Кафе на вулкане. Культурная жизнь Берлина между двумя войнами - Франсиско Усканга Майнеке

Вольфганг Кёппен, возглавлявший Berliner Börsen-Courier вплоть до декабря 1933 года, когда газета была закрыта нацистами, через много лет издал тоненькую книжечку короткой прозы, озаглавленную «Романское кафе», из которой я хотел бы процитировать следующий абзац:

Мы наблюдали, как ветер уносил веранду и кафе, как они исчезали со всем своим духовным наполнением и растворялись в небытии. А посетителей кафе разбрасывало по всему свету, или же их арестовывали и убивали, или же они кончали жизнь самоубийством; или они сидели все там же, с поникшей головой, читая что-то несущественное, стыдясь официальной прессы и своей колоссальной измены.

Тех, кто оставался в кафе со склоненной головой, было немного. Эрих Кестнер до конца войны пребывал во внутреннем изгнании. Его положение было шатким, он неоднократно вызывался на допросы в гестапо. Он все время переживал, что если его окончательно заберут, то мать останется одна. Отто Дикс стал одним из первых преподавателей, уволенных из университетов. Ему было запрещено выставлять свои работы, и, перебравшись в небольшую деревню на берегу Боденского озера, он сводил концы с концами благодаря помощи друзей и частным заказам. Рудольф Шлихтер выжил с трудом: его искусство объявили дегенеративным, а самому ему пришлось провести несколько месяцев в тюрьме за ведение «не соответствующего национал-социализму образа жизни». Скульптора Кете Кольвиц также объявили «дегенеративным художником», и она влачила нищенское существование в Германии до самой смерти, которая произошла за несколько дней до окончания войны, не имея возможности ни выставляться, ни преподавать в Прусской академии художеств.

Рано или поздно большинство посетителей «Романского кафе» разбросало по свету. Многие эмигрировали в Соединенные Штаты: Георг Гросс, Валеска Герт, Томас и Генрих Манны, Альфред Дёблин, Эрих Мария Ремарк, Альфред Польгар, Бертольт Брехт, Фридрих Холлендер, Альберт Эйнштейн, Элизабет Гауптман, Вальтер Меринг, Марлен Дитрих, Макс Рейнхардт, Георг Бернхард, Билли Уайлдер, Роберт Сьодмак, Маша Калеко. Габриэле Тергит, Сильвия фон Харден и Элиас Канетти эмигрировали в Англию. Эльза Ласкер-Шюлер – в Палестину; она похоронена на Елеонской горе.

Карола Неер эмигрировала в Советский Союз. В Москве она приняла участие в собрании немецких эмигрантов, на которое один из присутствующих донес как на «троцкистский заговор». Это были времена «Большого террора», и Неер приговорили к десяти годам принудительных работ, на пятом из которых она скончалась от тифа. Лучшая актриса и самая красивая женщина Берлина окончила свою жизнь в одной из тюрем НКВД на Урале.

В числе арестованных побывал и Эгон Эрвин Киш. Его задержали во время облавы, которая была организована по следам пожара в Рейхстаге. Благодаря чешскому гражданству, Кишу удалось освободиться; он уехал в Чехословакию, затем во Францию и, наконец, в Мексику; этой стране от посвятил великолепную книгу «Открытия в Мексике».

Во время той же облавы был задержан и Эрих Мюзам. У него имелись три «недостатка»: он был евреем, рыжим и гомосексуалистом. Его увезли в концлагерь в Ораниенбурге и стали принуждать к самоубийству. Мюзам отказался. Тогда ему ввели яд, а труп повесили в уборной. На протяжении пяти лет, с 1926 по 1931-й, Мюзаму удавалось поддерживать на плаву задуманный в тюрьме проект: журнал Fanal («Маяк»). Он заявлял, что журнал является печатным органом Ассоциации анархистов, но, как и в случае Карла Крауса и его журнала Fackel («Факел»), лично сочинял почти все материалы.

Еще одним задержанным той ночью был Карл фон Осецкий. Он вышел из тюрьмы «Тегель» в Рождество 1932 года, однако Геббельс в своей новогодней речи объявил, что Осецкий будет арестован одним из первых. Осецкий вновь отказался уезжать из страны. Он был интернирован в концентрационный лагерь Зонненбург к северо-западу от Берлина, где и умер от туберкулеза 4 мая 1938 года. Осецкому так и не удалось получить Нобелевскую премию мира, присужденную ему двумя годами ранее.

Теодор Вольф, издатель Berliner Tageblatt, был арестован в мае 1943 года в Ницце. Его депортировали в концлагерь Заксенхаузен, где он подхватил тяжелую бактериальную инфекцию. Не получив должной медицинской помощи, в сентябре того же года Вольф был переведен умирать в Еврейскую больницу Берлина.

Среди покончивших с собой клиентов «Романского кафе» значится Эрнст Толлер. В 1933 году он был выслан из Германии и, объехав несколько стран, получил политическое убежище в Соединенных Штатах. Двадцать второго мая 1939 года, через несколько недель после того, как войска Франко взяли Мадрид, уверенный в том, что фашизм захватит весь мир, он покончил с собой в номере нью-йоркского отеля Mayflower, повесившись на шнуре, который всегда возил с собой в чемодане.

Йозеф Рот, эмигрировавший в Париж, получил известие о самоубийстве Толлера в кафе Le Tournon, своем новом «офисе». Он начал пить без остановки, пока не свалился от истощения. Он умер в больнице для бездомных спустя пять дней после госпитализации. По словам его врача, Эдуарда Бросинера, Рот неоднократно говорил: «Кто знает, смог бы я стать приличным журналистом без алкоголя?» Так что, возможно, именно алкоголю мы обязаны самыми блестящими газетными статьями 1920-х годов. И некоторыми из лучших романов столетия. Этого мы тоже никогда не узнаем.

Еще через год покончил с собой Вальтер Беньямин. Он сбежал в Париж после поджога Рейхстага и в сентябре 1940 года, перед немецким вторжением во Францию, собирался пересечь Пиренеи, чтобы затем эмигрировать в Соединенные Штаты. Его задержали на границе из-за проблем с визой. Опасаясь попасть в руки гестапо, Беньямин отравился в отеле городка Портбоу. Существуют версии, что его убили нацисты или даже агенты Сталина, однако они представляются беспочвенными.

Известен и конец Стефана Цвейга: переехав в Петрополис – пригород Рио-де-Жанейро, в ночь на 22 февраля 1942 года он принял смертельную дозу веронала; через несколько минут за ним последовала жена, Шарлотта Альтман. Как и Толлер, Цвейг был убежден в окончательной победе нацизма над миром и чувствовал себя неспособным жить в таких условиях. Через несколько месяцев после смерти Цвейга вышла книга его воспоминаний «Вчерашний мир».

Курта Тухольского не стало шесть лет спустя. Он умер дважды: сначала триумф нацизма заставил его замолчать. Больной раком, мало-помалу сжигавшим его, Тухольский жил в загородном доме в Швеции, измученный болью, подавленный и снедаемый угрызениями совести. В особенности он сожалел, что не осмелился вернуться в Берлин, дабы поддержать Карла фон Осецкого перед заключением в тюрьму. Девятнадцатого декабря 1935 года Тухольский писал своей подруге, швейцарскому врачу Хедвиг Мюллер:

В случае с Оссом (Осецким) я даже не поехал. Я предал его. Из-за