В те грозные годы - Федор Лисицын

— Поезжайте в Сомино, товарищ полковник, проверьте на месте положение своих войск и войск противника, — приказал генерал Попов. — По возвращении доложите, как обстоят дела. Сейчас не время играть в догадки.

— Если не застанете нас здесь, позвоните мне на фронтовой КП в любое время, — подсказал Мехлис.

Через несколько минут вместе с моим порученцем старшим лейтенантом А. Ф. Гринченко и инструктором поарма по кино и радио инженер-майором Г. Д. Михайловым я выехал в район Сомино. По пути ненадолго задержались в политотделе 90-го стрелкового корпуса. Начальника политотдела полковника С. Г. Кочуровского на месте не застали. Оказалось, что он днем выехал на передовую и еще не возвратился. Инструктор политотдела по пропаганде майор Г. Н. Голиков и только что прибывший с передовой инструктор по оргпартработе майор В. С. Кислинский ничего вразумительного о положении в районе Сомино сказать не смогли.

— А как лучше проехать отсюда в Сомино? — спросил я Кислинского.

— Я тут за пять дней боев все вдоль и поперек исколесил, — ответил он. — Правда, пешком. Но, думаю, не заблужусь и на машине. Тут совсем недалеко.

— В таком случае поедете с нами, товарищ майор. Отдых придется отложить.

— Есть, поехать с вами!

Минут через 20–25 мы были уже на месте. Остановились на опушке леса, в полукилометре от околицы Сомино. В ночном небе то и дело вспыхивали осветительные ракеты. Они поднимались восточнее села. Оттуда же в сторону Сомино летели трассирующие пули. По этим признакам можно было предположить, что в селе наши. Гитлеровцы же где-то совсем рядом, но только не в Сомино.

И все же надо это проверить, чтобы потом со всей определенностью доложить начальству о местоположении наших частей.

Инженер-майору Михайлову приказываю идти правее, где, по имевшимся у меня сведениям, обороняется один из стрелковых полков 379-й дивизии, выяснить на месте обстановку и проверить, имеет ли он связь с соседями, в частности с полками 18-й гвардейской дивизии. Старшего лейтенанта Гринченко направляю непосредственно в Сомино. Мы же с майором Кислинским решаем побывать в 235-м полку 28-й стрелковой дивизии, который прикрывает дорогу от Турки-Перевоза до озера Язно. У машины на опушке леса остается только водитель Гриша Березюк. Договариваемся, что ровно через два часа все вновь соберемся возле «виллиса».

В 235-м стрелковом полку я бывал много раз. Хорошо знаю его командира подполковника Н. А. Шабронова, заместителя по политчасти майора А. Ф. Ракина, парторга полка капитана И. И. Яковлева, комсорга старшину Д. Ф. Байбородина, агитатора майора А. М. Баурова, командиров батальонов А. В. Демина, П. К. Иньякова, многих командиров рот и взводов. Полк славится своей высокой дисциплинированностью, отменной стойкостью и выдержкой в боях, безупречным воинским мастерством командиров.

…Когда мы в темноте все же отыскали его командный пункт, подполковник Шабронов и майор Ракин, воспользовавшись некоторым затишьем, отдыхали. В противоположном углу блиндажа пристроился телефонист. Плотно прижав к уху трубку, он что-то записывал.

Не знаю, успели ли Шабронов и Ракин заснуть. Во всяком случае, они тут же поднялись, едва мы вошли в блиндаж. Подполковник, одернув гимнастерку, четко доложил мне обстановку. Противник вдоль дороги и насыпи рвется к озеру Язно. В течение дня его атаки следовали одна за другой. Все они отражены. Гитлеровцы понесли большие потери. Но и полк нуждается в пополнении людьми и боеприпасами.

— Особенно с боеприпасами туго, очень туго! — повторил Шабронов. — Обещали ночью подвезти, но пока нет ни подвод, ни машин.

— А тут раненых надо вывозить. Санчасть полка заполнена до предела. Есть тяжелые, им нужна срочная операция, — вставил молчавший до этого майор Ракин.

Во время нашей беседы с командиром и замполитом в блиндаже появился майор А. М. Бауров, полковой агитатор. Неугомонный и общительный, он был в постоянном движении, считая своей непременной обязанностью находиться именно там, где прежде всего требовалось его призывное слово и личный пример отваги, мужества. Бауров только что вернулся из подразделения Хохлова, где пробыл весь день, вместе с бойцами и командирами участвуя в отражении многочисленных атак врага.

Мы поздоровались как старые друзья. Алексей Михайлович тут же подключился к нашей общей беседе, начал рассказывать о героическом подвиге, совершенном несколько часов назад группой стрелков и автоматчиков, которую возглавлял комсорг полка старшина Дмитрий Байбородин.

…Фашисты настойчиво атаковали позицию, обороняемую семнадцатью советскими воинами. Отражена одна атака, другая, третья… В самые решающие моменты старшина Д. Ф. Байбородин сам брался за пулемет и меткими очередями разил гитлеровцев. А в период затишья комсорг переползал от окопа к окопу, дружески беседовал с бойцами, одного по-товарищески подбодрит, другому сделает замечание, посоветует, как лучше действовать гранатами, третьего просто похвалит.

Во время отражения очередной атаки, когда старшина вел огонь из пулемета, вражеским снарядом ему оторвало ступни обеих ног. Байбородин потерял сознание. Подбежавший боец наскоро перетянул ему жгутами ноги выше щиколоток, уложил комсорга на дно окопа, чтобы позже вынести его из-под огня.

Когда гитлеровцы снова ринулись на наши позиции, старшина Д. Ф. Байбородин очнулся, превозмогая боль, взял автомат и открыл из него огонь по приближающимся фашистам. Опустел диск. Комсорг сменил его на новый, но стрелять ему больше не пришлось: правая рука, пронзенная осколком мины, бессильно опустилась. А тут еще один ударил в голову. Силы оставляли воина. И все же он сумел здоровой рукой извлечь из кармана лимонку, выдернуть зубами чеку и метнуть ее в самую гущу подбежавших к его окопу вражеских солдат. Вслед за первой в гитлеровцев полетела и вторая граната…

В санчасть Дмитрия Федоровича Байбородина отправили в бессознательном состоянии, со слабыми признаками жизни. Трудно было понять, как он мог, имея несколько тяжелых ран, продолжать бой?! Но он продолжал сражаться до конца, вместе с другими отражая последнюю, пятую за день атаку врага.

— Вот такие у нас люди, — закончил свое сообщение майор Бауров.

Забегая вперед, скажу, что через несколько дней заместитель командира полка по политчасти майор А. Ф. Ракин доложил мне по телефону печальную весть: комсорг Дмитрий Федорович Байбородин, не приходя в сознание, скончался от полученных в бою ран. Политотдел армии издал листовку о боевом подвиге комсомольского вожака полка и его боевых друзьях. Заключительные слова листовки звучали боевым призывом к новым героическим свершениям: «Воин! Так надо бить подлых гитлеровцев, как бил их славный сын великой партии Ленина комсорг Байбородин!» Поэт армейской газеты «Фронтовик» Иван Нехода посвятил герою стихотворение, в котором были такие строки: