То «заика», то «золотуха» - AnaVi

Что ж… Но и как я уже говорила — я могла бы устроить всё это и в первом корпусе!.. Но и так же ещё вышло, что четвёртый курс — заседал в основном именно здесь. А бегать — оттуда-сюда-и-обратно?.. Не было никакой — ни возможности. Ни такого же и «желания»! Не с пары же или какого мероприятия — отсюда и туда: на остановку же меж ними — сподручней. Да и так же всё — я вновь убила одним выстрелом сразу же двух зайцев: избавилась от части гнили из своей группы… От гнилых сливок!.. и от курса, возомнившего о себе невесть что и тут же «слишком много», всё и вся буквально, демонического деспотизма-и-терроризма. Нет — нацизма и фашизма! Есть — лишь крысы… И их — надо «есть»: пока и они же — не съели «тебя»! А «спускаются» те или «поднимаются» — дело «восьмое» и… «десятое». Все — платят… И «расплачиваются»!

За спиной — завизжали сирены! Скорая и пожарка… Полиция! Вовремя, однако… Здравствуйте! А и точнее: «не» добрый вечер — «вот» что это значит. И, повернув голову на звук, я уже и легко улыбнувшись, резко развернулась — и вывернула себе левое бедро! Боль — заполнила сознание. И в следующий момент — весь мир провалился во тьму. Эх… Научиться бы перерождаться, не перезагружаясь и вырубаясь, как и не париться!

*

С первым «звонком» — все студенты, от мала до велика, заторопились по светло-жёлтым коридорам в свои аудитории. Сталкиваясь и толкаясь, расталкивая друг друга, они бежали по мраморным бежевым полам, периодически налетая и на белые крашеные стены и чуть ли не подлетая даже под чёрный потолок с белыми стеклянными люстрами со светло-жёлтым светом, старясь достигнуть «места назначения и встречи» — вовремя; и сидеть за своими столами, как и на своих же стульях, ещё — и до второго «звонка».

За минуту до него — в чёрно-белую аудиторию своей группы забежала миловидная девушка-демонесса, восемнадцати обращённых лет, с аккуратными и почти кукольными чертами лица; узким, а и точнее «низким» бледным лбом, небольшим вздёрнутым носом, пунцовыми щеками, светло-розовыми миниатюрными губами, полукруглым небольшим ровным подбородком и узкими светлыми бровями, под которыми трепетали длинные светлые же ресницы; чуть проскользив по белому паркету пола; прижатому бежевыми деревянными партами, как и стульями, и уходящему в бежевые же крашеные стены с белой пластиковой доской под чёрные маркеры и под чёрный же потолок с белым светом прозрачных стеклянных люстр, на котором так же — висел и белый пластиковый проектор, «устремлённый» к белому же полотну у доски; и, оправив свои светлые волосы, длиной до лопаток, она пробежала своими серо-голубыми глазами по присутствующим, поприветствовав их с кивка, и направилась вглубь аудитории. И, пройдя, наконец, к своей парте, она села рядом со своей сверстницей — подругой-ангелом: брюнеткой с короткими, до плеч, тёмно-каштановыми волосами, тёмно-серыми глазами в обрамлении чёрных коротких ресниц и под широкими же чёрными бровями — на высоком лбу, с длинным и клиновидным носом, будто и прорезающим её светлую кожу, острыми скулами и прямо-таки выпирающим округлым подбородком — под полными и светло-бежевыми губами.

— Ты чего так долго? — Осведомилась у всё-таки успевшей подруги та.

— Да на первом же этаже — мемориал установили: погибшим во втором корпусе! И, прикинь, все решили именно сегодня — почтить их память, принеся кучу разноцветных игрушек и разномастных цветов! Пока я пробралась через всю эту процессию… Жуть! Всю форму мне измяли! — Фыркнула девушка, осматривая потрёпанную и пусть и в меру, но и всё-таки же смятую, а для неё и вовсе — «помятую» чёрную одежду: из классической с оборками юбки, рубашки, пиджака и небольшого галстука. Так и не забыв же ещё про обувь — тут же и поправила заклёпки чёрных туфель на небольшом и толстом каблуке.

— Да уж… И ведь подумать только!.. Провернуть такой террор — и на 9 же мая. «День победы»… как-никак! Соболезную — семьям студентов… Но и благо же что — преподаватели успели уйти. Бывает же!.. За десять минут — вышли. Будто — чувствовали!

— Говорят, — понизила голос светленькая, решив поделиться слухами, — что одной студентке — всё же удалось выжить… И её — перевели к нам в корпус, приколись!.. Вместе — с оставшейся частью её группы… Ну и другими — обучавшимися с ними!

— Да ты что?!.. — Охнула тёмненькая и тут же закрыла рот руками. — И кто — она?

— Не знаю… — Повела плечами, а после и руками — её подруга-соседка. — Но она — чудом выжила: успела выбежать из здания — за минуту, представляешь? Бедняжка!

— Согласна! Потерять — стольких… Да ещё — и так!.. Ужас! — Пискнула брюнетка, зажмурив ещё и глаза: то ли уже и от подступивших слёз, то ли ещё и от страха.

— Да… Семерых, кажется! А остальные — отмечали дома… — Кивнула блондинка. — Так и что забыли эти же семеро — в том корпусе и в тот день: до сих пор выясняется!

— Внимание, студенты!.. У меня для вас — новость! — Раздалось по помещению громогласных и не терпящим возражений — женским строгим голосом из коридора.

— Ой! Кураторша… — Шикнула демонесса и, вновь же разгладив складки на своей юбке, встала у стула — со своей же всё правой стороны. В то время как и слева, повторив все её действия — всё с той же одеждой, только и белого цвета, рядом встала и ангелонесса.

И в аудиторию зашла взрослая и рослая, светлая женщина-ангел, сорока пяти лет; с высоко поднятым, почти что и на макушке, пучком тёмно-каштановых волос, вытянувшим и без того её высокий и бледный лоб с чёрными и широкими бровями, как и резкие, острые скулы, пока и её же светло-серые глаза были устремлены вперёд, вместе с длинными чёрными ресницами и клювовидным носом, возвышающимся и почти накрывающим тонкие алые губы и ровный округлый подбородок; и в белом брючном костюме, из брюк со стрелками, полупрозрачной блузки под пиджак, с небольшим галстуком и в белых же лодочках на тонкой и высокой шпильке.

— Как вы все уже наверняка прекрасно знаете — три дня назад, в результате теракта,