Загадка тетрадигитуса - Борис Борисович Батыршин

тоннелей. И, конечно, ту, благодаря кому англичане не сводили глаз с африканской экспедиции отца – и даже сумели перехватить её на заключительном этапе путешествия!

Мадемуазель Берта, будь она неладна! Аристократка, владелица роскошной яхты, красавица, шпионка и авантюристка – выбирайте, что вам понравится, всё будет верно. Утешает одно: нашим визави тоже сполна досталось от взбалмошной дамочки. Поцапавшись по какому-то поводу с Уэскоттом, мадемуазель Берта взбрыкнула и хлопнула дверью.

Хорошо так хлопнула, пристрелив одного из громил, посланных вернуть её назад – и, совершенно как в авантюрных романах, встретилась нос к носу с отцом и Яшей, которые как раз собирались поискать подходы к логову "Золотой Зари". Вот и рассуждай теперь о роялях в кустах…

Но – рояли там, или не рояли, а только именно от Берты они узнали все подробности о происходящем в руинах замка. И в первую очередь о том, что Стрейкер, не к ночи будь помянут, доставил-таки в Монсегюр ту самую статую. Случилось это всего-то сутки назад и, по словам Берты, Уэскотт и его помощники, айтишник Виктор на пару с немецким археологом, готов был приступить к её изучению, тем более, что там обнаружился ещё один рояль, да какой!

Вот скажите, откуда в крипте древней крепости еретиков-катаров мог взяться таинственный клад, подозрительно схожий с тем, что отцовская экспедиция извлекла из недр кургана в самом сердце Чёрной Африки? "Металлические книги", копии вывезенных из Александрии, горсть зёрнышек-ключей к червоточинам. И самое главное: чаша и раздвижная пластина, такие же, как те, что отец вынул из прозрачных пальцев статуи тетрадигитуса. Так что теперь господа эзотерики имели всё необходимое для того, чтобы развернуть самостоятельные исследования – и тысячу раз правы Яша с отцом, когда решили, что ни в коем случае нельзя позволить им этого сделать.

Всё это Ярослав поведал по дороге в пансион, где нам, группам "Алеф" и "Зайн", предстояло провести ближайшие сутки, прежде чем отправиться на уединённую ферму, где Яша с отцом сейчас спешно оборудовали базу для предстоящей операции. Третья группа, "Бейт", в состав которой кроме гардемарина Игнациуса, входила смолянка Наташа Туголукова, отправились во Францию морем на скоростном пакетботе – уж не знаю, какими соображениями руководствовался ротмистр Нефёдов, разделяя нас. Сейчас они, надо полагать, подплывали к Марселю, где их ожидал наш старый знакомец капитан второго ранга Никонов на своём "Змее Горыныче". Варенька уже посетовала, что не увидится с ним (Никонов состоял с семьёй Выбеговых в не слишком близком родстве), на что я ответил, что ещё успеется. По всему выходило, что именно Никонов на своём "воздухоплавательном крейсере" будет обеспечивать нашу эвакуацию – и, хочется верить, отнюдь не с пустыми руками. Средиземное море кишит британскими военными кораблями, но на этот раз опасаться, пожалуй, нечего – крейсерский отряд, в состав которого входит "Змей Горыныч", способен дать отпор любому противнику.

Ещё в Кале, куда доставил нас пароход из Дувра, мы сменили документы. Бумаги троюродного племянника и внучатой племянницы господаря Черногории Николы Первого Петровича, будь он трижды неладен, превратились в пепел в номере местной гостиницы, "этнически аутентичные" тряпки и обувь вместе с "настоящим гайдуцким ножом" упокоились на дне гавани. Теперь мы снова подданные Российской

Империи, жители города Ковно, проучившиеся год в Сорбонне (Спасибо мадемуазель Алисе, вовремя подготовившей все бумаги) направляемся в Марсель для того, чтобы сесть там на пароход, идущий в Одессу. А что по дороге решили полюбоваться средневековыми достопримечательностями одного из красивейших городов французского Юга – ну так у путешественников, а тем более, студентов, свои причуды…"

III

Юг Франции, побережье,

департамент Эро.

– Поднимаемся до трёх тысяч футов! – прокричал Георгий. Набегающий поток свистел за бортом и в растяжках, соединяющих гондолу с несущим корпусом, заглушая порой даже тарахтение движка, а бортовое переговорное устройство с парой шлемофонов оставалось пока несбыточной мечтой. В кокпите "Тавриды" шумно, тряско и зябко – весьма мало общего с комфортабельными полётами на огромных трансатлантических дирижаблях, о которых грезил Семёнов – когда в просторной пассажирской гондоле с панорамными стёклами пассажирам обеспечиваются все удобства, не хуже, чем в вагоне первого класса. Только без угольной пыли и колёсного перестука на рельсовых стыках.

Гондолу "малого разведывательного управляемого аэростата" – под таким названием аппарат значился во всех официальных бумагах – склеили из полос арборита и обтянули поверх парусиной. В таком виде она стала похожа на гондолы лёгких британских и французских дирижаблей, переделанных из фюзеляжей аэропланов, только двигатель стоит не в носу, а на корме, а по бокам висят медные сигарообразные баки с топливом. Ещё два бака, но не из меди, а из того же арборита, подвешены на бомбодержатели – собственного запаса топлива аппарату хватало, чтобы прокрыть расстояние, разделяющее Марсель и Монпелье, даже с учётом возможного встречного ветра, но Георгий решил подстраховаться.

Узнав о том, что в Тулузу для участия в боевой операции направляются его однокашники по морскому Корпусу, он заявил, что в перелёт отправится сам. А когда Никонов попытался возражать – ответил, что "мы вместе гоняли контрабандистов в Финском заливе, вместе дрались с английским крейсером, и сейчас он не намерен оставить друзей перед лицом неведомой опасности!" Аргумент был вполне убедительный – в особенности с учётом того, что Георгий и в самом деле заметно превосходил и по уровню подготовки и по налёту двух других пилотов.

Но сперва пришлось отбиваться от репортёров – утренние газеты вышли с кричащими заголовками, предупреждающими марсельцев о полёте. Всё население города высыпало на улицы и готово горячо

приветствовать героического и такого обаятельного "prince heritier russe". И стоило цесаревичу ступить на грешную землю, как он подвергся настоящей осаде. Пришлось отвечать на вопросы газетчиков и позировать с мужественным видом перед шипящими магниевыми вспышками фотокамер – после чего, не передохнув ни минутки, готовить к вылету аппарат. Уже в шесть часов пополудни "Таврида" всплыла над гаванью и под бурные аплодисменты описала дугу и направилась на северо-запад.

По планам им предстояло заночевать в Монпелье. Для этого на просторном лугу близ города где обычно проводились массовые гуляния и парады местного гарнизона, соорудили из досок и брёвен причальная мачта. Команда мотористов и матросов со "Змея Горыныча" заранее прибыла в город с бочками газойля и моторного масла, малой передвижной газодобывательной станцией и запчастями.

Маршрут перелёта был