Сонька. Продолжение легенды - Виктор Мережко

Девушка напряглась.

— Неужели князь Андрей?

— Он на войне. Он никак не мог приехать! — ответила Анастасия. — Ты его вспоминаешь?

— Конечно. А кто все-таки приезжал?

— Госпожа Бессмертная.

— Табба?

— Она.

— Зачем?

— Привозила письмо для твоей мамы.

— А где оно?

— Думаю, ей уже передал дворецкий.

— О чем там, не знаешь?

— Не имею привычки читать чужие письма. — Анастасия заставила подружку сесть. — Что ты о ней думаешь?

— О ком?.. О Таббе? Ничего не думаю. Артистка…

Княжна тоже села.

— Я ее выгнала.

— Выгнала? За что?

— За то, что она ненавидит вас.

— Кого?

— И тебя, и твою маму. Почему она вас ненавидит?

— Не знаю, — пожала плечами Михелина. — А с чего ты взяла?

— Она сказала, чтобы я как можно быстрее распрощалась с вами.

— Может, она и права, — усмехнулась Михелина.

— Объясни.

— Думаю, мы здесь достаточно надоели.

Глаза девочки налились гневом.

— Тебя любит мой кузен, князь Андрей!.. И ты смеешь думать, что вы здесь надоели?!

— Любит — перелюбит.

— Что ты сказала?.. Ты его разлюбила?

— Я — нет. Но с ним может случиться разное.

От возмущения княжна даже задохнулась.

— Разное? Ранят, убьют?.. И ты тогда предашь его? — Она заплакала. — Ненавижу предателей! И тебя теперь ненавижу!.. Пожалуйста, оставь меня!

Михелина попробовала переждать ее истерику, тихо попросила:

— Сядь, я теперь что-то скажу.

— Уходи, не желаю ничего слышать!

— Пожалуйста, сядь. Я скажу важное.

Княжна вытерла слезы, гордо опустилась на стул.

— Говори.

— Я — воровка, — спокойно и твердо произнесла девушка.

— Что? — не поняла та.

— Воровка. И мать моя тоже воровка. Причем знаменитая.

Девочка удивленно вскинула брови, глаза ее были сухими.

— Я тебя не понимаю, Анна.

— Я не Анна. У меня совсем другое имя.

— Какое?

— Михелина. Или Миха, как зовет меня мама.

— Миха?.. А мама тоже не Матильда?

— Моя мама — Сонька Золотая Ручка.

— Золотая Ручка? — с ужасом, шепотом переспросила Анастасия. — Ее ведь ловит полиция.

— Да. Поэтому нам надо быстрее драпать из Петербурга.

— Драпать… Смешно — драпать.

— Это по-воровски.

Княжна вцепилась в руку воровки.

— Я вас не отпущу!.. Тебя не отпущу! У тебя Андрей!

— Я воровка, милая, — попыталась объяснить Михелина. — Воровка и князь. Представляешь пару?

— Он любит тебя!

— Я его тоже. Но меня могут поймать, и он больше никогда меня не увидит. На нашей совести смерть твоего отца!

— Но я ведь сама попросила помощи!

— Нет, не так. Мы с мамой должны были украсть камень. Ты же просто оказалась рядом.

Анастасия с недоверием и страхом смотрела на подружку.

— Я не верю.

— Но это так. Нас ловит полиция, и в любой момент мы можем оказаться в тюрьме. Тем более за мокрое…

— Мокрое — это что?

— Убийство. Получается, что папа твой погиб из-за нас.

— Из-за меня.

— Каждый решает по-своему.

— А за что вас ненавидит госпожа Бессмертная?

— За то, что она дочь Соньки, а мне сестра.

— Госпожа Бессмертная — твоя сестра?! — Княжна от неожиданности готова была провалиться сквозь землю. — Но разве можно ненавидеть родную сестру?

— Можно. Если одна — прима театра, которую заваливают цветами, а другая — воровка, которую ловит полиция. Табба боится, что мы сломаем ей жизнь.

— Нет, — решительно заявила княжна и вцепилась в руку воровки. — Все равно я не хочу, чтобы вы уезжали!.. Будете жить здесь, и никто об этом не узнает! Дом большой!

— И даже на прогулку не выйти? — засмеялась Михелина.

— Ночью. Когда никто не видит.

— А сторожа?.. А Никанор?

— Но у нас же есть потайной ход!

Это окончательно развеселило девушку.

— Каждую ночь — по крыше, а потом ползком под забором.

— Андрей не простит, если я тебя отпущу.

— Я вернусь. Все утрясется — и вернусь. Лишь бы у мамы все сегодня сложилось.

— А где она?

— В гостях, — коротко ответила воровка.

Дом полицмейстера Агеева находился недалеко от Сенной площади, был он большой, трехэтажный, и на воротах стояли полицейские при оружии.

Карета с Василием Николаевичем и Сонькой вкатилась во двор, выдрессированные полицейские тут же помогли начальнику и его гостье спуститься на землю, и Агеев повел Соньку в дом.

Сзади шел могучий полицейский, судя по всему выполнявший роль прислуги.

— Вот так живут скромные чиновники департамента полиции, — притворно жаловался Василий Николаевич, показывая роскошные комнаты жилища. — Работа тяжелая, некогда даже ноги на печи погреть.

— А печь-то в доме есть? — засмеялась Сонька.

— Камины. А печь — на даче. Но и туда ноги никак не доходят.

Прошли еще несколько комнат, пока не оказались в гостиной. Здесь был накрыт стол по всем правилам, и даже, несмотря на день, горели свечи.

— Ступай отсюда, — махнул полицейскому-прислуге Агеев. — И больше не высовывайся.

— Будет исполнено, — козырнул тот и удалился.

Полицмейстер отодвинул стул, давая даме возможность сесть, и тут же обнял ее за плечи.

— Господин полицмейстер, — убрала она его руки, — хотя бы приличия ради давайте сначала выпьем.

— Первое… — поднял палец Агеев. — Здесь нет «господина полицмейстера», а есть просто Василий. И второе. Замечание насчет выпить — совершенно верное и своевременное.

Он налил в фужеры вина, чокнулся с дамой, вытянулся во фрунт.

— За наши надежды и за их светлое исполнение!

Выпили, полицмейстер стал накладывать на тарелку Соньки еду, жуя ягоду винограда.

— Какие ваши планы, сударыня, в связи с возможным отбытием в Париж? — как бы между прочим спросил он.

— Вы меня, сударь, торопите? — улыбнулась воровка.

— Ни в коем разе!.. Просто желаю знать, как долго мне придется держать мою благоверную на даче.

— До конца ее дней!

Оба рассмеялись шутке. Василий Николаевич заметил:

— Интересное предложение, хотя и рискованное.

— В чем же риск?

— Ну, хотя бы в том, что вдруг вам здесь так понравится, что вы останетесь тут до конца моих дней!

— А мне здесь уже нравится!

Снова рассмеялись, полицмейстер налил по новой.

— Ну-с, за то, чтоб нам жилось столько, сколько не надоест!

Сонька пригубила, вино, поставила фужер на стол.

— Боитесь захмелеть? — поинтересовался хозяин.

— Боюсь, — посмотрела она на него. — Пьяная дама — не самое приятное зрелище.

— Что верно, то верно. Хотя я бы полюбил вас и пьяной.

— Это с вечера, — улыбнулась воровка. — А наутро как?

Полицмейстер шутливо погрозил ей.

— Однако язычок у вас! Определенно французский! — Предельно внимательно посмотрел на Соньку. — Кроме любви, у нас будет еще и разговор. Не возражаете?

— Что раньше?

— Раньше разговор. — Василий Николаевич уселся поудобнее. — Но разговор доверительный.

— Такое впечатление, что вы пригласили меня на допрос, Василий, — натянуто улыбнулась Сонька.

— Знаете, как проводят допрос?

— Слышала.

Полицмейстер достал из кармана сложенную фотографию Соньки, развернул ее, старательно расправил.

— Помните, я показывал вам эту фотографию?

— Помню. Ваша знаменитая воровка.

— Да, Сонька Золотая Ручка. Очень похожа на вас.

— Вы считаете, что это я? — с иронией спросила воровка.

— Я пока этого не сказал.

— Пока?

— Пока. — Полицмейстер сделал довольной большой глоток вина. — Давайте начистоту?.. Вы ведь — Сонька?

Она рассмеялась.

— Хотите поймать воровку и получить орден?

— Хочу. Но также хочу помочь вам.

— Мне? В чем же?

— Вы сейчас даете мне признательные показания…

— В том, что я Сонька Золотая Ручка?

— Именно. Я при вас помещаю эти показания под сургуч и даю вам возможность срочно скрыться…

— Гарантии?

— Гарантии — мое честное слово.

Сонька взяла фужер, чокнулась с полицмейстером.

— Заманчиво. А вы убеждены, что я именно та самая Золотая Ручка?

— Абсолютно. Во-первых, фотографии. А во-вторых, вы сами почти уже сознались.

От такой выходки полицейского воровка даже рассмеялась.

— Вы наглец, Василий! Но со мной этот фокус не пройдет. Я подданная Франции, и если вы решите задержать меня, это кончится большим дипломатическим скандалом! Я дама весьма известная в своей стране!

— У меня в руках ваши фотографии.

— Фото моего двойника. И если вы пустите их в ход, то получите очень большой конфуз!

Василий Николаевич выглядел несколько растерянным.

— То есть вы не желаете принять мои условия?

— Желаю. Но с единственной целью — помочь вам.