Персона нон грата - Владислав Иванович Виноградов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лейла плюхнулся на сиденье патрульной машины.
— На русский аэродром.
Проезжая по тенистой улице Бабочек, Конрад подумал, что переплетены не только ветви, но и корни. Там, под землей, идет жестокая борьба.
У госпиталя Марии-Магдалины Конрад увидел черную «Волгу» с военными номерами, но не стал задерживаться, чтобы узнать, кого и зачем принесла нелегкая. В маленьком городе нет секретов. Точнее, не было раньше, пока и здесь не начали заниматься политикой.
Политикой, которая убивает.
9. С партийным поручением к святой Марии Магдалине
Госпиталь носил имя Святой Марии Магдалины, иначе — Кающейся Магдалины. Возведенный на средства из церковной кружки в XVIII веке, он был окружен высокой кирпичной стеной.
Костя наклонился к окошечку в двери, забранному густой сеткой. Привратница, ушедшая за старшей по чину, не спешила, Першилин уже минут пять прохаживался по тротуару с огромным букетом. Ладно, догадался заскочить в общежитие и переоблачиться в джинсы и футболку, чтобы после случившегося не мозолить горожанам глаза военной формой.
И все же самым невероятным из того, что произошло с Костей за последние сутки, были разговор с генерал-лейтенантом Кулеминым и его поручение. Першилин и Халмирзаев мирно покуривали на стоянке машин у военного госпиталя, когда с тыла подошел Кулемин с букетом роз и вручил его Косте: «Вот вам поручение — поезжайте в госпиталь Марии Магдалины и вручите цветы пострадавшей. Поговорите, пригласите в полк. Словом, вы же молодой человек, найдете, что сказать девушке…»
Затем генерал усадил Першилина в «русский мерседес», для которого полста километров до Охотничьей Деревни не расстояние, а сам уехал с начальником гауптвахты на потрепанном комендантском «уазике».
«Волга» и сейчас стояла на противоположной стороне улицы, в тени. Костя снова постучал в дубовую дверь медным кольцом. На этот раз ставенка окошка приоткрылась. На Першилина внимательно глядели выцветшие за монастырскими стенами глаза.
— У вас находится на излечении Ева Миллер, — повторил Костя. — Я обязан ее видеть. Принести извинения. Очень надо. Помогите, пожалуйста.
Дверь чуть приоткрылась.
— Помощь наша — в имени Господа, сотворившего небо и землю.
— Все под богом ходим, — согласился Костя. — Я летчик, я знаю по себе.
Створка дубовых ворот отворилась шире. Костю объяла прохлада, которой и в полдень дышали каменные своды. На стене в привратницкой висело распятие, под ним блестел хромом телефонный коммутатор. Монахиня с выцветшими глазами, позвякивая ключами у пояса, повела Костю за собой.
«Дзинь-дзинь-дзинь» — брякали ключи, и позади остался мощенный булыжником дворик. Затем башмаки ключницы, очень похожие на те, что выдаются офицерам на вещевом складе, неспешно пересчитали стертые мраморные ступени на второй этаж лечебного корпуса. В коридоре витал запах церкви и лекарств. Через каждые пять шагов в стене были неглубокие ниши.
— Ева Миллер, — сказала ключница, останавливаясь. — Келья семь. Температура утром — тридцать шесть и семь. Механическое поражение мягких тканей глютеуса.
Последнее слово осталось для Першилина загадкой, и на душе стало муторно. Ключница постучала в дверь, и они вошли. В палате Евы, напоминающей пенал, не было места для лишних предметов, а тем более людей.
— Здравствуйте, — сказал Костя. — Я приношу глубокие извинения за то, что…
Запинаясь, он добрался до конца бесконечной фразы и произнес еще несколько, построенных по всем правилам грамматики и наизусть выдолбленных по дороге сюда.
Ева внимательно слушала, лежа на животе. Она смотрела снизу вверх, поэтому было что-то детское, трогательное, щемящее в ее лице, начисто лишенном косметики.
— Какие красивые розы, — сказала она.
Костя положил букет на тумбочку.
— Не сюда, — произнесла ключница и указала на подоконник, где стояла простенькая вазочка, уже наполненная водой.
Костя положил на табуретку рядом с кроватью коробку конфет и снова не угадал: место конфетам в тумбочке. На табуретке же, отодвинутой на приличное от постели девушки расстояние, полагалось сидеть самому Першилину.
Откуда-то из складок своего одеяния ключница вытянула карманные часы и приблизила к циферблату скучный нос:
— Десяти минут для первого знакомства будет достаточно.
Дверь закрылась. Они остались вдвоем.
Десять минут — большое время. За шестьсот секунд можно выполнить взлет и посадку, снять человека со льдины или засадить в камеру, но сейчас, порази гром, Костя не знал, чем занять эти минуты. Будь она русская девчонка — чмокнул бы в бледную щеку, обещал, черт с ним, жениться. Однако перед ним в стерильном койко-месте лежала иностранная подданная, здоровью которой причинен ущерб. Неожиданно для себя Костя спросил:
— Слушай, а этот… глютеус, как, для жизни не опасно?
Ева не поняла:
— Глютеус?
Ее грудной голос обладал стереофоническим эффектом, звучал одновременно из всех углов палаты.
— Не знаю, что это такое. А почему ты спросил?
— Я спросил потому, что ключница сказала: поражены мягкие ткани глютеуса.
— Глю… — и вдруг Ева прыснула от смеха, спрятала лицо в подушку, а когда подняла его на Костю, в глазах плясали бесенята: — Помнишь вечер в тире? Тебе еще залепило осколком по физиономии. Какая щека?
— Левая. Царапина осталась.
— А у меня правая. Для симметрии.
— Правая — что? — не понял Костя, вглядываясь в бледное, но красивое и веселое лицо.
— Ты еще не понял, почему я валяюсь на пузе? Ягодица. Наверное, это и есть «глютеус» на чертовой латыни.
— Сильно болит? — Непонятно как Костя оказался в непосредственной близости от пораженной части тела.
— Сейчас не болит. Но занозища была здоровенная. Зачем вы делаете свои автобусы из фанеры? Теперь, Костя, за тобой должок.
— Всегда готов, чем могу… Какой?
— Поцелуй, — озорно улыбнулась Ева.
В этот рискованный момент Костя услышал шаги в коридоре и отдернул руку, уже приподнявшую край одеяла. Мысленно он благословил монашеский орден, обувший инокинь в ботинки на жестких каблуках, и тут же проклял ключницу за пунктуальность.
— Приходи еще, — шепнула Ева.
— Если пустят.
— А ты не спрашивай. Следующий по улице дом — наша гимназия. Там прогулочный дворик — и стена осыпалась. Она…
На пороге стояла ключница. В ее поднятой руке покачивались на цепочке карманные часы…
Начальник гауптвахты встретил Костю вопросом:
— Ну, выполнил поручение генерала?
— Надеюсь, — скромно ответил Костя. — Моя персональная камера еще не занята?
— Ждет. Но прежде проведешь занятие по строевой подготовке.
Костя вздохнул. Они стояли у фонтана, где было одним карпом меньше, чем вчера.
10. Седьмая статья
Два легковых автомобиля подъехали к воротам контрольно-пропускного пункта вертолетного полка почти одновременно. Первой была бело-синяя «Лада» с проблесковыми маячками над крышей, вторым — серенький «жигуленок». Открывая его дверцу, Ржанков подумал о машинах: неплохая парочка!
— Место встречи изменить нельзя, — сказал Конрад Лейла, выбираясь из полицейской «Лады». — Я как раз был
