Стать Медузой - Эмма Хамм

сцену, потрясенный всем, что произошло так быстро.

Тело Медузы выпало из его онемевших рук, скользнуло между трещин в камне, застряло меж двух булыжников и обмякло. Было разорвано лошадью, выбравшейся из ее живота.

— Что случилось? — прошептал он. Алексиос поднял дрожащие ладони в крови. — Она не может быть мертва.

Бронзовая ладонь опустилась на его плечо и сжала так, что он вздрогнул.

— Ее нет, смертный, и мужчина, которого ты привел, убил ее.

Если они убьют его за это, пускай. Он примет эту судьбу, ведь не смог спасти ее.

Алексиос услышал низкий звук печали. А потом понял, что звук слетал с его губ. Он раскачивался, держал ладони перед собой в ужасе.

— Я должен был спасти ее. Он сказал, что даст нам неделю. Я могу забрать ее отсюда… Я мог…

Что он мог сделать? На самом деле?

Ничего. И он должен был знать, что такой была их судьба, а не бороться с Персеем. Герой всегда побеждал. Монстр всегда умирал.

Так был устроен мир. Это было больно и нечестно, но он не мог изменить ход истории. Один человек не мог помешать миру уничтожить невинных.

Женщина-змея вздохнула.

— Я вижу, что ты тут ни при чем.

— Я хотел спасти ее, — снова прошептал он. — Я хотел…

Крик ребенка поднялся в воздух. Не жуткий вой, какой издавал бы любой ребенок на холодном каменном полу пещеры. Ребенок тихо вскрикнул, словно задавал вопрос.

Горгоны не двигались, но им и не нужно было. Алексиос приблизился на четвереньках среди грязи и крови к ребенку, который упал меж двух камней рядом с истерзанным телом его матери.

Он склонился над камнем и посмотрел в яркие золотые глаза.

Весь ребенок был золотым. Как маленькая скульптура, вылитая из металла, с идеальными пухлыми щечками и глазами, которые видели так много. Пальцы рук и ног тянулись к Алексиосу. Ребенок тянулся к нему. Он больше не кричал. Не вопил. Он просился на руки.

В золотых глазах были печаль и слезы, но они не покатились по щекам малыша. Словно создание знало, что его мать умерла, рожая его.

— Иди сюда, кроха, — Алексиос взял малыша обеими руками и вытащил из трещины.

Прижав ребенка к груди, он нежно коснулся пальцем пухлых щек. Он выглядел как Медуза. Мальчик был похож на женщину, которую Алексиос любил, и никто не мог сказать, что в венах ребенка была и другая кровь.

Этот мальчик был так похож на Медузу.

— Это мальчик? — спросила Горгона с бронзовыми руками.

— Да, — ответил он. — И он идеален.

Алексиос поднял край своего хитона и вытер кровь с лица малышка. Он хотел заявить небесам, что ребенок будет его. Он будет биться до смерти, чтобы мальчик остался живым, здоровым и невредимым. Вся его душа любила ребенка, словно он был его малышом.

Он резко сел на неровный край камня, смотрел на кроху в своих руках.

— Тебе ничто не навредит, — прошептал он. — Ничто не коснется этой золотой кожи. Моя жизнь у твоих ног, малыш. Я твой. Я буду служить тебе и защищать тебя до своей смерти.

Появилась другая Горгона, у этой были темные волосы, спутанные на голове. Он решил, что кричала она.

— Осторожнее, когда говоришь с божеством, смертный. Ты отдал ему свою жизнь. И это не просто ребенок бога… — она покачала головой. — У этого было высокое рождение.

Он нахмурился и посмотрел на Горгону для ответов.

— Высокое рождение?

— Он появился из раны на ее шее, из головы, не как Пегас, рожденный из ее тела, — она подползла ближе, коснулась пухлой ножки малыша. — Афина — богиня, рожденная из головы. Куда сильнее многих, куда важнее.

Малыш пошевелил пальцами ног, улыбаясь Горгонам, те тепло улыбались в ответ.

Алексиос не знал, что это означало. Он не знал, куда идти отсюда, но прижимал малыша к сердцу и ощущал, как последнее воспоминание о Медузе угасает.

Другая Горгона подползла ближе и опустила ладонь на его плечо еще раз.

— Ты хороший, Алексиос, и я уверена, что этот ребенок будет благодарен за это.

— Хрисаор, — ответил он. — Тот, кто держит золотой меч. Я создам ему этот меч, чтобы он мог сразиться с героем, убившим его мать.

Малыш рассмеялся, бормоча, глядя на мужчину, который станет его отцом. Который вырастит его так, как должны растить настоящего героя.

Алексиос ощутил, что у него появилась цель. Хоть он потерял все, что любил.

Он был кузнецом, который создаст оружие для мести этого мальчика.

ГЛАВА 31

Олимпия сидела за столом, потрясенная из-за услышанной истории.

— У Медузы были дети? — она смотрела на Александру, пока та двигала шахматную фигуру, пытаясь сопоставить историю и той, которую она знала всю жизнь. — Я думала, Медуза была монстром. Я не знала, что она родила двоих детей.

— Редкие знают, но те, кто знают, оставляют подношение Хрисаору, когда ходят к алтарям. Хоть он меньший из богов, он куда добрее других, — она подвинула фигуру вперед и сцепила ладони у губ. — Что думаешь теперь?

— Я в ужасе, — Олимпия покачала головой. — Медуза не должна была получить такую судьбу. И ее дети, растущие без матери…

Мысль была ужасной. Она не знала, что делать без родителей, хоть и убежала от них.

Женщина вернулась с кружкой горячего чая. Она опустила кружку на стол и подвинула к Олимпии. Пар поднимался по краям и извивался в воздухе. В воде кружились травы, которые она не могла назвать, а запах слабо напоминал торфяное болото.

— Что это? — спросила она.

— Чай, который спасет тебя от маленькой проблемы, — женщина села за стол и пристально смотрела на нее. — Мы все пьем тут этот чай. У тебя будет сильно течь кровь несколько дней, но потом все закончится. Боли будут ужасные, но ребенка не будет.

Она смотрела на воду, видела, как ее глаза расширились в отражении.

— Ребенок что-то почувствует?

Александра коснулась ее руки.

— Ты была с ним две недели назад, так ты сказала?

— Да.

— Ты даже не уверена, есть ли ребенок, милая. Но если не хочешь растить его сама, то чай — лучший способ предотвратить это, — Александра похлопала ее по руке, убрала руку. — Это твой выбор. И я знаю, что он сложный.

Она думала о