Вторжение - Дин Кунц

— Иногда можно слышать голоса, — подтвердил мальчик, когда они добрались до стенного шкафа в прихожей.

Пока Эбби и ее брат надевали куртки, Молли спросила:

— Они что, говорят на английском?

— Иногда на английском, — кивнул Джонни. — Бывает, и на другом языке. Я только не знаю на каком.

По всему дому трещали половицы, стены, потолки. Все они словно перенеслись на корабль, застигнутый в открытом море жестоким штормом.

Вергилий, который ранее только рычал, гавкнул. Один раз. Как бы говоря: «Пошли!»

Трещащий дом затрещал еще сильнее. Трещало все — полы, потолки, стены, оконные рамы, дверные коробки. Задребезжали водяные трубы. Захрипели вентиляционные каналы. Внезапно дом застонал, как старый бегемот, пробудившийся после долгого сна.

Когда Нейл попытался открыть входную дверь, у него ничего не вышло.

— Я так и знал, — вырвалось у мальчика, а девочка испуганно прижалась к Молли.

Нейл проверил, открыт ли замок, надавил на дверь, но она не поддавалась.

В окружении стонов, вздохов и треска Молли почти поверила, что стены сейчас сожмут их, как пара челюстей, дом изжует их зубами изломанных палок, попробует на вкус языком-полом, придавит к небу-потолку и наконец отправит в желудок-подвал, где легионы тварей набросятся на них и сожрут без остатка, не оставив не только плоти, но и костей.

Нейл отступил от двери.

— Отойдите все, — приказал он и поднял помповое ружье. С намерением вышибить замок.

Но тут Вергилий выступил вперед, цапнул лапой дверь, и она открылась, внутрь.

Молли не стала задумываться над тем, что произошло: то ли Нейл, спокойный и уверенный в себе, никогда не теряющий самообладания, вдруг запаниковал и принялся бороться с незапертой дверью, пытаясь открыть ее в сторону, противоположную нужной, толи овчарка обладала неведомым им могуществом. Прижимая Эбби к себе, она вышла на крыльцо следом за Вергилием и Джонни, спустилась по ступеням на плиты дорожки.

Повернувшись, с облегчением увидела, что Нейл идет за ней, не остался пленником ожившего дома.

Снаружи дом выглядел точно таким же, как прежде, когда они увидели его впервые. Одноэтажным, аккуратным, уютным. Не было в нем ничего демонического.

Окутанная пурпурным туманом, Молли ожидала услышать, как дом трещит и стонет, готовясь повторить описанную Эдгаром По судьбу дома Ашеров, но ее ожидания не оправдались (в эту ночь далеко не впервые). За стены не проникало ни звука, дом стоял молчаливый, не вызывающий никаких подозрений, совсем как какой-нибудь особняк в рассказе о призраках Генри Джеймса[23].

Входная дверь медленно закрылась, словно под действием пружины и на хорошо смазанных петлях. Но Молли подозревала, что никакой пружины нет и в помине и дверь закрыла другая сила, совсем не механическая, а разумная и жестокая.

Лишайник на стволах пиний, поблескивающий изумрудами (но по сущности — раковая опухоль), добравшийся уже до ветвей, теперь казался мирным и где-то даже очаровательным представителем внеземной растительности в сравнении с теми дьявольскими созданиями, что вывелись и росли в стенах дома.

Солнце, должно быть, не замедлило свой подъем, но туман над их головами, наверное, стал гуще, пусть и чуть рассеялся на уровне улицы, потому что аметистовый свет сменился лиловым. Светлее определенно не становилось, казалось что вокруг балканские сумерки, а не калифорнийское утро.

— Куда пойдем? — спросил Джонни.

Молли посмотрела на Вергилия, который, похоже, ждал команды.

— Куда поведет нас собака.

И тут же овчарка развернулась и затрусила по выложенной каменными плитами дорожке к улице.

Все четверо последовали за псом в туман, который редел и поднимался, так что даже в этих ложных сумерках зона прямой видимости увеличилась до двух кварталов.

Интуитивная догадка Молли, что туман над головой становится все плотнее, пусть и рассеивается у земли, оказалась верной.

И граница между густым и рассеянным туманом проходила в каких-то пятнадцати футах над землей, такая резкая, что создавалось впечатление, будто Черное Озеро накрыли колпаком из матового стекла. Все, что находилось выше границы: верхние этажи и крыши двухэтажных домов, верхние ветви деревьев — полностью растворялось в густой лиловизне.

Молли физически чувствовала, как туман придавливает ее к земле. Это тяжелое лиловое «молоко» пропускало сквозь себя только малую часть светового спектра, и лиловизна только усиливала клаустрофобический эффект.

Нависшее над самой землей небо тревожило Молли и чем-то еще, но пока она не могла четко указать на причину ее тревоги.

Они прошли за Вергилием уже полквартала, прежде чем Молли поняла, что ее беспокоит: в этой лиловизне неведомые твари или механизмы могли перемещаться незаметно для людей.

К западу от них в густом тумане появилось световое пятно. Туман рассеивал свет, разглядеть его источник с такого расстояния не представлялось возможным, но яркое световое пятно, появившееся над городом, двинулось к ним.

С сокращением расстояния удалось определить и форму летающего объекта: диск или, возможно, сфера. Сам объект светился более ярко, чем окружающий его ореол, а размером, как показалось Молли, не превышал внедорожник, хотя она могла и ошибиться, не зная высоты, на которой он летел.

В том, что это НЛО, сомнений у нее не было. Фильмы подготовили ее к такому зрелищу, как и десятилетия новостных выпусков о контактах с инопланетянами.

Приближался НЛО бесшумно. Двигатели даже не мурлыкали, не гудел выбрасываемый из сопел воздух. Не ощущалась и пульсация, которая вызывала вибрацию крови и костей при прохождении над городом «горы» Нейла.

Если недавно проследовавший над городом на юг летающий объект был кораблем-маткой, или одним из кораблей-маток, то приближающийся НЛО, скорее всего, отправили с него. Это мог быть и разведывательный зонд, и бомбардировщик, и десантный катер.

А может, и что-то еще. Эта война в очень малой степени соответствовала земным конфликтам, скорее, совсем не соответствовала, поэтому привычная военная терминология не годилась для описания текущих событий.

По мере приближения НЛО сбавлял скорость и скользил по небу с легкостью воздушного шара.

И завис точно над маленькой группой людей, стоявшей на улице. По-прежнему бесшумно.

Сердце Молли наполнил ужас.

«Учить нас заботиться и не заботиться. Учить нас сидеть тихо», — процитировала она про себя Элиота, ища успокоения в его словах, черпая в них уверенность.

Когда Эбби прижалась к ней, Молли опустилась на колено, чтобы их лица оказались на одном уровне. Обняла, чтобы помочь девочке справиться со страхом.