьвер были выдернуты из их рук. Я с удовольствием констатировал слаженную работу моих бойцов. Дождавшись пятерых моих убивцев, деловито вытиравших лезвия своих ножей какими-то тряпками и правящих своими лошадьми с помощью колен, я подал знак и все молча тронулись дальше. Бывшие с нами в качестве проводников казаки буквально уронили чуть ли не до седла свои челюсти после мгновенного лишения жизни опытных врагов.

Больше таких опасных противников нам не попадалось, чем глубже мы продвигались по тылам ВСЮР, тем меньше был шанс нашего разоблачения, нас принимали за своих, часто обращая внимание на наше вооружение — пистолетом маузер вооружались только офицеры, иногда удивление вызывала моя молодость, но карьера в гражданскую продвигалась быстро у многих из-за огромного количества смертей, причиной которых мог стать случайный снаряд. Наши же автоматы без магазинов и вовсе были практически скрыты чехлами, их которых торчали деревянные приклады.

В Таганрог мы добрались к третьему ноября, погода не радовала, ночи были холодными, заморозки стали постоянным явлением. Вчера полдня лил дождь, хорошо, что удалось укрыться от непогоды в армянском селе. В город вошли около десяти вечера, на въезде нас остановил шлагбаум, который охраняли трое казаков в форме Второго полка так называемой Молодой армии. Прапорщик, командующий заслоном, потребовал пароль, но получив удар по голове, на несколько минут потерял сознание. Очнулся он от хлестания по щекам, обведя мутным взглядом окружающих его незнакомых казаков, попытался вытереть рукой кровь с лица, но связанные руки не позволили ему это сделать. Узнать пароль, действующий этой ночью, удалось после сломанных пальцев на одной руке и отрезанного уха. Трупы уже были спрятаны подальше от глаз, методом быстрого потрошения прапорщика получили информацию — через полтора часа будет смена поста. Оставив троих пластунов на посту с приказом тихо вырезать сменщиков и ждать нашего возвращения

По имеющимся сведениям, для штаба главнокомандующего была отведена почти вся Греческая улица, сам же Деникин занимал двухэтажный угловой особняк с балюстрадой владельца пароходства Звороно (улица Греческая, 50). Ставка разместилась в том же особняке, где помещался немецкий штаб. Но теперь все было гораздо торжественнее. По улице перед ставкой была запрещена всякая езда; следили за этим специальные часовые, стоящие на ближайших перекрестках. Запрещалось и пешее хождение с той стороны улицы, где была ставка. По сторонам подъезда на маленьких квадратных ковриках лицом друг к другу с шашками наголо, замерев как истуканы, стояли два офицера в парадных золотых погонах и при всех регалиях. В общем, все выглядело очень эффектно.

В городе помимо многочисленных военных ведомств находились военные миссии правительств Франции, США, Англии, Японии и Румынии. В городе открылись военные госпитали, куда приглашались на работу врачи и медсестры. Шла запись в Добровольческую армию.

Из Новороссийска в Таганрог была переведена Школа английских танков. Под ее размещение были отданы казармы и полигон артиллерийской бригады, расквартированной до семнадцатого года в Таганроге (территория нынешних Артиллерийских переулков), а почти три десятка английских офицеров-инструкторов разместились в городских гостиницах. Танки к тому времени успели повоевать на фронтах Первой мировой войны, поэтому они первоначально отправлялись на завод «А. Нев, Вильде и К» (ныне ТКЗ), где и велись работы по их починке и восстановлению. После ремонта машин и обучения курсантов формировались танковые отряды и отправлялись на фронт.

На Петровской улице появилось кабаре. Обновились вывески, с яркими золотыми буквами: "Мануфактурный магазин Адабашева", "Гастрономический магазин Дурукова", "Бр. Камбуровы", "Ильченко и сыновья" и многие другие. На берегу моря, возле яхт-клуба, заработала макаронная фабрика Машетти. Улицы, прекрасный городской сад — гордость таганрогжцев, рестораны, Воронцовский бульвар над морем заполнились франтоватыми офицерами и разодетыми дамами и девицами.

Первым объектом зачистки мною был определен Дворец Альфераки по улице Николаевской (Фрунзе) 41. В этом роскошном здании размещался деникинский штаб. Большинство штабных спали на своих квартирах, поэтому особого противодействия нам не было. Пластуны получили приказ снять часовых и через пятнадцать минут мы подъехали к зданию, поставив у парадного входа своих часовых, открыв чугунные ворота, завели во двор лошадей и, повесив на их морды торбы с овсом и оставив наших проводников присмотреть за лошадьми, я со своими бойцами осмотрели здание, попутно вырезая дежуривших в здании беляков. В одной из кабинетов, не выключив настольной лампы, на диване спал генерал. Увидев генеральские лампасы (спящий был в галифе и исподней рубахе, его китель висел на спинке стула), я приготовился вонзить нож под сердце, однако успел остановить удар — лицо генерала показалось мне знакомым — этот профиль с бородкой и усами мне был знаком — это был Батюшин Николай Степанович, руководитель органов военной разведки и контрразведки в Русской императорской армии, ныне подвизавшийся на мелкой должности при штабе Деникина, который на дух не переносил контрразведчиков и жандармов политического сыска и не допускавший опытных специалистов в свою контрразведку. Следовавшие в русле деникинской кадровой политики начальники КРО — не знакомые с практикой оперативно-розыскной деятельности офицеры Генерального штаба — назначали своими помощниками юристов, ранее служивших юрисконсультами акционерных обществ или на таможне, оперативными сотрудниками — строевых офицеров, наблюдательными агентами — нижних чинов. Причем без каких-либо проверок на профессиональную пригодность и надежность. Поэтому контрразведывательные отделения комплектовались людьми случайными, зачастую совершенно неграмотными, не могущими понять ни задач контрразведки, ни способов их решения.

Нажав определенную точку на шее Батюшина, я практически выключил его на пару часов. Поручив пленника моим архаровцам, связавшим его и засунувшим в рот кляп, приказал отнести его поближе к нашим лошадям В каретном сарае нашлась коляска, которую запрягли парой лошадей из конюшни. В эту коляску и был помещен Николай Степанович.

Затем, убедившись в расторопности моих перебежчиков, занятых организацией заполнения поилки около конюшни водой, мы с бойцами, оставив еще одного для охраны наших лошадей, отстегнув шашки и прихватив с собой автоматическое оружие и гранаты, отправились на Греческую улицу, которая шла параллельно всего через два квартала. Разделившись на двое, мы начали зачистку зданий, в которых жили штабные. Почти все дома были двухэтажные. Часть каждой группы диверсантов имела при себе мотки веревки для гражданских, которых по моему приказу должны были