Мертвые не молчат - Марк Вернхэм

Это все из-за моего лица. Моего нового лица. Он не узнает меня.

— Федор, — говорю я. — Это я, Дженсен!

Федор подходит ближе и внимательно смотрит на меня.

— Твою мать! — восклицает он, расплываясь в улыбке. — Сам козел! — говорит он мне. И мы оба хохочем.

Он садится рядом со мной и заказывает у официантки в маскарадном костюме кошки молочный коктейль с шоколадными чипсами.

Наш смех замирает, как замирает грохот двигателя реактивного истребителя, проносящегося над головой: сначала он ревет и своим ревом заполняет все вокруг и твою голову тоже. Но вот он пролетел и взмыл в небо, и опять наступает тишина — только тишина совсем другого рода. Итак, наступившая тишина — другая. Я не видел Федора с тех пор, как он утром убежал из моей квартиры после бурной ночки у «Звездных сучек». Тем утром, когда я сварил две чашки кофе и ждал приказов от Мыскина. Это было всего несколько дней назад. Но эти дни кажутся мне годами.

— Итак… — говорит Федор, делая паузу, как бы ожидая, что я что-то скажу. — Значит, у тебя новое лицо?

— Угу! Это часть моей работы, раз я теперь агент Департамента безопасности, вроде маскировки. И из-за этого мне приходится принимать вот такие штуки. — Я показываю ему пузырек со «сместителями», который выдал мне Страшная Рожа.

— Давай-ка попробуем! — предлагает он. И мы пробуем. Он глотает их, даже не спрашивая, зачем они.

— Итак… — начинаю я.

— Итак… — говорит Федор. — И чем ты занимался?

Я пожимаю плечами. Разве можно в двух словах рассказать, чем я занимался.

— Федор, происходит что-то совершенно офигенно непонятное.

Это правда, хотя и не полная.

— Да? — переспрашивает Федор без особого интереса. Он смотрит в глубь зала, пытаясь увидеть, что происходит на сцене. — Ну и какое сегодня специальное блюдо? Три двойные сосиски? Надоело уже…

— Да, — говорю я. — Три двойных сосиски. Разве не здорово?

— Итак? — опять спрашивает Федор. Он по-прежнему ждет, когда я расскажу ему об этом офигенно непонятном, которое происходит.

У меня трясутся руки, и я не могу ничего с этим поделать. Трясутся из-за «дури». По виду Федора можно понять, что он на самом деле чувствует: с его другом Дженсеном происходит что-то странное. Он испуган, потому что атмосфера за нашим столиком становится серьезной.

— А ты по-прежнему валяешь дурака в Архиве по субботам? — задаю я вопрос.

— Угу, — отвечает он, — конечно.

— А ты мог бы провести меня туда? — спрашиваю я напрямик.

— Что?! — восклицает он и от неожиданности даже давится своим молочным коктейлем. — Нет! Только не я. Нет! Я не могу провести тебя туда. Ни в коем случае. Твою мать, Дженсен… Может, я и стащил оттуда копию этого документа про Рега, но я никак не смогу провести тебя в это гадское место!

— Ты! — говорю я. От удивления у меня даже глаза на лоб лезут. — Так это был ты? Это ты подложил тот конверт мне под дверь?

Я просто ушам своим не верю, на фиг.

— Угу, — отвечает Федор, даже начав хихикать от того, что я до сих пор не догадался сам. — Конечно, это был я! Ну и балбес же ты! А кто же тогда, по-твоему, это был?

— Твою… — тяну я. — Я даже как-то и не думал об этом. Ну, ты даешь, Федор! Это было просто круто! И очень мне пригодилось. Очень меня выручило тогда. Спасибо огромное и все такое… Но что там было такое по поводу всех этих экспериментов с промежуточными мозгами?

— Какими промежуточными мозгами? — спрашивает Федор недоуменно. — Я же, блин, ничего из этой фигни не читал. У меня есть дела поважнее, чем читать какую-то старинную чушь из Архива. Я просто вытащил пачку документов из папки Мартина Мартина, и все. Там этой фигни целые тонны.

— Тонны чего?

— Всякого дерьма про Мартина Мартина. Ему отведены целые полки. Целые кучи материалов.

— Вот блин, — досадую я. — Хорошо, может быть, мне и не нужно самому пробираться в Архив. А ты бы не мог мне вынести оттуда еще материалы, а?

— Ну, не знаю. Это очень рискованно. Знаешь ли, это не так просто. Они периодически проводят выборочные проверки сотрудников и тому подобную фигню, — говорит Федор.

— Да мне много и не нужно. Все, что я хочу знать, — так это кем был этот мужик Мартин Мартин. Последнее время мне снятся о нем совершенно странные сны, поэтому мне и хочется узнать о нем побольше. Просто чтобы разобраться в некоторых деталях. Собственно, в этом нет ничего особенного. Можно сказать, мой босс велел мне самому достать эту информацию. Им наплевать, как я это сделаю.

Я плету Федору, что это что-то типа самой обычной, мало значащей процедуры. Большая часть шпионской работы заключается именно в подобной рутине — в сборе информации. Я говорю, что это мало чем отличается от опросов фокусных групп. И еще я говорю, чтобы он не воображал себе, что это что-то особенное, секретное или противозаконное.

— Извини, Дженсен, но не могу, — говорит Федор, глядя в пол и водя по нему носком ботинка. — Ты же сам понимаешь, что Архив — это учреждение серьезное.

Я опять принимаюсь уговаривать его, объясняя, какая все это ерунда — вынести из Архива пару документов, и одновременно пытаясь успокоить его страхи. Но он продолжает упираться.

— Ты же можешь, Федор, — говорю я. И «можешь» я растягиваю — типа «мооожешь». Именно таким голосом говорил тысячи раз и сам Федор, когда упрашивал меня что-то сделать. Например, когда в пять утра я еле стою на ногах от всего принятого «бориса», и страшно хочу спать, и говорю, что больше не в состоянии принять ни капли «дури», он, так же как я сейчас, тянет: «Конечно, мооожешь!» И все кончается тем, что я занюхиваю еще дорожку, и сна как не бывало еще на сутки.

— Но, Дженсен… — начинает он буквально ныть, как малый ребенок. Он явно не хочет это делать, но знает, что все равно придется.

— Послушай, Федор, — говорю я. — Я тоже не останусь в долгу, будь уверен.

— Это как? — спрашивает он таким тоном, по которому становится ясно, что он не представляет себе, чем я смогу с ним за это расплатиться.

— Помнишь мой плакат Шебы Тусорт с ее автографом?

— Ну, — говорит Федор, а в его глазах появляется заинтересованность. — И что?

— Он будет твой, — отвечаю я.

Федор просто обожает Шебу Тусорт. Она была ведущей актрисой в цикле «Эпоха Гламура», когда все шоу на целых три месяца стали вдруг страшно слезливыми — в них все показывали, как всякие красавцы спасают своих возлюбленных с необитаемых островов и из замков злодеев. В прошлом году такие шоу пользовались огромным успехом. И Федор тогда также тащился от этого цикла, как сейчас тащится от Римских залов у «Звездных сучек». Он такой, старик Федор. Если ему что-то понравится, то это уже надолго. Настоящий фанат.