Око за око - Санин Евгений

          — Слава богам! — с облегчением выдохнула она. — Это не Конон!

           — А кто? — послышался мужской голос.

          — Я — раб Эвбулида, от триерарха Конона! — объяснил Армен и протянул дощечку. — Он попал в плен к пиратам...

Не выслушав до конца вестника, женщина ушла в комнату и вернулась с тяжелым кошелем.

          — Вот. Здесь ровно полталанта.

          — Но откуда ты знаешь?.. — поразился Армен, пряча кошель за пазуху.

          — Не в первый раз! — усмехнулась жена триерарха.

     — И ты ни о чем не хочешь спросить меня?!

         — Не первый раз! — повторила женщина и умоляюще посмотрела на раба: — Я сразу тебе открыла дверь, понял? Так и скажешь триерарху: его жена была дома одна! — протянула она драхму. — А еще лучше, меня вообще не было дома! Я была...

         — В храме! — подсказал из комнаты мужской голос.

         — Верно! А деньги тебе дал...

         — Твой управляющий!

         — Иди! — подтолкнула Армена женщина. — Пираты — народ нетерпеливый, ждать не любят!

         «Сколько домов в Афинах, и до чего же они разные!» — подумал Армен, вновь оказавшись на улице.

Он с грустью вспомнил родителей Аристарха, их жилище, такое же скромное, как и дом Эвбулида, отпил глоток из амфориска и заторопился к храму Аполлона, возле которого находился указанный в последней, четвертой, дощечке дом.

Вышедший на стук привратник проводил его в комнату, посреди которой стояла красивая женщина.

           — Кто это? — брезгливо спросила она, показывая пальцем на Армена.

         — Я — раб Эвбулида... — привычно начал Армен.

         — А-а, понятно! — усмехнулась хозяйка. — Еще одного дружка моего мужа? Передай же своему Эвбулиду, пусть один теперь идет к бесстыдным гетерам и флейтисткам. Клеанф отплыл в Египет, и хвала богам, — это надолго!

           — У меня письмо от твоего Клеанфа! — возразил Армен, доставая дощечку.

Женщина двумя пальцами взяла ее, лениво пробежала глазами.

       — «Спасай меня, моя ненаглядная!» — покачала она головой. — Он тратит все деньги на вино и гетер, а я потом должна спасать его от безденежья?

         — Твой муж в плену у пиратов! — сообщил Армен. — Чтобы выкупиться, ему нужны полталанта!

         — Прошлый раз, когда он уезжал в Этолию и проигрался там дочиста в кости, это называлось нападением беглых рабов! — язвительно усмехнулась хозяйка. — А теперь уже пираты!

Она вышла из комнаты и, вернувшись, бросила под ноги Армену звякнувший о пол кошель. Раб торопливо нагнулся за ним, положил за пазуху, как можно туже перетянув поясом хитон.

           — Я могу идти? — робко спросил он.

         — Конечно! — кивнула хозяйка. — И передай Клеанфу — пусть в следующий раз придумает что-нибудь более интересное!

           — Но я говорю чистую правду! — остановился Армен. — Твой муж действительно сейчас в пиратском трюме!

         — Значит, Клеанф у пиратов?.. — удивленно переспросила хозяйка.

           — Да! И они отпустят его, если до захода солнца я передам им выкуп! — пробормотал Армен, чувствуя себя неловко под ее пристальным взглядом. — И не приведу за собой охрану...— шепотом докончил он.

           — А если ты опоздаешь? — заинтересованно спросила хозяйка. — Или пираты увидят погоню?

         — Тогда они сразу уйдут в море, и твой муж и мой господин — погибли! — воскликнул Армен. — В лучшем случае пираты продадут их в рабство.

          — Клеанф — раб! — пробуя слова на вкус, произнесла женщина. — А я — вдова! — последнее слово особенно ей понравилось, и она повторила его несколько раз. — Клянусь Герой, у которой Зевс будет похлеще моего Клеанфа, на этот раз я услышала действительно интересную новость! И, кажется, знаю, что делать...

Она шагнула к двери, и привратник услужливо распахнул ее перед ней.

          — Раба держать здесь до моего прихода! — приказала хозяйка. — А я пошла к архонтам!

          — Зачем? — охнул побледневший Армен, напуганный приказом хозяйки.

           — Затем, что ты покажешь им место, где тебя будут ждать пираты!

     — Но это погубит твоего мужа!

          — А может, я как раз и хочу этого! — усмехнулась хозяйка. — И вообще, что ты, раб, можешь понимать в делах свободных людей? Оставайся здесь и жди меня. Привратник накормит и напоит тебя!

Оставшись вдвоем с рослым рабом, Армен даже не притронулся к жареному мясу и вину, внесенному поваром из кухни.

         — Ешь! — посоветовал привратник и завистливо покосился на кувшин. — Пей! Такое вино!..

         — Пей сам! — отмахнулся огорченный Армен.

         — Я бы выпил... — привратник оглянулся на дверь. — Да хозяйка...

— Скажешь ей, что это я!

         — Слушай, а ты хороший раб! — оживился привратник, наливая себе полную кружку и залпом выпивая вино. Оглянувшись на дверь, налил еще и тоже выпил.

Спасительная мысль пришла в голову Армена. Он сам наполнил кружку и пододвинул ее своему охраннику:

         — Пей!

— Ты х-хороший человек! — обрадовался захмелевший привратник, хватая кружку, и снова оглянулся на дверь.

         — Пей! — успокоил его Армен. — Мало — так принеси еще один кувшин! Два! Три! Скажешь хозяйке, что все это я!

Через полчаса перед ним сидел совершенно пьяный человек.

         — Так я пошел? — осторожно приподнялся Армен и сделал шаг к двери.

         — К-куда? — дернулся раб, вскидывая и роняя голову на грудь.

         — Туда! — с трудом сдерживая волнение, кивнул на улицу Армен.

— Ну и иди! Ик-к! — неожиданно согласился привратник. Ты хорош-ший — ик-к! — человек!

         — Да и ты тоже хорош! — усмехнулся на радостях Армен, и глаза его — чего давно уже не случалось с ним — лукаво блеснули. — Да, и когда вернется твоя хозяйка, не забудь ей сказать, что все это выпил я!

К дому Квинта Пропорция он подоспел, когда солнце уже зависло над горизонтом, а воздух загустел, налившись предвечерней голубизной.

Привязанный цепью раб беззлобно тявкнул на него и красноречиво показал глазами на дверь. Обрадованный тем, что римлянин уже дома, Армен взялся за ручки двери и замер, услышав голос Гедиты, доносившийся из комнаты.

    — Квинт! — кричала Гедита прерывающимся голосом. — Умоляю тебя: во имя вашей дружбы с Эвбулидом, ради моих детей — спаси его! Вспомни, что Эвбулид спас тебе жизнь под Карфагеном!

         — Последний раз говорю тебе! — оборвал ее сердитый окрик Квинта. — И делаю это только ради дружбы с твоим мужем, — я не могу дать ему больше денег! У меня нет их сейчас в доме! Понимаешь, нет! Они были, но я вложил их в одно выгодное дело!

         — Ну так одолжи! Ты ведь можешь... Тебе дадут...

           — Мне — да! Но где гарантии, что деньги вернутся ко мне?

    — Эвбулид приедет и отдаст...

          — Да твой Эвбулид теперь не в состоянии даже расплатиться за свой долг! А тут — такие деньги! Дать тебе их — значит, просто выбросить их на ветер! Нет, как говорят у нас в Риме, кто не может расплачиваться кошельком — расплачивается собою!

          — Квинт! Эвбулид расплатится с тобой, даже, как ты говоришь, собою! Но только здесь, у тебя, а не где-то на чужбине!..

           — Кем он будет служить у меня? — усмехнулся Квинт. — Поваром? Садовником? Он же ничего не умеет, твой Эвбулид!

    — Ну, хотя бы надсмотрщиком...

          — Хотя бы! — язвительно передразнил Квинт. — Да ты знаешь, что эту должность мечтает получить у меня каждый раб!

          — Но Эвбулид — не каждый! — вскричала Гедита. — И он не раб! — добавила она, вздрагивая от страшного слова.

           — Нет, Гедита! — жестко произнес римлянин. — Надсмотрщик, даже самый свирепый и толковый, стоит семь, самое большее — десять мин! А тут — два таланта! Да на такие деньги я смогу купить столько надсмотрщиков, что их у меня станет больше, чем самих рабов!

          — Но, Квинт...

           — Что Квинт? Вот если бы ты или твоя старшая дочь Фила пришла ко мне вечером, и… — Квинт перешел на шепот, который прервал возмущенный возглас Гедиты:

           — Да как ты смеешь? Ведь Эвбулид — твой друг! Нет! Никогда!!

           — Тогда уходи! — отрезал Пропорций. — Я ничем не могу помочь тебе.

Дверь распахнулась, ударив Армена в плечо. Мимо раба, обливаясь слезами, пробежала плачущая Гедита.

    — Погоди, боги еще накажут тебя! — обернувшись, прокричала она в сторону дома римлянина. — Они никогда не простят тебе этого!

— Да они даже не заметят этого с высоты своего Олимпа! — Захохотал ей вдогонку Квинт.

Армен проводил Гедиту растерянным взглядом, зажмурился, затаил дыхание. И — как заходят в холодную воду — вошел в комнату.

    — Что, одумалась? — довольно проворчал стоящий спиной к двери римлянин. Обернулся. И недовольно поднял бровь, увидев Армена:

           — О! А тебе что здесь надо?