Мой враг, мой любимый - Хизер Грэм

На мгновение Джесс замер – видит Бог, каких усилий ему это стоило! – чтобы полюбоваться женщиной, которую, По его мнению, он уже хорошо изучил. Он знал, как пьянят ее роскошные золотистые волосы, и помнил, каковы они на ощупь. Он знал, какие красивые глаза у его любимой и как безупречен овал ее лица. Он помнил вкус ее кожи, изгиб стройных бедер, податливую полноту груди. И, конечно, влекущий мускусный запах потаенной впадинки между ног. Казалось, он знает о ней все… Но сегодня он словно увидел ее впервые!

Кирнан выскользнула из меха подобно Афродите, выходящей из пены морской. Ее облик был столь волнующим, что у Джесса захватило дух. Ее решительные движения странным образом контрастировали с робостью во взгляде – она словно опасалась, что он не одобрит ее выдумки.

Красиво очерченные губы, влажные и слегка подрагивающие, жаждали поцелуя.

Она порывисто потянулась к нему, отчего грудь ее слегка приподнялась. Ослепительно белый алебастр с едва заметными синими прожилками и сосками, ярко-красными как розы… Вдоволь налюбовавшись роскошной грудью, Джесс опустил глаза и увидел нежный изгиб ее бедер и золотистый треугольник…

Гортанный крик сорвался с его губ, и в следующее мгновение возлюбленная уже билась в его объятиях. Нетерпелив сорвав с себя одежду, он опустился на пол с ней рядом.

Оба стояли на коленях и не могли глаз оторвать друг от друга. Огонь отбрасывал мягкий свет то на его плечи, то на ее грудь и бедра, словно дразня и подзадоривая их. Их руки судорожно сплелись, губы слились в неистовом и нежном поцелуе…

Возбужденные любовной игрой, оба разгорячились – их тела теперь лоснились при свете огня.

Огонь освещал их и тогда, когда Джесс, утопив Кирнан в пушистом мехе, вошел в ее лоно.

Зимний холод сменился летним зноем их обоюдной безумной страсти, и теперь огонь в камине уже казался лишним, поскольку Кирнан и Джесса согревала любовь…

Штат Миссисипи вышел из Союза девятого января, десятого его примеру последовала Флорида, а одиннадцатого – Алабама.

Теперь все взоры обратились к Джорджии. Если бы она присоединилась к четырем мятежным штатам, то их общая территория протянулась бы от южной границы Северной Каролины до Миссисипи.

Губернатор Джорджии Джозеф Браун, ярый сторонник отделения, призвал законодательное собрание назначить голосование по этому вопросу. К собравшимся с яркой речью обратились представители уже отделившихся штатов, что и решило исход дела.

Девятнадцатого января Джорджия стала пятым штатом, выделившимся из Союза. Двадцать шестого к ней примкнула Луизиана, а первого февраля – Техас.

В конце января Джесс и Дэниел вернулись в свои части. Виргиния пока не предпринимала никаких попыток покинуть Союз.

Стремясь предотвратить войну, законодательное собрание Виргинии постановило созвать свой съезд. Он состоялся четвертого февраля в отеле «Уиллард» и вошел в историю под названием «вашингтонского мирного съезда».

Однако на нем подозрительным образом отсутствовали делегаты крайнего Юга. Позже выяснилось, что в тот же день в Монтгомери, штат Алабама, они провели собственное собрание, на котором было избрано правительство вновь образованной Конфедерации отделившихся штатов.

Итак, пока на Севере обсуждали возможность достижения мира, Конфедерация стала реальностью. Ее делегаты спешили укрепить свой союз, прежде чем Авраам Линкольн вступит в должность. Джефферсон Дэвис, военный министр прежнего правительства президента Бьюкенена – именно он стоял во главе этого ведомства в те достопамятные дни, когда Джон Браун бесчинствовал в Харперс-Ферри, – был избран в новом государстве на высший пост.

Были утверждены новые конституция и флаг, создана армия. На территории Конфедерации сохраняли свою силу законы Соединенных Штатов, за исключением тех земель, где оговаривались их права. Незыблемым оставался и институт рабства. Река Миссисипи объявлялась открытой для навигации. Позднее в Конфедерацию влился Техас. Временное правительство от своего имени заключало сделки, выпускало банкноты и готовилось к войне.

Все это происходило на фоне отчаянных попыток тех, кто собрался в отеле «Уиллард», чтобы сохранить мир.

Между тем Кирнан оставалась дома, терзаясь отсутствием возможности участвовать в этих исторических событиях. Она жадно накидывалась на газеты, выискивая последние новости, и ждала, ждала…

Девушка часто получала письма от Дэниела, который горел желанием объяснить ей свою позицию. «Сердцем я – с новой Конфедерацией, – писал он, – и с теми штатами и людьми, с которыми нас многое объединяет. Мне кажется, в душе я южанин, конфедерат, мятежник, как они нас называют. Но прежде всего я – виргинец и потому подчинюсь воле штата, который люблю всем сердцем». «По правде говоря, – признавался он далее, – на мои взгляды оказал большое влияние полковник Ли, но ты ведь знаешь, что мы с Джессом всегда восхищались этим незаурядным человеком. Он всегда говорит то, что думает». Дальше в письме шли всякие пустяки, а постскриптум гласил: «Джесс шлет тебе свою любовь».

Любовь – и молчание, подумала Кирнан.

Между тем на Юге разворачивались важные события.

Военные действия начались во Флориде задолго до того, как этот штат отделился. Формировались вооруженные отряды. В Пенсаколе союзные войска были вытеснены из материковых фортов Мак-Ри и Барранкас, и теперь армия дислоцировалась в гавани, в форте Пикенс. Были захвачены форты Марион и Сент-Августин, а объединенные войска штатов Алабама и Флорида овладели судостроительной верфью в Пенсаколе. Командиры отрядов Юга горели желанием атаковать форт Пикенс, но, не желая выступать зачинщиками войны, пока выжидали.

Подобные события происходили в Конфедерации повсюду. Бригадный генерал Пьер Борегар со своим войском начал осаду гарнизона северян в форте Самтер, штат Южная Каролина, невзирая на то, что Вашингтон мог выслать подкрепление.

Словом, повсеместное напряжение неумолимо нарастало.

А Кирнан тем временем ждала. Энтони отбыл вместе с отцом, чтобы создать кавалерийский полк, и уже не преследовал ее своими настойчивыми ухаживаниями. Он вышел из местного вооруженного отряда, поскольку оказалось, что многие его члены разделяют взгляды северян – впрочем, как и большинство жителей западных графств Виргинии. С политической точки зрения Энтони как раз соответствовал представлениям Кирнан о настоящем патриоте Виргинии – он был беззаветно преданным сторонником табачно-хлопкового штата.

Писал он редко, но его немногочисленные письма были полны страсти и любви. Сейчас Миллеры вовсю закупали лошадей и форму для солдат и офицеров формируемого полка.