Провал гитлеровского наступления на Москву - неизвестен Автор

Группа развития главного удара предусматривалась в составе 107-й мотострелковой дивизии генерал-майора П. Г. Чанчибадзе, 82-й кавалерийской полковника Н. В. Горина и 145-го отдельного танкового батальона. Общее командование осуществлял П. Г. Чанчибадзе.

Операция была спланирована и подготовлена в течение трех-четырех дней, решение командования армии своевременно довели до войск. Нельзя без чувства благодарности говорить о той колоссальной работе, которую за четыре дня провели штабы и в первую очередь штаб армии под руководством генерал-майора Г. И. Хетагурова.

К вечеру 2 декабря с Урала прибыл первый эшелон 365-й стрелковой дивизии во главе с командиром полковником М. А. Щукиным и военкомом полковым комиссаром А. Ф. Крохиным. Этой дивизии предстояло наступать в первом эшелоне армии, на самом решающем направлении.

Но остальные соединения и части задерживались в пути - гитлеровцы бомбили железнодорожные узлы и эшелоны в пути следования. Срок наступления неумолимо приближался. Встал вопрос: просить ли командование фронта об отсрочке начала операции, или переходить в наступление с наличными силами. Собрался Военный совет армии. Мнения разделились. Одни говорили о риске наступления с недостаточными силами, без запаздывающих резервов. Они считали, что нужно просить об отсрочке наступления по меньшей мере дней на пять-шесть. Упорно, в частности, эту точку зрения отстаивал Л. А. Мазанов. Другие же считали, что подобная отсрочка позволит противнику укрепить оборону и ее будет потом очень трудно прорывать. Горячо говорил об этом П. Г. Чанчибадзе. Слушая своих соратников, я понимал, что рассуждения и тех, и других не были лишены логики... Но прежде чем принять решение, надо знать, что замышляет противник, догадывается ли о наших намерениях.

В ночь со 2 на 3 декабря по моему приказу разведка из дивизий Виндушева и Чанчибадзе захватила шесть пленных. Их доставили в штаб армии. Пленные показали, что противник лихорадочно укрепляет свою оборону, но о подготовке нашего наступления ничего не подозревает. Отсюда следовал вывод: необходимо использовать важнейший в военном деле фактор - внезапность, даже если в первый день наступления не успеют прибыть все предназначенные для пополнения дивизии.

Чтобы усилить эффект внезапности, решили начать действия ночью. При наступлении пехоты против танков противника ночь сулит большие выгоды. В темноте танки не могут вести прицельный огонь, к тому же ночью трудно завести машины, особенно зимой, при больших морозах, да и авиация противника в это время суток слепа. Словам, ночь - союзник для смелых. А сибирякам и уральцам смелости не занимать. Нам нужно было свести на нет преимущество противника в танках и авиации, навязать ему свою волю, принудить его сражаться, как нам выгодно, т. е. оружием ближнего боя - винтовкой, гранатой и врукопашную, тем, чем мы были в то время сильны.

Однако не стоило и впадать в крайность. К 5 декабря сил у нас было действительно очень мало, но уже 6 декабря мы могли иметь по два полка от трех дивизий. 7 же декабря ожидаемые дивизии должны были прибыть почти полностью. Поэтому Военный совет армии решил просить у командования фронтом разрешения начинать наступление не 5, а 6 декабря. Просьба была удовлетворена. Но это требовало и уточнения ранее принятого нами решения. Военный совет армии внес в него необходимые коррективы. По-прежнему на направлении главного удара мы нацелили три дивизии: 365-ю, 371-го, а вместо 379-й, которая немного опаздывала, решили из подвижной группы использовать 82-ю кавалерийскую (правда, наступать она должна была не в конном строю, а в пешем). В группе Чанчибадзе пока оставили одну 107-ю дивизию, усиленную танковым батальоном.

Подсчет своих сил и ориентировочно сил противника показал примерно следующее соотношение. На направлении главного удара в десятикилометровой полосе мы имели 20 стрелковых батальонов, 265 орудий и минометов, 20 танков. Противник - 10 стрелковых батальонов, 150 орудий, 150 танков. В пехоте и артиллерии мы имели двойное превосходство, но по танкам уступали немцам в семь-восемь раз. Исходя из этих цифр, мы предполагали, что наступать очень рискованно, но все же, зная героизм и отвагу наших воинов, считали, что добьемся успеха.

К началу наступления командование армии побывало во всех вновь прибывших дивизиях, которым предстояло наносить главный удар, и в полках, предназначенных для наступления в первых эшелонах дивизий, - у полковника Щукина в 365-й стрелковой дивизии, в 371-й дивизии у генерала Чернышева, в 379-й дивизии полковника Чистова, у полковника Горина в 82-й кавалерийской дивизии. Посоветовали командирам дивизий организовать встречи с воинами, уже участвовавшими в боях.

Большую работу провели партийные организации и политорганы армии для обеспечения наступательной операции. Начальник политотдела армии Николай Иванович Шилов был замечательным политработником. Он всегда был в гуще событий, там, где решалась самая трудная боевая задача. В последующих боях Шилов получил ранение, но остался в строю, отказавшись ехать в госпиталь.

Лучшие агитаторы и пропагандисты - отличившиеся в боях воины - рассказали вновь прибывшим о своих боевых делах: комсомолец Качанов из 185-й стрелковой дивизии поведал, например, как ему удалось истребить 35 фашистов, командир танкового взвода лейтенант Стропин - о том, как он из засады подбил пять немецких, танков, сапер Ключков из 20-го запасного полка - о своем опыте по установке противотанковых мин в тылу врага, на которых подорвалось пять неприятельских машин.

В ночь на 5 декабря прибыл первый эшелон 348-й дивизии сибиряков во главе с комдивом полковником Л. С. Люхтиковым (комиссар дивизии - полковой комиссар К. В. Грибов, начальник штаба - майор Я. Ф. Иевлев), а также 1170-й стрелковый полк майора А. А. Куценко (военком - старший политрук П. Д. Хархота). Остальные части должны были прибыть 6 и 7 декабря.

Приняв решение провести наступление ночью, пришлось, однако, поразмыслить над многими особенностями ночного боя, например, как выдерживать правильное направление, когда люди по знают местности, на которой предстоит наступать. После обмена мнениями между командирами частей и подразделений, в частности после беседы с командиром 348-й дивизии Анисимом Стефановичем Люхтиковым, возникла мысль: в тылу каждого наступающего батальона в первом эшелоне зажечь по два костра с таким расчетом, чтобы они были в створе направления движения на расстоянии примерно полкилометра один от другого. В этом случае, если оглянувшись назад, увидишь, что костры сливаются в один, значит идешь правильно. Кроме того, Г. И. Хетагуров подсказал мысль выделить для каждого наступающего головного батальона в качестве проводников одного-двух офицеров, хорошо знающих местность. Так и сделали, и во время наступления многие офицеры-проводники оказали большую помощь. Некоторые командиры полков по своей инициативе использовали проводников из местных жителей. Все это вместе взятое обеспечило четкость выполнения поставленных боевых задач.