Рекламщик в ссылке для нечисти - Полина Бронзова

может, водяницы и правда станут такими, как вот Любим рисовал. Это же отлично!

Ему тут же пришло на ум, что он как-то рекламировал сайт со всяким рыболовным снаряжением, и там среди прочего были донные грабли и косы. Такие полотна с лезвиями, сваренные треугольником, с петлёй, чтобы привязать верёвку и забрасывать… В какую там сторону были направлены лезвия? Нужно вспомнить точно и нарисовать схему для кузнеца, чтобы тот выковал для начала пробный вариант. А потом можно сделать таких кос и побольше. Может, даже начать ими торговать.

И вообще надо подумать, какие знания из прошлой жизни могут здесь пригодиться. Даёшь прогресс!

Тут Василий остановил себя, а то выходило, как будто он тут надолго, к тому же водяницы и Мудрик на него смотрели, ждали, что скажет. Он пообещал им донные косы. Ещё спросил, смогут ли водяницы катать людей на лодках — просто подталкивать лодки, чтобы те плыли туда-сюда. Водяницы согласились. Особенно, сказали, если в лодках будут красивые парни…

Мудрик, когда услышал про косы, обрадовался, а когда разговор зашёл о парнях, сразу как-то погрустнел.

— А вот вы тут часто бываете, — сменил Василий тему. — По той дороге ходят люди? Или проезжают, может? А то нужно уже осведомлять клиентов, и по-хорошему бы поездить по окрестностям, или обратиться к блогерам… блин, да что ж у вас за время-то такое дикое… Есть у вас, как там, корчма или кабак? Вот хотя бы кому-то заплатить, чтобы он там народ информировал, но мы же, блин, никак не выйдем за границы. Значит, надо всех прохожих ловить и кричать им, чтобы шли к нам на Купалу. Если даже сами не придут, то хоть слухи пойдут.

— Бываеть, кто и проедеть, а бываеть, и никого, — непонятно ответил Мудрик.

Василий почесал в затылке, сказал, что составит рекламный текст и, наверное, пришлёт кого-нибудь стоять у дороги. А то если мимо поедут на телеге, то от озера и не успеешь добежать и окликнуть их.

И ещё об одном спросил напоследок.

— Ты вот нож мне давал — помнишь, когда за берестой ходили? Я всё забываю вернуть, а вы и не напоминаете. У меня другого ножа нет, а этот удобный такой. Он вам сильно нужен?

— Да оставь себе, — сказал Мудрик. — Я у баушки в сундуке взяв, старый он. Баушка другими режеть, этот не надобен.

Хоть его взгляд и косил, но глаза были при этом такими честными, как будто Мудрик не задумывал никакого зла.

— Ага, спасибо, — кивнул Василий, а потом попрощался, отговорился делами и ушёл.

По пути к дому немного подумал о том, притворяется ли Мудрик, или бабка просто его использует, но тут дождь полил стеной, и Василию стало не до этих мыслей. Он взлетел по холму, бегом миновал ворота, пронёсся по улице и наконец, весь вымокший, кое-как сдвинул с места отсыревшую дверь и вошёл в свой тёмный дом.

Там он с тоской посмотрел на кроссовки и решил, что надо бы приобрести кожаные сапоги, как у Тихомира и Добряка. Потом развёл огонь в печи, чтобы согреться и обсушиться, поставил перед собой миску творога со сливками — Марьяша заносила вчера, — разжёг лучину, взял бересту, писало и принялся вспоминать, как выглядит донная коса. Заодно думал и над текстом, чтобы зазывать народ.

Увлёкшись работой, Василий не сразу понял, что кто-то пытается к нему войти. Он поднялся, дёрнул дверь, подумал, что надо бы сказать Деяну, чтобы помог, хотя у того и так полно работы.

На пороге стояла Марьяша с корзинкой и улыбалась. Уже вечерело, и дождь утих.

— А я вот капустки с грибочками принесла, — сказала она, — да яблочек мочёных, сметанку да рыбку. Оголодал небось?

— А то, — ответил Василий с широкой улыбкой. — Ты проходи.

Она прошла, а спустя каких-нибудь десять секунд оказалось, что корзинка стоит на столе, а Василий сидит на лавке, и Марьяша у него на руках, и он касается её губ — осторожно, и она отвечает сперва так же несмело, а потом закидывает руки ему на шею…

Потом он прижал её к себе, чтобы отдышаться, уткнулся ей в плечо. Она гладила его по волосам, накручивала их на пальцы.

— Знаешь, — хрипло сказал Василий, — я… Ты не обижайся, но я с твоим отцом поговорю позже, хорошо? Я не могу так. Сперва нужно, чтобы с заповедником получилось, а я и так уже всё время не о том думаю…

Она не обиделась, согласилась. Отсела, улыбаясь, разложила перед ним еду, взяла бересту, рассмотрела наброски, спросила, что это будет, и одобрила. Сказала, он умный. Вот и как её можно подозревать в чём-то плохом?

— Ты вот говорила, в тебе русалья кровь, — сказал Василий, выбирая косточки из рыбы. — А эти лезвия в двери тебе не мешают, ну, не знаю, не причиняют неудобства? А то, может, вытащить их.

— Да что ты, Вася! Водяницей бабка моя была, в матери уж только половина русальей крови, а у меня и того меньше. Что мне станется? Ты лучше не убирай защиту, не ровён час, пастень воротится. Так и не прознали мы, отчего он приходил…

— Бабка, не мать? — уточнил Василий. — А то кое-кто говорил, что мать.

Марьяша подтвердила, что бабка, и добавила, что он может ещё Тихомира спросить, и Василий про себя выругал Хохлика. Проклятый коротышка, всё переврёт, ни одному слову нельзя верить.

— А правда, — всё-таки спросил он, — что водяницы парней чаруют, чтобы те голову теряли?

Сказал и улыбнулся, как будто шутит, а сам с волнением ждал ответа.

Марьяша рассмеялась.

— Глупый ты, Вася! Боишься, я тебя причаровала? Водяницы и впрямь морок наводят, токмо держится он недолго, им бы в воду кого заманить, да и всё. Всю жизнь-то так никого не продержишь!

И с любопытством спросила, подавшись вперёд и глядя блестящими глазами:

— Нешто думаешь, причаровала? Так уж сильно я тебе люба, что и сердцу своему не веришь, боишься, то чары?

— Ну… — смущённо ответил Василий, отводя глаза. — Да так, на всякий случай спросил.

— А помнишь, как в жёны меня позвал на другой день, как в Перловку явился?

Ей бы всё веселиться. Смотрит, улыбается, глаза сверкают, а у Василия уши огнём горят.

— Ох, блин, — взмолился он. — Это вот забудь, пожалуйста, и никогда не вспоминай, если в тебе есть хоть капля милосердия!

— А ежели б я тогда согласилась? — не унималась она.

Василий отодвинул миску с рыбой и поднялся с лавки.

— Так, всё, — мрачно сказал он. — Я руки мыть пошёл. А потом