Россия за Сталина! 60 лет без Вождя - Сергей Кремлев

А далее Сталин опять просто привел протокол следующего после 10 октября заседания ЦК от 16 (29) октября 1917 года.

На этом расширенном заседании ЦК присутствовали, кроме членов ЦК, представители Петроградского комитета плюс представители военной организации, фабрично-заводских комитетов, профсоюзов, железнодорожников – всего 25 человек. Уже решенный вопрос о восстании обсуждался с чисто практической стороны.

Резолюция Ленина была принята большинством в 20 голосов при 2 против (все те же Каменев и Зиновьев) и 3 воздержавшихся. Был избран практический центр по организационному руководству восстанием с задачей руководить всеми практическими органами восстания…

«Кто же попадает в этот центр? – спрашивает Сталин и отвечает: – В этот центр выбираются пятеро: Свердлов, Сталин, Дзержинский, Бубнов, Урицкий. Таким образом, – резюмирует Сталин, – на этом заседании ЦК произошло, как видите, нечто «ужасное», то есть в состав практического центра, призванного руководить восстанием, «странным образом» не попал «вдохновитель», «главная фигура», «единственный руководитель» восстания, Троцкий. Как примирить это с ходячим мнением об особой роли Троцкого? Не правда ли, несколько «странно» все это…? Между тем здесь нет, собственно говоря, ничего странного, ибо никакой особой роли ни в партии, ни в Октябрьском восстании не играл и не мог играть Троцкий, человек сравнительно новый для нашей партии в период Октября… Кто знаком с механикой партийного руководства большевиков, тот поймет без особого труда, что… стоило Троцкому нарушить волю ЦК (где первый голос был, естественно, у Ленина. – С.К .), чтобы лишиться влияния на ход дел…»

Таким был стиль Сталина в начале его руководства партией и страной сразу после смерти Ленина… Таким же он остался и через десятилетия: бить сплетни фактами и именно на фактах выстраивать логическую цепь аргументов.

Конечно, Сталин сказал и о подлинном вдохновителе и руководителе Октября – Ленине. Причем, заметим, не только «пиарщики» Троцкого, но и сам Троцкий не стеснялся трубить о своей якобы решающей роли. Сталин же о своей роли не сказал ни слова.

А она была, как мы знаем, важнейшей, уступавшей лишь роли Ленина.

Речь Сталина, ставшая важной партийной статьей, дала оценку троцкизму как идейному течению, пытающемуся подменить ленинизм троцкизмом.

Хотелось бы процитировать текст статьи максимально подробно, но моя книга о Сталине и так будет неизбежно объемной, а предстоит сказать еще о многом. Поэтому я приведу всего лишь два еще отрывка из статьи «Троцкизм или ленинизм», важные для понимания как Сталина, так и будущих событий.

На конкретных примерах отстаивая правду о Ленине, искажаемую Троцким в его книге «О Ленине», Сталин сказал:

«Партия знает Ленина как примерного партийца, не любящего решать вопросы единолично, без руководящей коллегии, наскоком, без тщательного прощупывания и проверки. Троцкий касается в своей книге и этой стороны дела. Но у него получается не Ленин, а какой-то китайский мандарин, решающий важнейшие вопросы в тиши кабинета, по наитию…»

Пройдет десяток лет, и Троцкий, а с ним и вся свора ненавистников Сталина от белоэмигрантов до «правых» будут создавать уже антисталинский миф о «кремлевском тиране», «мандарине», «диктаторе» и т. д.

А Сталин в это время день за днем будет работать так, что в его кремлевском кабинете вот уж чего не будет, так это «руководящей» тишины! Он редко оставался в своем кабинете надолго один и редко – с кем-либо с глазу на глаз. Как и Ленин, Сталин был примерным партийцем не для проформы, а по сути натуры и долгу большевика. И поэтому он не любил решать вопросы единолично, без руководящей коллегии, наскоком, без тщательного прощупывания и проверки.

Сталин так вопросы и решал – обсуждая их коллективно. И принимал окончательное решение только тогда, когда коллеги по руководству от него этого решения ждали . Ведь в партийно-государственном руководстве СССР талантливых и деятельных фигур было немало, но гениальная-то фигура была одна – Сталин. Он умел видеть проблему шире и глубже других, умел быть дальновиднее других, и только поэтому последнее слово было, как правило, за ним.

Не в силу диктата, а в силу правоты.

А закончил Сталин свое выступление в защиту Ленина и ленинизма следующими словами:

«Троцкизм выступает теперь для того, чтобы развенчать большевизм и подорвать его основы. Задача партии состоит в том, чтобы похоронить троцкизм как идейное течение .

Говорят о репрессиях против оппозиции и о возможности раскола. Это пустяки. Товарищи! Наша партия крепка и могуча. Она не допустит никаких расколов. Что касается репрессий, то я решительно против них. Нам нужны теперь не репрессии, а развернутая идейная борьба против возрождающегося троцкизма.

Мы не хотели и не добивались этой литературной дискуссии. Троцкизм навязывает ее нам своими антиленинскими выступлениями. Что ж, мы готовы, товарищи».

Как показало уже ближайшее и более позднее будущее, Сталин слишком верил в чистоту помыслов многих своих коллег и в их непоколебимую идейную стойкость. Чем дальше, тем борьба большевизма и троцкизма становилась все жестче. И каждый раз ее обострял не Сталин, а Троцкий и прочие оппозиционеры. В ВКП (б) кроме «левого» уклона возникли «правый уклон» и два «уклона» по крестьянскому вопросу….

На XIV съезде Сталин, имея в виду последние, сказал: «Вы спросите: какой уклон хуже?» – и дал затем классический ответ: «Нельзя так ставить вопрос. Оба они хуже…»

Самое же худое было в том, что как «левая», так и «правая» оппозиция от «идейных» «литературных дискуссий» стала постепенно, с годами, переходить к вначале открытой, а затем – к тайной фракционной деятельности.

Потом настало время и для прямых заговоров.

А между прочим, только личная охрана Троцкого во время Гражданской войны составляла где-то полтысячи далеко не кисейных барышень-институток. И подбиралась эта охрана по принципу не преданности идеям рабочего класса, а личной преданности Троцкому. Впоследствии все эти люди сохранили если не преданность высланному из СССР «шефу», то уж, во всяком случае, недовольство и неприязнь к Сталину.

Амбициозно недовольные Сталиным всегда составляли в партии абсолютное меньшинство. Но оно, это меньшинство, было, так что с какого-то момента заговоры лично недовольных, уязвленных в своих амбициях и т. д. были неизбежны.

И все заговоры, несмотря на порой прямо противоположные цели, включали в себя планы ликвидации Сталина… Все деятельное и живое в стране все более имело фокусом именно его, и, не убрав из жизни страны этот фокус, нельзя было отвернуть страну от движения в верном направлении.

Без Сталина Россия могла двигаться вспять, вкривь, вкось, вбок – влево или вправо…

Вперед – только со Сталиным!

Сталин шел вперед сам и вперед же вел Россию. А поскольку путь был неизведанным и непростым, сомневающихся и сопротивляющихся хватало.

Сомневающихся надо было убедить, сопротивляющихся…

Ну, сопротивляющихся Сталин поначалу тоже старался больше переубедить, чем подавить.

9 МАЯ 1925 года состоялась XIV конференция ВКП (б), а с 18 по 31 декабря 1925 года проходил XIV съезд ВКП (б).

Менее чем за два месяца до съезда – 31 октября 1925 года – на операционном столе скончался Фрунзе.

3 ноября его хоронили.

Относительно причин смерти Фрунзе есть разные мнения, но верным мне представляется все же мнение о том, что сорокалетнего Фрунзе просто зарезали.

Кто зарезал – понятно. Те, что делали якобы неудачную операцию.

Но – по чьему указанию это было сделано?

В майском номере журнала «Новый мир» за 1926 год появилась «Повесть непогашенной луны» литературного троцкиста Бориса Пильняка с прозрачными намеками на причастность к смерти Фрунзе Сталина. Но это был, пожалуй, тот случай, когда вор первым начинает кричать: «Держи вора!»

В январе 1925 года Фрунзе сменил Троцкого на посту председателя Реввоенсовета Республики и наркома по военным и морским делам. Ныне уверяют, что это было, мол, дело рук Сталина, но Сталин тогда не обладал настолько непререкаемым авторитетом, чтобы единолично провести такую важную замену. Достаточно сообщить, что Каменев лукаво предлагал заменить Троцкого… Сталиным.

Затея была, конечно, мертворожденная – Сталин нужен был прежде всего партии, и партия это уже поняла. Но позиции Сталина еще не были прочными абсолютно, так что, хотя рекомендовал Фрунзе действительно Сталин, Троцкий был заменен с согласия большинства в армии и в партии.

Заменен не только по политическим соображениям, но и потому, что становилась окончательно ясной его профессиональная непригодность.

Однако замена троцкиста № 1 «товарища Троцкого» на сильного сторонника Сталина Фрунзе не устраивала многих, а мешал Фрунзе, конечно, не Сталину, а троцкистам. И хотя на пост наркомвоена после смерти Фрунзе был назначен еще более близкий к Сталину Ворошилов, потеря Фрунзе была для Сталина ударом.