Мертвые не молчат - Марк Вернхэм

— Угу… А по мне так все эти модели — дерьмо собачье.

— Ну, может быть, и так. Но ведь ремонтникам душей нужна работа, разве нет? Подумай, Дженсен, если бы души не ломались, что бы тогда делали ремонтники?

Но думать об этом я совсем не могу, так как голова раскалывается, несмотря на принятые с утра «лекарства».

— Ну ладно, черт с ними, с душами, Дженсен. Я на днях пришлю тебе пару ребят из департамента починить его. Привилегии Департамента безопасности… У тебя есть что мне рассказать?

— Да, собственно, ничего особенного, — говорю я, пытаясь собраться с мыслями. — Думаю, мне еще нужно кое над чем поработать. Была там кое-какая активность, но мне нужно еще несколько дней.

— Ладно, — соглашается Брок. Он опять уставился в свой экран, и по всему видно, что он потерял ко мне интерес.

И вдруг я будто вижу Брока таким, каков он есть на самом деле, — работник, который ничего не знает. Он просто делает, что ему велено, протирая штаны и высиживая положенный срок, когда будет выплачен его ДЖ и он сможет уйти на пенсию и жить в маленьком коттедже где-нибудь за городом, выращивая розы и тихо дожидаясь, когда помрет. А чтобы бороться со скукой на своей работе, он нюхает «борис»…

— Думаю, Брок, мне нужно больше информации, — продолжаю я осторожно.

— Угу, — отвечает Брок, кивая, как заводная кукла, но на самом деле совсем не слушая меня.

— Думаю, мне нужно собрать кое-какие материалы, провести, так сказать, исследование, — говорю я.

— Угу, — опять повторяет Брок, а глаза, глядящие в его экран, стеклянные после «бориса».

— Поэтому мне нужен доступ в Архив, — говорю я.

Ту информацию, которую я хочу получить, не найти в обычных библиотеках. Эти обычные библиотеки просто заполнены всякими там кнопочками и экранами, на которых можно посмотреть красивые картинки знаменитостей и тому подобное — в общем, всю эту ерунду, которая так нравится народу. А мне нужна настоящая информация — историческая. Понимаете, о чем я? А такая информация хранится под замком в Архиве. Брок отрывает взгляд от своего экрана и снова смотрит на меня.

— А вот это уже интересно, — говорит он. — Чтобы получить доступ в Архив, тебе придется идти к Мыскину, а он наверняка пошлет тебя куда подальше. Может быть, есть другие способы получить то, что тебе нужно? — Все это он говорит вроде как веселым тоном, барабаня пальцами по столу и посматривая на меня с улыбкой.

— Другие способы? — спрашиваю я. — Какие, например?

— Ну, такие, каким ты получил ту свою информацию, — говорит Брок.

— Какую ту информацию? — переспрашиваю я.

— Черт возьми, Дженсен! Ты, кажется, совсем отупел! Тот конверт, помнишь? Про Мартина Мартина? Твой секретный источник?

— А, это, — говорю я без особого энтузиазма. А сам думаю про себя: «А на самом деле откуда, блин, он взялся, этот конверт?»

— Хорошо, — отвечаю я Броку, вставая и собираясь уходить. — Я подумаю над этим. Посмотрю, что можно сделать.

— Вот именно, Дженсен, подумай. Пора чинить наши протекающие туалеты и сломанные души, так ведь? — говорит он серьезным тоном без тени улыбки.

— Угу, пора, — отвечаю я.

Глава 20

— Эй!

Это я говорю Федору. Выйдя от Брока, я начал придумывать план действий. Как говорится, ни минуты промедления и никаких там гребаных проволочек. Решаю, что надо звонить Федору и начинать действовать.

— Че?

Это мне отвечает Федор. Голос у него недовольный и даже сварливый. Он обидчив, как девушка.

Федор работает в Архиве, так? Поэтому именно с ним мне нужно поговорить о том, как тайком достать нужные мне материалы. Вот я ему и позвонил. И вот мы с ним разговариваем. У меня кружится голова. Да еще страшно болит шишка, поставленная этим стариканом. Никакие количества «бориса» или «дрезденов» мне не помогают. А Федор обижен и раздражен, потому что говорю я с ним коротко и по-деловому, а не как со старым другом.

— Куда собираешься на ленч? — спрашиваю его.

Сейчас как раз время перерыва, а мой план по добыче нужной информации включает Федора, поэтому нужно уговорить его помочь мне.

— Собираюсь в «Свирли» вместе с ребятами, — отвечает Федор.

— Из твоей конторы? — спрашиваю я, прекрасно зная, что «ребята из его конторы» — это на самом деле один толстый придурок, напротив которого Федор сидит в своем офисе. Причем от этого мужика еще и воняет, потому что он никогда не моется.

— Угу, — говорит Федор. Он знает, о чем я думаю. Хотя он и дуется на меня, но он знает.

— К черту твоего жирного придурка! И к черту этот «Свирли»! Это для полных идиотов. Пошли к «Звездным сучкам», которые у здания Прессы. Там сегодня в обед особое блюдо. Просто обалдеть. Тебе понравится. Встретимся там. В общем, не будь козлом и приходи к десяти.

— Дженсен… — хочет он что-то сказать. Вроде как пожаловаться на то, что я вдруг стал им командовать и что вроде как негоже называть его коллегу по работе «жирным придурком». Но я кладу трубку. Я знаю, что в десять он будет в «Звездных сучках» у здания Прессы. В конце концов он всегда делает то, что нужно. Мой друг Федор. Он просто супер!

Сижу в «Звездных сучках». Вокруг звон посуды, гомон разговоров, шум кофеварочной машины, шипящей и свистящей от натуги, непрерывно готовящей все новые чашки кофе для всех этих клерков, что потоком вваливаются сюда, чтобы перекусить. Особое блюдо сегодня — три двойные сосиски. Но сейчас это меня мало волнует. Да и времени у меня нет. Я сижу один за столиком у окна в ожидании Федора и придумываю, как уговорить его осуществить мой план. Потому что я знаю: ему этого совсем не захочется.

Но спокойно мне не сидится. Я все думаю и думаю. В голове роятся всякие мысли и воспоминания о том, что со мной случилось. И все это перемешалось, как краски на палитре художника. От напряжения я стискиваю зубы, головная боль усиливается.

Входные двери вновь открываются, но почему-то на этот раз я оглядываюсь. Пока я тут сидел, они открывались и закрывались, наверное, тысячу раз, но я даже не шевелился, держа свой кофе и глядя на пену в чашке. Но на этот раз я оглядываюсь. Это Федор.

— Привет, козел! — кричу я ему тем особым тоном, которым мы всегда приветствуем друг друга. Нас это всегда веселит. И сейчас я смеюсь и чувствую, как у меня при виде Федора поднимается настроение. Он будто порыв ветра врывается в облако моего отвратительного настроения и мгновенно разбивает его в лоскуты.

Он смотрит на меня недоуменно и спрашивает:

— Мужик, ты кто такой? Я не хочу неприятностей, но если ты будешь нарываться, то огребешь по полной программе. Понял?