Черный день - Алексей Доронин

Толстая корка на сердце начала нарастать. От вида мертвых Сашу уже не мутило, но еще щемило сердце. Еще вчера эти люди...

'Нет, забудь и думать о них в таком ключе. Иначе распустишь сопли, а утирать-то некому. Будешь жалеть каждого котенка, а тебя кто пожалеет? Слабак, слюнтяй, тряпка. Что, слезки еще не текут? Жалко? У пчелки оно сам знаешь где. Если хочешь жить, забудь это слово раз и навсегда'.

Отметив мимоходом позолоченную оправу, парень протянул руку и совершил первый в жизни акт мародерства. Это оказалось еще легче, чем воровать у живых. Вроде то, что нужно. Очки пришлись впору, дело за малым... Саша навел фонарь на вывеску и попробовал прочитать. Черта с два. Все расплылось перед глазами, и стало только хуже. Тьфу ты, блин. Он же дальнозоркий...

Александр почувствовал странную злость на покойника. Ну почему тому не оказаться близоруким? Теперь придется лазить и искать снова. Эмоции эмоциями, но без очков смерть. Кто бы мог подумать, что от этого аксессуара будет зависеть его жизнь? Да он же не пройдет и десяти метров, упрется в забор или напорется на тех самых выродков, устроивших кровавую баню.

Придется лазить. Проверять их всех. Конечно, очки теперь не в моде. У тех, кто еще на лазерную терапию не раскошелился - линзы. Не выдирать же вместе с глазами? Черт, черт, черт. Саша еще раз окинул взглядом труп и только сейчас заметил, что руки убитого все еще сжимают лямки спортивной сумки. Данилов огляделся по сторонам. Чисто. Откуда-то снова долетел перестук выстрелов, похожий на шум работы отбойного молотка, но он был далеко. Вокруг не было ни души.

Почему бы и нет?

Конечно, до него эту сумку могли обыскать многие - те, кому повезло пережить бойню, дезертиры или просто прохожие. Если такие еще остались на свете. Но все они могли и проглядеть что-нибудь. Поэтому, не долго думая, он схватил баул и перекинул лямку себе через плечо. Если не обращать внимание на несколько пятен крови, то можно подумать, что он его собственный.

Только отступив поближе к забору, Данилов, готовый в любой момент укрыться за углом, решился осмотреть свою находку. На открытом месте ему было неспокойно, тут ему угрожали и шальная пуля, и просто взгляд нехорошего человека. Чувствуя поднимающуюся в груди радость, он смотрел на десяток разнокалиберных консервных банок и несколько пакетов другой снеди. Незнакомец успел отовариться, похоже, на всю семью. Вот ведь повезло.

На самом дне сумки покоился немаленький брезентовый чехол. Развернув его, Данилов аж присвистнул. Противогаз гражданский ГП-5. Модель он вспомнил бы, даже разбуди его среди ночи. Именно в таких изувер, преподававший ОБЖ, заставлял их в девятом классе сидеть целых два урока кряду, заодно выполнять тест по истории, которую он вел по совместительству. Не все выдержали.

Находка, скорее всего, бесполезная. Пусть в кино изображают последнего уцелевшего человека, понуро бредущего по радиоактивным руинам. Он свое уже отбродил, до сих пор по утрам тошнит, не хуже чем бабу беременную, а кожа с лица и рук неделю слоями отходила. Поэтому и путь он свой будет прокладывать там, где эта штука с хоботом не понадобится. Нечего чернобыльца-ликвидатора из себя изображать.

Рядом с противогазом лежала плоская серая пластмассовая коробочка с электронным табло и парой кнопок. Бытовой дозиметр 'Сосна'. Предельно простой и функциональный. Вот от этого будет прок, хотя тоже переоценивать не стоит. Последней находкой стал качественный швейцарский нож. Пригодится колбасу резать.

В этот момент что-то больно кольнуло парня. Но не совесть - в кожу лица холодной иголкой воткнулась маленькая льдинка. И вдруг 'без объявления войны' небеса разверзлись, и на землю обрушилась вся ярость бури. Данилов вскрикнул от боли, но его крик мгновенно потонул в рокоте небес. Тяжелые ледяные пули секли его по шее, холодным душем сыпались за шиворот.

Град! Саша осмотрел еще несколько тел, когда тот забарабанил по макушке так, что даже волосы, отросшие за время робинзонады, не смягчили ударов. Тогда, чертыхаясь, он отбросил свое занятие и поспешил в укрытие. Тук-тук-тук - стучали ледышки по крышам и капотам оставленных автомобилей, отскакивали как шрапнель от асфальта, мягко ложились в снег и на мертвые тела. Где-то рядом зазвенело стекло, добитое метким ударом градины.

Стихия загнала парня под навес крыльца главпочтамта. Дробный перестук над головой и подрагивание листа ДСП, заменявшего стекло в ближайшем окне, навевали мысль, что экземпляры размером с куриное яйцо там встречались. Сначала тьма - теперь 'лягушки', падающие с неба. Что там дальше по списку? Реки крови, погибшие посевы, казни египетские? Боже, Боже, Боже... Хотя реки крови уже были, причем совсем рядом.

Было холодно. Машинально сунув руку во внутренний карман, Данилов вытащил потертый пластмассовый футляр, открыл и уставился на него как на выигрышный лотерейный билет, а потом зашелся в гогочущем смехе и хохотал, пока не поперхнулся. Он и забыл, что когда события стали принимать опасный оборот, сам убрал 'стеклышки' подальше, чтобы не поранить лицо осколками.

Но первый опыт мародерства не прошел даром. Легко перешагнув еще одну черту, Саша с удивлением открыл для себя простую истину. Там, за этой чертой, не было никаких котлов с кипящей смолой. Там была точно такая же жизнь. Недавние переживания остались позади. В конце концов, эти люди мертвы, им все равно.

Перед тем как окончательно распрощаться с сошедшей с ума цивилизацией, надо было сделать одно дело. И это оказалось совсем просто. У самого супермаркета его взгляд высмотрел среди тел разномастно одетых гражданских одноцветное пятно. Мертвеца в городском камуфляже. Не МЧС. Сперва Саша подумал, что подстрелили кого-то из нападавших, но потом вспомнил про сводный отряд Новосибирского ОМОНа, который, судя по рассказам, присоединился к товарищам из другого ведомства в тщетной попытке на время сдержать анархию в отдельно взятом районе. Теперь даже дураку было ясно, что они проиграли.

Труп лежал, уткнувшись лицом в бордюр ограждения, присыпанный битым стеклом, широко раскинув руки и неестественно выставив ногу в тяжелом ботинке. Бурый след тянулся за ним по асфальту на добрых десять метров.

'Живот прострелили, - с непривычным равнодушием предположил Данилов, машинально оценивая обмундирование, - Кровью истек'. Саша хорошо помнил, что у всех бойцов местного отряда самообороны, охранявших склад, были автоматы. Большую часть оружия, скорее всего, забрали в качестве трофея налетчики, но кое-что могли и оставить. Осторожно, стараясь не касаться руками заскорузлой одежды, Данилов проверил пояс убитого на наличие кобуры, но ее там не оказалось. Плохо. Значит, либо ничего нет, либо надо проверить как следует. Придется мараться.

Пачкаясь в вязкой крови, пропитавшей куртку на вате, и кривя рот от отвращения, Данилов, наконец, вытащил пистолет. Как он и думал, это оказался обычный 'Макаров', что не могло его не радовать. Ведь только эта конструкция была ему знакома. Он выщелкнул обойму, пересчитал патроны, пощелкал для порядка предохранителем.

Уже давно, по мере того как мир входил в крутое пике, Александр начал подумывать над проблемой безопасности, поэтому был несказанно рад своей находке. Естественно, он понимал, что даже теперь из него не ахти какой боец. Тут надо сразу растить все точки над ё. Простой соображалки ему хватило, чтобы понять, что пистолет, равно как и нож - это оружие не для войны, а для выполнения узкого ряда задач. Например, отбиться от такого же олуха или напасть на него из засады в темной подворотне, чего он, конечно же, никогда не сделает. Или застрелиться, если дела пойдут совсем плохо.

Александр хотел уже было уходить, когда в глаза ему бросились ноги трупа, обутые в тяжелые зимние ботинки с высоким берцем. И тут же, как по команде, напомнила о себе промозглая стылость в ботинках собственных, осенних и сверх меры поношенных. Конечно, они были его собственными только де-факто, а не де-юре. Он позаимствовал их на небогатой даче, оставленной хозяевами, оставив взамен у порога свои летние туфли, которые пошли пузырями от горячего пепла и расплавленного асфальта дорог.

Тогда он думал, что этого будет достаточно, теперь по зрелому размышлению, жалел, что не взял пылившиеся рядом валенки, на которые раньше не позарился бы даже самый пропитый бомж. Сашины ступни окоченели ничуть не меньше, чем у этого служивого, земля ему пухом. Они мерзли с самого утра, но после часа, проведенного на улице почти без движения, холод казался невыносимым. Метеоусловия тоже не вызывали оптимизма. 'День знаний' выдался уже не по-осеннему, а по-зимнему холодным. Календарный сентябрь явно готовился соответствовать температурному декабрю, а не ноябрю. Пришла зима, отворяйте ворота.

Опыт выживания в экстремальных условиях, книжный и свой, выстраданный - упрямая штука. Именно он подсказывал парню, что хорошая обувь даже важнее, чем хорошая одежда. Если в плохой куртке еще можно добрести до ближайшего жилья, то в дырявых ботах рискуешь не пройти по такой холодрыге и километра, не простыв. А ему сейчас только соплей не хватало для полного счастья. Саша хорошо помнил, что лучевая болезнь может угнетать иммунитет не хуже СПИДа. Еще один фактор ослабления сопротивляемости организма мог свести его в могилу.