Мой знакомый призрак - Майк Кэрри

Краем глаза уловив какое-то движение, я попробовал увернуться, но нападавший толкнул плечом в грудь и перекрыл кислород. Вяло и безвольно, как у мертвецки пьяного, мое тело накренилось назад. Один шаг, второй… Наверное, окажись на месте третьего какая-то опора, ничего бы не случилось. Увы, нога отступила в никуда, и, споткнувшись, я беззвучно полетел вниз.

Возможно, для делового человека я чересчур увлекаюсь самоанализом. Естественно, за короткое время падения обстановку оценить не удалось. Помню, как распластал руки, будто надеясь уцепиться за что-нибудь подходящее. Пальцы хватали воздух, и я закрыл глаза (смотреть в лицо смерти ни в прямом, ни в переносном смысле не хотелось): все, сейчас ударюсь головой о мраморный пол.

Но вот из густой тьмы выползло нечто похожее на хлыст, ударило по груди и левому виску, а затем обвилось вокруг меня одним, двумя, тремя витками. Там, где витки касались кожи, будто адское пламя прожигало до самой кости, и я открыл рот, чтобы закричать.

Жуткий толчок – падение остановилось, а крик, превратившись в беззвучную пулю выдоха, прорвался сквозь стиснутые зубы и унесся во тьму. Несколько секунд мое тело висело словно гиря на конце маятника – кукушка, кукушка, сколько мне жить осталось? – потом невидимые путы ослабли, и я пролетел еще метр до пола.

Приземлившись на холодные плиты, я целую минуту даже вздохнуть не мог. Кто-то пробежал мимо, и я сквозь туман увидел быстро удаляющуюся спину.

Когда я встал и, шатаясь, добрался до входной двери, на Черчуэй уже никого не было. Внезапно налетевший ветер гнал по тротуару газеты и пенопластовые коробки от гамбургеров. Вскоре дыхание пришло в норму, я вернулся в здание и поднялся на чердак. На этот раз включил свет, поэтому и увидел в конце коридора небольшой поворот налево, который до этого пропустил.

Там обнаружилась еще одна дверь поменьше, причем располагалась она не в самой глубине закутка, а на одной линии с комнатами по левую сторону коридора. За ней и спрятался нападавший после того, как приоткрыл другую дверь, позаботившись, чтобы я повернулся к нему спиной раньше, чем нашел его укрытие. Какой умный! Умный, явно испуганный и отчаянный. Надо же, воспользовался тем, что архив работал по внеурочное время, и проскользнул на пятый этаж, чтобы… чтобы что?

Я нажал на ручку. Дверь открылась так же, как все остальные, а внутри нашелся исправный выключатель. Загорелся спет, и я увидел комнату, ничем не отличающуюся от остальных, только вместо стеллажей – большая пачка спрессованной упаковочной бумаги, перевязанная леской. На полу – рулон клейкой ленты и огромный пакет из супермаркета, в котором при ближайшем рассмотрении оказалась уйма других пакетов. Да, ничего нового здесь не узнаешь! Может, по мере того как я поднимался по лестнице, тот тип просто отступал, а когда отступать стало некуда, дал мне бой. Правильно говорят: дважды подумай, прежде чем загонять крысу в угол.

Зато я нашел шкафчик. Причем увидел, только собравшись уходить: он был таким низеньким и широким, что его полностью заслоняла дверь. Дернул за ручку – заперто. Вероятно, среди ключей Элис имелся нужный, но после недавнего полета с лестницы руки тряслись, так что искать пришлось бы долго. А кто-нибудь из прохожих мог заметить свет в окне Боннингтонского архива и сделать неверный вывод. В общем, разумнее казалось подождать.

Спустившись вниз, я закрыл за собой дверь. Уже собрался опустить ключи и пропуск Элис в почтовый ящик, но, поддавшись недоброму соблазну, спрятал в карман. Всякое может случиться…

Пора домой, но ноги сами понесли меня в южном направлении и вместо северного. У Рассел-сквер я нашел круглосуточный бар и, усевшись за стойку, заказал виски с лимонным соком.

Естественно, от усталости трезво мыслить не получалось, Но в любом случае ночное посещение архива превзошло ожидания. Вовсе не нелепая случайность опутала мое тело веревками грузоподъемного блока. Вовсе не воздух смягчил падение. Это была она! Обвиваясь вокруг меня, она приблизилась настолько, что не воспользоваться шансом я просто не мог. Теперь я не только представлял темноволосую девушку, а видел во всех нужных проекциях и деталях – словно снимок ее личности, параметров и особенностей. Этот четкий и яркий снимок я до смерти не забуду и без труда переложу на язык музыки.

Я молча поднял стакан с виски: за Феликса Кастора! Из пыльных тайников памяти зазвучал голос Кена Вулстелхома: «Они думают, все кончилось».

Нет, все только начинается.

11

– Вон там, – прошептал Джон Гиттингз, – в самом углу, за изгородью.

Я взглянул, куда он показывал, но не увидел ничего. Однако уже через секунду мелкие листья самшита вечнозеленого снова зашелестели, хотя не было ни малейшего намека на ветерок. Один из смотрителей поднял ружье, и мне уже не в первый раз пришлось силой опустить его вниз.

– Вы ведь даже не знаете, кто это! – зашипел я. – Представьте, каким идиотом окажетесь, подстрелив павлина.

Задетый за живое, смотритель опять вскинул ружье, и мы с Джоном переглянулись.

– В тиски возьмем? – предложил Гиттингз.

– Да, пожалуй. Я обойду загон для зебр, чтобы спрятаться за задней стеной, а ты двигайся вдоль этой стороны изгороди, только близко не подходи. Когда сверну за угол, мы должны друг друга увидеть. По моему сигналу одновременно начнем играть.

Джон коротко кивнул, а я повернулся к главному хранителю по прозвищу Дикарь. Он был без ружья и, похоже, единственный из служащих зоопарка не хотел играть в Буффало Билла.[17]

– Музыка погонит его на вас. За изгородью не спрячется – будет слишком больно. Если повезет, он выбежит на траву и вы спокойно его уложите.

– На словах все так просто, – признал Дикарь.

– В самом деле! Только если мы с Джоном возьмем неверную ноту, он бросится на нас.

«Он» это луп-гару, а «я» это Феликс Кастор на шабашке. Джон позвонил в семь утра, когда я только начал просыпаться, нехотя расставаясь с неглубоким сном и очередной порцией кошмаров. Передавая сообщение, Пен ожидала услышать более эмоционально насыщенный вариант «Спасибо, нет» и страшно удивилась, когда я, в свою очередь, передал, что приеду в течение часа.

Знаю, знаю, это изъян, недостаток, слабость характера. Когда что-то не нравится, лезу в драку, а в то утро я был в таком мерзком настроении, что мог нанести боковой удар в челюсть Джону «Тихоне» Руису.[18] Так что в конечном итоге предложение другого Джона помочь в травле волка-оборотня, терроризирующего зоопарк Данстебла, пришлось как нельзя кстати.

Хотя еще неизвестно, в какой ипостаси появится оборотень: пока что смотрители видели лишь растерзанные трупы пяти животных: трех кенгуру, зебры и совсем недавно – льва. Так что речь шла о существе жестоком и безжалостном, которому все равно кого убивать. В данный момент смотрителям казалось: они загнали его в рощицу у самой оконечности территории зоопарка между загоном для носорогов и высокой стеной, примыкавшей к крупной автостраде. В руках смотрителей ружья с транквилизирующими патронами, но они не могли выманить луп-гару, а стрелять вслепую боялись.