Цветы, пробившие асфальт: Путешествие в Советскую Хиппляндию - Юлиане Фюрст

объявление вызвало бурный восторг как у хиппи, так и у всех любителей музыки: до того момента западные рок-группы в Советский Союз не приезжали. Новость в мгновение ока разлетелась по хипповским информационным каналам. Но выглядело все слишком хорошо, чтобы быть правдой. Ну или это действительно сперва было правдой, но буквально накануне предполагаемого концерта ею быть перестало. За историей анонса стоял амбициозный советско-британский кинопроект, для которого требовалось снять концертную сцену. Было принято решение устроить ради съемок фильма настоящий международный рок-концерт. В момент эйфории планами поделились с прессой. «Ленинградская правда» опубликовала новость в виде небольшой заметки. Но у организаторов возникли проблемы, и проект закрыли, однако никому не пришло в голову сообщить об этом журналистам и их читателям[362]. В результате в указанный день, 4 июля 1978 года, тысячи молодых людей с нетерпением собрались в ожидании начала концерта (среди них был, например, Алексей Юрчак, известный сегодня антрополог, автор монографии «Это было навсегда, пока не кончилось»). Люди начали подходить уже к полудню, а «к четырем дня площадь внезапно заполнилась так, что было трудно протиснуться через толпу»[363]. Спустя несколько часов, когда стало понятно, что не будет никакого концерта, никаких музыкантов — и никаких объяснений, люди на площади начали протестовать[364]. Ситуация быстро вышла из-под контроля. Подъехали милицейские машины, и собравшихся попросили разойтись — «как патриотов города, который принимает много туристов», но никто не двинулся с места. Как прокомментировал один наблюдатель: «Люди ждали, как влюбленный, которого бросили»[365].

Последующие события всех застали врасплох, включая умудренных опытом хиппи, которые умели передвигаться небольшими группами, уходя от всевидящего ока милиции и держась подальше от агрессивных хулиганов. Интересно, что во всех отчетах об этом несостоявшемся концерте отмечается присутствие разных людей. Из наиболее интересных свидетельств сохранилось три рассказа очевидцев, опубликованных в самиздатовском журнале «Перспектива». Главными авторами и редакторами журнала были Александр Скобов и Аркадий Цурков. Скобов, считавший себя анархистом, жил в то время в хипповской коммуне Yellow Submarine («Желтая подводная лодка») на окраине Ленинграда, где вместе с другом, у которого были ново-левые взгляды, создавал журнал — они писали тексты, печатали их и тиражировали. О хиппи они были невысокого мнения, поскольку те не интересовались политикой. Например, один из рассказов о концерте, «которого не было», остался без концовки и сопровождался ехидным комментарием редактора: «На этом рассказ обрывается. Скорее всего, он не был закончен из‐за патологической лени, свойственной хип-революционерам»[366]. И все же на них произвело впечатление то, что единственное на тот момент в их жизни настоящее уличное противостояние было инициировано длинноволосыми, которые часто наведывались к ним в коммуну, употребляли наркотики, крали их вещи и в целом совсем не выглядели готовыми к борьбе с авторитарным режимом. Создатели журнала попросили трех человек, навестивших их коммуну сразу после беспорядков в городе, записать по горячим следам свои впечатления о произошедшем. Два рассказа явно были написаны людьми, близкими к хипповской тусовке, а третий, озаглавленный «Глядя со стороны», будто бы принадлежал перу человека более старшего возраста (фанатов рок-музыки он называет «любителями современной музыки»), который находился на месте событий скорее в качестве дружинника[367]. В примечании к своей заметке этот человек пишет: «По официальным данным, объявленным в оперотряде, на концерт пришло более 5000 человек», из которых «примерно 200 были арестованы»[368]. Нетрудно понять, почему это событие так напугало ленинградские власти. То, что началось как недоразумение, переросло в крупнейшее уличное столкновение, которого город не видел со времен революции. Начав с незначительного неповиновения, толпа буквально за час перешла к антиправительственным лозунгам. И хотя в этой толпе были хиппи и многие молодые люди были одеты в джинсы, большинство собравшихся выглядели как обычные советские граждане.

Когда стало понятно, что концерта не будет, собравшиеся стали решать, что делать дальше: разойтись или отправиться митинговать к зданию КГБ на Литейном проспекте. Импровизированной трибуной для выступающих стали ступеньки колонны в центре Дворцовой площади. Попытки какого-то комсомольского функционера направить растущее недовольство в сторону написания соответствующей петиции были высмеяны толпой, которая начала скандировать антимилицейские лозунги, не забывая кричать «Сантана!», а чуть позже добавились крики «Долой!». Появилась милиция с водометами и вооруженные армейские части. Вся площадь была окружена кордоном из желтых милицейских машин. Толпа двинулась в сторону единственного прохода, через арку, ведущую на улицу Герцена, и высыпала на Невский проспект, главную артерию города. Люди попытались выстроиться колоннами, взявшись за руки, но им не дали. Теперь уже из толпы доносились крики «Свобода!». Все двинулись по Невскому, пройдя около километра и время от времени сворачивая в переулки, чтобы обойти баррикады. Саша Раппопорт, хиппи-ветеран из Ленинграда, вспоминал, как он и другие молодые люди, многие из которых приехали с рабочих окраин, обсуждали по дороге Систему и что она для них значит и какое место занимает в их жизни. Затем ситуация изменилась. Проблема несостоявшегося концерта отошла на второй план, а митингующие сосредоточились на противодействии властям, уворачиваясь от милиции, отчасти в страхе, отчасти получая удовольствие от стычки c ними:

И кто-то даже сказал: «Да ну, такого быть не может, потому что этого не может быть никогда. Не приедут они. Пугачева — еще куда ни шло. А вот Сантана и Джоан Баэз — нет». — «А ни фига! — говорили пролетарии. — Они пытаются нас запутать, чтобы не показывать нам ничего». Ну ладно, не важно. В общем, к тому моменту, как я пришел, народ двинулся там… И первые начались стычки с ментами. Менты пытались за руку схватить, кто-то отдергивал руку и уходил в толпу подальше, никому не хотелось попадаться. Все эти повадки знали не только хиппи — момент выхватывания из толпы, а потом метеление где-то рядом, справа или слева, — об этом знали не только хиппи, но и пролетариат, который пришел после рабочего дня с бутылками пива отдохнуть. <…> И мне показалось, что очень четко было налажено: пока все стояли на площади, все были сфотографированы, кто выступал[369].

Уличное противостояние с милицейскими погонями продолжалось несколько часов. На Аничковом мосту милиция попыталась разделить надвое колонну, которая, согласно очевидцу, тянулась от моста до Дворцовой площади[370]. Происходящее напоминало сценарий, разворачивавшийся ранее в Каунасе: много молодых людей, собравшихся в одном месте, фрустрация, разочарование и опьяняющий эффект осознания того, что можно, наконец, выпустить пар наружу, когда соображения безопасности и приличия больше не оказывают сдерживающего влияния. К этому моменту пошли уже совсем антисоветские выкрики (но при этом имеющие отношение