Персона нон грата - Владислав Иванович Виноградов

полицейских, по неуклюжим попыткам ступать чуть не на цыпочках, и огляделся: кто это забрался в его двор? Но во дворе никого не было, кроме собаки Лапки и Сильвестра Фельда, а Мария-Луиза пошла с утра за мясом в очередь для малоимущих. Желтая собака едва ли нужна полицейским. Значит, пришли за ее хозяином.

Фельд осознал это мгновенно, потому что тридцать пять лет тому назад — а помнилось, словно было вчера! — приходил вот так же, с расстегнутой кобурой, брать мятежников. И плакали их жены, и выли собаки — горестно, словно над покойником. И сегодня Фельд был уверен, что поступал правильно, и только в одном промахнулся — не тех брал или брал их мало. Зубы дракона, выбитые, но не искрошенные в пыль, дали всходы. Поэтому теперь, на старости лет, придется вам, товарищ Фельд, заняться акробатическими упражнениями.

Пока группа захвата шла к дверям дома, Сильвестр перемахнул заборчик, отделявший его участок от соседнего, и благополучно вышел на улицу через калитку чужого сада. Внешне он походил сейчас на слесаря или водопроводчика — выгоревшие джинсы, стоптанные кроссовки, инструментальный якобы ящичек беспечно покачивается в руках.

Однако надо учесть: майор Вициан узнает бывшего начальника в любом обличье. Ну а водитель патрульной машины, чей затылок маячит за стеклом так беззащитно, так доверчиво?

Фельд услышал в своем дворе лай собаки. Лапка, бедняга, охрипла, но, задыхаясь, отстаивала хозяйское жилье. Хорошо, что дверь в дом не заперта, и ребята — хоть убей, не мог думать о людях в полицейской форме плохо — задержатся там на пару минут, отыскивая Сильвестра. Вот эти несколько минут и есть в запасе.

Фельд громко засвистел мотивчик бессмертной солдатской песенки о Глории и двинулся к патрульной машине. Он шел открыто и надеялся, что водитель в погонах унтер-офицера засек старика с инструментальным ящиком в зеркальце заднего вида. Подойдя ближе, склонился над бампером «Лады» и услышал то, что надеялся услышать:

— Эй, старый, ты что там потерял?

— Я ничего не терял. Зато ты потеряешь, «глушак» вон болтается.

— Не может быть. — Водитель открыл дверцу и одной ногой уже ступил на брусчатку переулка. Он смотрел на Сильвестра поверх проблескового маячка на запыленной крыше.

Фельд пожал плечами:

— Мое дело маленькое. Впрочем, если угостишь сигаретой и дашь ключи, могу пособить.

Сильвестр снова присел на корточки. Парень колебался. Но вот и вторая его нога в форменном ботинке оказалась в поле зрения Фельда — под днищем автомобиля. Унтер-офицер с неохотой расставался со своим нагретым креслом. Неужели все теперь в полиции такие лентяи? Тогда есть надежда, что парень оставит ключ в замке зажигания, когда подойдет.

Парень не подошел. Он поступил проще.

— Дед, ты куда пропал?

— Я здесь, — бодро отозвался Сильвестр.

— Лови! — Небрежно, но точно парень перебросил Фельду всю связку ключей. — Открой багажник, инструмент там. Сигареты за мной, как все сделаешь.

Фельд поймал ключи. Если дылда снова шлепнется на водительское место, напрасен весь разыгранный спектакль. Открывая багажник, Сильвестр услышал голос майора Вициана.

— Габор, никто не выходил из калитки?

Водитель огляделся:

— Да вроде бы нет, господин майор!

Хотя момент был неподходящий, Сильвестр тоже окинул взглядом переулок — тихий, еще досматривающий ночные сны. С внезапной ясностью понял: он не вернется сюда более, и Мария-Луиза, скорее всего, будет коротать свой век с желтой собакой, уже охрипшей от лая, уже чуть поскуливающей в доме, в котором Сильвестр по-разному прожил половину жизни: где ладком, а где и с боем. Но никогда не думал, что последний бой начнет со своими.

Майор Вициан снова позвал из-за ограды:

— Габор, когда ты научишься докладывать? Вроде бы «нет» или точно «нет»?

Фельд, пригнувшись, шел вдоль борта машины, Габор стоял к нему спиной, одной рукой придерживая дверцу «Лады»:

— Точно никого нет, кроме одного деда.

Сильвестр не ударил — мягко толкнул Габора, мгновенно захлопнул дверцу, повернул ключ в замке зажигания и, пока мотор «схватил» искру, успел заметить выбегающего из калитки Вициана с пистолетом в руке.

Сцепление, скорость, газ. «Лада» рванулась с места.

Незакрытая крышка багажника хлопала, как отвисшая челюсть майора Вициана, который ловил и не мог поймать на мушку патрульную машину: очки лежали в кармане мундира.

Вырываясь из теснины переулков на главную магистраль, Сильвестр еще притопил акселератор и потянул поводок сирены, огласившей утро многократно усиленным звуком падающей капли: «Пи-и-у! Пи-и-у!»

Габор с колена стрелял вслед машине. Пули визжали, рикошетя от булыжной мостовой. Мимо, мимо… Кажется, попал!

5. Букет для Евы

Белая дверь с черной табличкой, где золотом значилось: «Невропатолог», приоткрылась на ширину лампаса, который и мелькнул за ней, пламенея. Энергичный голос произнес:

— Я не девушка, чтобы меня провожать. Спасибо, доктор!

— Режим труда и отдыха, — с профессиональной задушевностью прозвучало в кабинете. — Распорядок дня, вечерние прогулки…

— На ваши таблетки у меня надежды больше, — окончательно распахнулась дверь, и Костя услышал вопрос, обращенный уже к нему: — Что, товарищ капитан, и вас бессонница заела? На летчиков непохоже.

Першилин поднялся со стула. Заместитель командующего Группой войск генерал-лейтенант Николай Иванович Кулемин круглым полнокровным лицом напоминал шаровую молнию и обладал всеми ее признаками. Появлялся неожиданно, встреча с ним не всегда и не для каждого была безопасна, но в любом случае запоминалась надолго. Своим подчиненным он мог простить все, кроме равнодушия. Но равнодушным трудно было оставаться в его присутствии. Немалый запас энергии, сконцентрированной в этом человеке, как бы подзаряжал окружающих. Першилин понял: вот встреча, которая может изменить судьбу:

— На сон не жалуюсь, товарищ генерал-лейтенант, прибыл за справкой, что я не дурак.

Кулемин задержал взгляд на лице Кости, хмыкнул, спросил подошедшего — полы белого халата вразлет — начальника госпиталя.

— А что, вы даете такие справки? По-моему, лучше иметь другую. Дуракам сейчас жить проще.

— Поэтому меня и хотят им сделать, — сказал Костя. — С психа взятки гладки.

— Капитан шутит, — поправил очки начальник госпиталя. — По приказу плановый медосмотр летно-подъемного состава…

— Врачебно-летную комиссию проходил неделю назад, когда сватали на «салон» командующего, — перебил Костя медицинского полковника и добавил: — Я тот самый летчик, который…

— Ага, — Кулемин понял с полуслова, — который, грубо говоря, поставил на уши всю Группу войск, а сам прячется по госпиталям.

— Капитана Першилина доставили с гарнизонной гауптвахты, — на всякий случай уточнил начальник госпиталя. — Меня попросили…

Полковник медицинской службы что-то быстро зашептал на ухо генерал-лейтенанту. Внезапно Костю охватило безразличие. Длинный госпитальный коридор с навощенными полами и выходящими в сад окнами принизывали солнечные лучи. В них плыли, золотясь, пылинки, и такой же пылинкой ощутил себя капитан Першилин. Тишина и покой. Что