Фельдмаршал должен умереть - Богдан Сушинский

— Только это, — галантно склонил голову исполосованный шрамами верзила. — Хотя хороша она тоже… до безумия.

— И давайте к шпионским темам больше не возвращаться, тем более что теперь уже трудно предугадать, какие из разведок для агентов Германии и Ватикана окажутся союзническими, а какие перейдут в разряд вражеских. И вообще, мне кажется, что пора создавать тайное общество агентов всех европейских разведок, исключая разве что сталинских коммунист-фашистов.

«А ведь она права, — подумалось Скорцени, — такой тайный союз действительно стоило бы создать. И если учесть, что в него войдут сотни наиболее подготовленных к диверсионной работе и к жизни в подполье джентльменов и леди, то нетрудно предположить, что вскоре это тайное общество даст фору масонам, рыцарству и иезуитам, вместе взятым».

— Тем более что мы могли бы включить в него элиту некоторых масонских лож и какое-то число иезуитов, — словно бы вычитала его мысли Мария-Виктория.

— Но это мы обсудим чуть позже, — согласился Скорцени и тотчас же приказал Родлю: — Собрать всех способных держать оружие и выстроить у центрального входа. Вооружить всем, что имеется в арсенале виллы. Машины, на которых мы прибыли, увести к пристани, ибо только там они окажутся в относительной безопасности. Нам же они ещё пригодятся.

— Будем надеяться, — проворчал Морской Пехотинец.

12

Взяв у княгини карту местности, обер-диверсант рейха расчленил свою команду таким образом, что группы её оказались на трех высотках неподалёку от виллы. Благодаря этому с самого начала операции у партизан должно было создаваться впечатление, будто поблизости «Орнезии» устроено несколько крупных засад.

— Мы же поддержим это впечатление снайперским огнём с разных точек, — объяснил Отто свои планы владелице виллы. — Роль снайперов будут играть мои «коршуны Фриденталя», у них это иногда получается.

— А где в минуты боя будете находиться вы, господин комендант? — поинтересовалась Мария-Виктория, когда вся схема отражения налёта была основательно продумана.

— Только рядом с вами, — не задумываясь, ответил штурмбаннфюрер.

— Понимаю, что рассчитываете на мою защиту, — съязвила княгиня. — Не знаю, правда, придаст ли вам это авторитета среди бойцов гарнизона.

— Это создаст мне ореол храбрости. В крайнем случае, они просто по-человечески позавидуют мне.

— Но поскольку званием «первого диверсанта рейха» вас наградили не за умение изощряться в комплиментах, то всё же, где будете находиться вы?

Скорцени явно замялся, и Мария-Виктория поняла, что, расставив всех по местам, он всё ещё так и не решил, где же будет располагаться сам.

— Как вы, княгиня, смотрите на то, чтобы мы с вами олицетворяли военно-морские силы «Независимой Орнезии»? Если проще, устроюсь на яхте. Не зря же вы называете её «крейсером».

— А если учесть, что значительная часть прибрежного шоссе пролегает вдоль моря, — подхватил эту идею Морской Пехотинец, — тогда рейд крейсера «Мавритания» против партизан не покажется таким уж невероятным. Правда, узнав о нём, адмирал Нельсон покончил бы жизнь самоубийством…

— Вы же как бывший морской пехотинец и механик яхты будете третьим в нашем экипаже.

— Согласен, и если позволено будет высказать собственное мнение…

— Родль, — не стал выслушивать его комментарии Скорцени, — видите вон тот хребет, нависающий прямо над шоссе?

— Отчётливо вижу.

— Огонь с него откроете лишь после того, как я пройдусь пулемётной очередью по второму грузовику. Первый пропускаем, оставляя его для групп монаха Тото и Кальваччо, которые расположатся на территории виллы, по периметру её ограды.

— Для партизан наша засада покажется приятной неожиданностью.

— Основной же удар по машинам нанесём из фаустпатронов. Направляясь сюда, мы предусмотрительно захватили четыре эти переносные пушки. Думаю, итальянские партизаны по достоинству сумеют их оценить.

— А вот фаустпатроны для партизан, очевидно, будут новинкой, — согласился Тото.

Посоветовавшись, Морской Пехотинец и Скорцени подвели яхту поближе к изгибу шоссе.

— Посмотрите, какая здесь великолепная десантная позиция! — повёл рукой американец, очерчивая пространство перед собой. — А главное, обратите внимание на мост. Он проложен в ложбине. Если заляжете с пулемётом на носу яхты, то окажетесь как раз на уровне перил.

Скорцени тотчас же вынес германский пулемёт, устроил его на бухте каната и залёг на расстеленную Марией-Викторией циновку. Сержант был прав: позиция оказалась идеальной. Правда, с моста она тоже простреливалась, словно в тире, но тут уж кому как повезёт.

— Только бы не дать им залечь за перилами моста, — молвил обер-диверсант рейха.

— Буду рассчитывать на то, что, поднявшись на капитанский мостик, вы сумеете выкурить их оттуда.

— А ещё вам посчастливилось рассчитывать на меня, — напомнила княгиня, появляясь из нутра яхты со снайперской винтовкой в руках. Сопровождаемая удивлёнными взглядами мужчин, она поднялась в рубку рулевого и положила винтовку рядом с уже лежавшим там немецким автоматом.

— Я ведь сказал, что вы не должны вступать в бой, — напомнил ей Скорцени. — С этой горсточкой бандитов мы и без вас как-нибудь справимся. Лучше оставайтесь на вилле.

— До сих пор мне чудилось, что и на яхте, и на вилле хозяйка я, — мило улыбнулась Мария-Виктория, подставляя лицо лучам предзакатного солнца.

Когда она перевела взгляд на Скалу Любви, штурмбаннфюрер поневоле потянулся глазами вслед за ней. Ему казалось, что в эти секунды их объединяет то общее воспоминание о «любви островитян», которое отныне в принципе должно объединять их в течение всей жизни. Во всяком случае, Отто хотелось бы верить в это.

— Кстати, вам, сержант, — объявил он, — нельзя забывать об обязанностях механика. Как только партизаны пристреляются по нас, вы обязаны вывести яхту из-под огня.

— Не уходить же нам на дно. И еще… Три человека — это уже экипаж, — попытался окончательно помирить их Морской Пехотинец. Поэтому отправлять княгиню на виллу не следует.

— Вы слышали, Скорцени, что говорит истинный моряк?

— С куда большей охотой прислушиваюсь к голосу разума.

— Тогда вам не мешало бы услышать, — возбуждённо отреагировал сержант, — что до сих пор на яхте всегда капитанствовала только она, княгиня Сардони.

— Перед вами, княгиня, всего лишь необученный юнга, — незамедлительно признал её старшинство первый диверсант рейха.

Всё, что здесь происходило в течение этих двух суток, казалось теперь Отто страницами некоей новой жизни, совершенно не похожей на ту, которую он прожил в продолжение всей уходящей в небытие войны.

— Так вот, от вас, юнга, пока что требуется только одно: уцелеть, — снисходительно признала его статус княгиня. — Вы ещё понадобитесь нам для нескольких деликатных послевоенных операций.

— Вот именно: деликатных, — язвительно улыбнулся обер-диверсант рейха, понимая, что речь пойдет о поисках сокровищ Роммеля.

— Но об этом мы поговорим после отражения атаки местных коммунистов.

Однако атака не состоялась. В тот раз — не состоялась. Партизаны действительно появились рядом с виллой, провели две перестрелки с патрулями защитников виллы, которые обошлись без жертв, и отошли в горы. Скорцени понимал, что это была всего лишь своеобразная разведка местности, численности гарнизона, расстановки постов. Было ясно, что партизаны вернутся и все же попытаются взять виллу штурмом, но никто не мог сказать, когда это произойдет.

— Жаль, что завтра мне придется возвращаться на аэродром, а оттуда в Берлин, — молвил он княгине, готовя её к прощанию. — Я обращусь к итальянским властям с просьбой перебросить сюда для борьбы с партизанами хоть какое-то подразделение.

— Теперь мы будем иметь представление о том, как выстраивать оборону «Орнезии», если вблизи вновь появятся крупные силы гарибальдийцев, — признательно молвила княгиня, стараясь не показывать своей грусти.

13

Не успели на окраине села прозвучать выстрелы лже-расстрела, как группа из тридцати гладиаторов и егерей под командованием самого Курбатова уже ушла в рейд. Вел ее шестнадцатилетний сын хозяина пристанища полковника, который с детства пастушил в этих краях и знал каждую скалу, каждую тропку. Это действительно был марш-бросок с полной выкладкой, в котором солдаты, что называется, выложились. Зато не прошло и получаса, как они уже знакомились с местностью, устанавливали пулеметы на заросших кустарником вершинах и, зарываясь в каменную осыпь, маскировались кто как может.

Курбатов пообещал лично пристрелить всякого, кто неосторожным движением, огоньком сигареты, пусть даже вздохом, выдаст себя. При этом четверых гладиаторов он усадил вдоль дороги, еще четверым приказал отойти и закрыть проход, как только весь партизанский отряд втянется в небольшое, лишенное какой бы то ни было растительности ущелье, в котором гарибальдийцы действительно могли устроить его колонне прекрасную засаду.