Зыбкое равновесие - Ande

как плакал молоденький маг Аникеев. Врожденный мощнейший маг, не мог вызвать даже искру. А тут…

Следующее утро к досаде Аракчеева выдалось ясным и слегка морозным. И он отдал приказ кормить солдат и строится к бою.

По батальонам помчались посыльные, запел горн и раздались зычные крики команд. На холме возле палатки командующего собрались офицеры штаба, командиры полков и батальонов. В преходящую из рук в руки подзорную трубу наблюдали суету в лагере противника. Орлов появился неожиданно. Как и вчера, одетый в непонятные тряпки. В сопровождении Неверова, какого то казака, и какого мужика с флажками. Орлов и Неверов подойдя, как пложено попросили разрешения присутствовать. Потом полезли в карманы и достали странную конструкцию, сквозь которую стали осматривать окрестности. Бинокль, вспомнил Аракчеев. В газете это называли бинокль. Орлов между тем повернулся:

— Разрешите обратится, господин генерал?

— Слушаю вас, граф.

— Моему человеку нужно будет проскакать по месту предстоящей схватки. Вернее там, где начнут строиться каре противника. Вы не прикажете выпустить его в поле на левом фланге? А на правом фланге мои люди его встретят.

Пока на фланги бежали посыльные Орлов повернулся к Неверову:

— Паша, главное — не снижай темп! Если что, сам по лесам их отлавливать будешь! Иди.

Собравшиеся офицеры с недоумением разглядывали какого то дурно одетого шпака, запросто разговаривающего с командующим. Лагерный телеграф уже разнес весть, что это знаменитый капитан Орлов. Но глядя на него верилось с трудом.

— Позвольте вам презентовать, ваше превосходительство вот эту безделицу. Она гораздо удобнее чем подзорная труба. — продолжил между тем Орлов. И достал их кармана коробку с ремнем. Помог командующему накинуть ремень на шею. Показал как настраивать. И Аракчеев уже воочую, так сказать, наблюдал как с левого фланга на поле поскакал казак, что пришел с графом. В опасной близости от строящихся колонн, он останавливался, и с невидимой противнику стороны выбрасывал из переметных сумок какие то булыжники.

— Метки и ориентиры для стрельбы — ничего не разъяснил своим пояснением Орлов. Наглую джигитовку вблизи своего лагеря немцы терпеть не стали, и десятка три немецких гусар вылетел сквозь расступившуюся, строящуюся пехоту. И бросились за орловским казаком. Впрочем, тот уже закончил, им пришпорив, помчался от врагов. На правом фланге наших войск, между тем, перед нашей цепью встали двенадцать стрелков из Орловских. Точнее стрелков было шесть. И шесть заряжающих, как пояснил граф. Отсекут погоню. Казалось что в полукилометре от наших цепей вырвавшийся вперед десяток сейчас настигнет нашего всадника. Но он вдруг изменил направление. И тут грянул залп. И шесть вражеских гусар упали с лошадей. А потом еще один залп. И еще четверо, рухнули на землю. Дожидаться третьего залпа гусары не стали а повернули обратно.

— Блестяще! — Воскликнул Уваров, стоящий рядом с командующим. — граф! Да у вас великолепные стрелки!

— Ничего такие, — согласился Орлов. — главное, господа, что бы противник не передумал. А то решат еще, что весь наш корпус так стреляет.

И Аракчеев дал команду строить батальоны в три цепи. И на некоторое время забыл о пришлом графе, с его странными людьми. Потому что на огромном поле напротив, противник наконец то построился в шесть каре, тысяч по пять человек. Часть скорее всего у них останется в резерве, думал Аракчеев рассматривая каре в удивительно удобный бинокль, развивать успех. Мольтке нас уважает, почти все силы против семи тысяч отправил. И генерал — майор собрался скомандовать пойти с противником на сближение. Но был остановлен Орловым.

— Мы договорились, что сначала работает моя батарея, господин генерал майор.

— Ну так пусть работает! — не стал скрывать раздражения Аракчеев. — сколько можно ждать?

— Сколько нужно, ваше превосходительство.

Среди офицеров вокруг, возник ропот. А Дубельт, кажется, даже собрался что то сказать этому Орлову. Но тут на холм поднялся давешний казак.

— Можно начинать, Сан Сеич!

— Батарея огонь — не стал тянуть граф, впрочем, как то даже скучающе. Стоящий рядом с ним мужик махнул флажками. За холмом, не очень и громко, рявкнуло. Все повернулись в сторону противника. И увидели, как полтара каре просто исчезли в огне.

— Темп! Колновалов, беги туда, и скажи Неверову, не снижать темп!

Аракчееву не раз доводилось видеть работу огненных магов. Но тут было что то другое. Хотя не менее, а то и более мощное. Тем временем противника на поле становилось все меньше. Там оставалсь уже всего три каре. На месте еще трех клубился дым и что то горело.

К ним подошел Берг. Тоже, как положено, попросил разрешения присутствовать. И обратился к Орлову.

— Саш, штаб с командиром и прочие службы работать будем?

— Нет уж. — ответил Орлов, и повернулся к Аракчееву — господин генерал, захватить командование сможете?

— Там резерв у них, господин граф, тысяч двадцать.

— Понятно — кивнул Орлов, и обратился к мужику с флажками. — четыре дальше. По лагерю.

Тот замахал флажками. И стоящие на холме увидели, что лагерь немцев тоже исчез в дыму и пожаре. После еще нескольких залпов, военные маги вдруг поняли, что магия вернулась. Граф Орлов сказал:

— Дробь! Орудия в походное. Снимать лагерь. Через полтора часа уходим. Я думаю, ваше превосходительство, дальше вы знаете что делать?

— Граф! Это невероятно! Вы не останетесь хотя бы пообедать? Мне столько нужно у вас узнать…

— Душевно благодарю, Алексей Андреевич! Но нам лучше скрыться. Нас здесь, как вы понимаете и не было — засмеялись Орлов и Берг. Потом повернулись и ушли. Вместе со всеми своими людьми.

В отличие от своих офицеров, Аракчеев понимал что это еще не победа. И начал отдавать приказы и распоряжения. Принимать доклады, а потом и садится на коня, и двигаться в сторону бывшего вражеского лагеря. Но опасался он зря. Говорят, так же выглядит поле боя после князя Пожарского. Но здесь то — мальчишки!

Несмотря на суету граф Аракчеев, его начальник штаба, и офицеры штаба все же приехали попрощаться. Повозки укрытые рогожей неспешно ехали в сторону Дрездена. Увидев их, от колонны отделилось три всадника и подъехали к Командующему и офицерам.

Граф Аракчеев сказал прочувствованную речь, поддерживаемую одобрительным гулом голосов офицеров, что очень благодарит