Рождение и гибель цивилизаций - Юрий Емельянов

Возможно, Г. Хэнкок и другие энтузиасты, исследовавшие древности в районе озера Титикака, правы в своем скептическом отношении к существующим теориям о доколумбовых цивилизациях. Вероятно, мы еще далеко не все знаем о тайнах культур, существовавших в этих местах. Не исключено, что инки были лишь отдаленными потомками или даже случайными наследниками более древних народов, которые некогда вели оседлую жизнь в этих трудных географических условиях.

С середины XV по начало XVI века инки расширили владения своей державы практически по всему протяжению трансамериканской сухопутной дороги в Южной Америке. Однако вторжение европейцев прервало развитие самобытных американских цивилизаций. Нам остается лишь гадать, какими еще достижениями могли бы обогатить мир коренные жители Америки, если бы Колумб не убедил испанского монарха в возможности попасть в Индию, двигаясь из Испании на запад. До открытия Америки европейцами развитие этого континента происходило по тем же закономерностям, которые проявились в других частях света.

Сравнение того, как развивались цивилизации в самых разных природных условиях Евразии, Африки и Европы, показывает, что повсюду на нашей планете схожие условия географического ландшафта и биосферы вызывали одну и ту же реакцию людей; они переходили от охоты и собирательства к скотоводству и земледелию.

ГЛАВА 14

ОДНА ТАЙНА РАЗГАДАНА,

НО ДРУГИЕ ТАЙНЫ ОСТАЮТСЯ

Итак, кажется, что тайна возникновения первых цивилизаций разгадана. На основании вышеизложенного можно предположить, что для рождения цивилизации необходимо сочетание определенных условий ноосферы, биосферы, геофизической среды и околоземного космоса. Во-первых, очевидно, что ноосфера должна достичь такого уровня, на котором может быть совершен переход к качественно новому этапу развития. Прежде всего, должно быть накоплено достаточно много знаний, а с их помощью люди должны научиться создавать вещи, которых не было в природе.

Во-вторых, состояние ноосферы напрямую зависело от состояния источников биоэнергии. Область разума развивалась. там, где происходили резкие колебания в состоянии области жизни от максимума к минимуму. Максимальное количество биоэнергии благоприятствовало физическому состоянию людей, а резкое сокращение биоэнергии заставляло людей изыскивать альтернативные пути выживания, то есть развивать ноосферу.

В-третьих, пульсация биосферы зависела от перемен в солнечной активности. Краткие, среднесрочные и долгосрочные циклы в активности Солнца диктовали то спады, то подъемы биоэнергии, что отражалось на состоянии ноосферы.

В-четвертых, сочетание высокоразвитой ноосферы и пульсирующей биосферы было возможным лишь в определенной геофизической среде. Мощные и сравнительно легкодоступные источники биоэнергии имелись прежде всего на водоразделах рек, куда мигрировавшие животные устремлялись из междуречий в ходе периодических смен природных циклов. Крупные источники биоэнергии располагались на цепи водоразделов, которые превратились в трансконтинентальные магистрали животных. Там же они могли резко иссякать.

При таком сочетании условий космоса, физической Земли, биосферы и ноосферы в головах людей рождались новые идеи. Они открывали, как производить продукты питания (а это была настоящая революция в ноосфере). Одновременно они изменяли живую природу (совершали революцию в биосфере), а отчасти меняли и географические условия.

Гипотеза, исходящая из того, что первые цивилизации создавали охотники там, где существовали наиболее обильные места охоты, отличается от версий, изложенных в первой главе. Эта гипотеза, предполагающая, что первые земледельцы и скотоводы были охотниками, расходится с утверждением Л. Гумилева о том, что первые земледельцы сложились из групп собирателей. В то же время предложенная гипотеза не вступает в противоречие со многими положениями версий, изложенными выше.

Во-первых, эти авторы, как правило, признают важность высокого уровня развития ноосферы. Многие авторы версий, изложенных в первой главе, исходили из того, что к моменту перехода от охоты и собирательства к земледелию люди достигли достаточно высокого уровня развития, чтобы начать эксперименты по управлению флорой и фауной. Правда, авторы гипотез расходились относительно того, что способствовало переходу человеческих сообществ в новое качество (наличие благоприятных условий, усиливавших энергию людей, или, напротив, суровые обстоятельства, бросавшие вызов их изобретательности и предприимчивости). Однако они сходились в том, что для появления новых занятий люди должны были перейти на качественно новый уровень развития.

Даже авторы расовых теорий, при всей их антинаучности, справедливо обращали внимание на то, что создатели первых цивилизаций достигли качественно более высокого уровня развития по сравнению с остальным человечеством. Правда, белым расистам трудно в этом случае признать, почему многие из создателей первых цивилизаций были чернокожими и желтокожими, а расистам, отстаивающим приоритет других рас, нелегко объяснить, почему культуры, созданные небелыми народами, затем отстали от ‘‘белых» цивилизаций.

Даже те, кто принижают способности древних египтян, шумеров и других и считают, что им кто-то из космоса помог в их развитии, исходят по меньшей мере из того, что они оказались неплохими учениками. Сторонники же «атлантических» и «антарктических» гипотез верят, что на этих исчезнувших под водой и льдами континентах земляне достигли высокого уровня развития.

Во-вторых, обычно признается зависимость перехода к цивилизованному образу жизни от состояния биосферы. Многие авторы считают, что переход от охоты и собирательства к земледелию и скотоводству был скорее всего вызван обострившейся нуждой людей в продуктах питания. Об этом, например, пишет Чайлдс, на которого ссылается Тойнби.,

В-третьих, авторы ряда версий ставят развитие человечества по цивилизованному пути В прямую зависимость от внеземных космических факторов. Наиболее глубоко исследовал эту сторону в развитии человечества А. Чижевский.

Существенным же отличием гипотезы, высказанной на страницах этой книги, от версий, изложенных в первой главе, является утверждение о роли водоразделов, которые могли служить сухопутными тропами для древних животных, а затем и для преследовавших их охотников. Предположение о роли сухопутных троп животных в развитии человечества представляется автору тем «недостающим звеном» в цепи рассуждений, с помощью которого можно добиться более полного и верного объяснения причин становления первых цивилизаций.

Эта гипотеза позволяет устранить «белые пятна», которые неизбежно возникают в версиях, исходивших из того, что первые цивилизации могли сложиться лишь в определенных широтах или климатических поясах. Теперь становится понятным, что провалы в поясах цивилизованных государств, которых не должно было бы быть, если бы они занимали территории соответствующих температурных или природных зон, связаны с тем обстоятельством, что эти пояса складывались по ходу трансконтинентальных путей животных, а не в рамках климатических или иных природных полос.

В то же время эта гипотеза позволяет соединить реальные очаги цивилизации не по сомнительному принципу «средне неблагоприятных условий» (как следует из гипотезы А. Тойнби), а на основе сходства геофизической среды (континентальные водоразделы) и ее роли в жизни биосферы (пути миграций животных) и ноосферы (удобные и обильные места охоты).

Автору представляется также, что верная гипотеза германского ученого Беттигера, развитая Львом Мечниковым о решающей роли рек, потом морей, а затем океанов в развитии человечества, упускает из виду стартовую площадку мировой истории в виде речных водоразделов. К освоению рек (а затем морей и океанов) люди подошли лишь после того, как стали оседать на трансконтинентальных сухопутных дорогах зверей. По этой причине первые скотоводы часто пасли одомашненных животных не в степях, прериях и саваннах, а в высокогорье. По аналогичной причине первые земледельцы распахивали поля вдоль горных ручьев и создавали сложнейшие системы водоснабжения, чтобы орошать свои посевы на высокогорных землях, лишенных достаточной влаги.

Несмотря на несогласие с некоторыми выводами, содержащимися в изложенных выше версиях, можно найти немало точек соприкосновения между этими версиями и гипотезой, изложенной в книге. Хотя трудно согласиться с Гумилевым, который объясняет подъем творческой энергии у людей излучениями из дальнего космоса, очевидно, что он справедливо обратил внимание на роль космоса в развитии ноосферы. Кроме того, надо учесть, что в ряде своих исследований Гумилев обращал внимание не столько на неподтвержденные факты излучений неведомой космической энергии, якобы стимулировавшие «Всплески пассионарности», сколько на реальные изменения в климате, спровоцированные переменами в солнечной активности. Наконец, Гумилев совершенно верно отметил, что подъем человеческой энергии связан с появлением «избытка» биохимической энергии живого вещества. А ведь этот «избыток» возникает, как правило, вследствие солнечной активности.