Око за око - Санин Евгений

3. Четыре таблички

Старый Армен, едва волоча ноги от усталости, наконец, выбрался на шумную торговую улицу.

«Где-то здесь должно быть жилище Писикрата! — подумал он, озираясь среди многочисленных лавок, торговавших мясом, рыбой, овощами и вином. — Но где?..»

Он склонился в почтительном поклоне перед идущим мимо афинянином и протянул ему дощечку с адресом купца.

Прохожий, не останавливаясь, брезгливо взял нагретую за пазухой раба навощенную дощечку, на ходу прочитал вслух:

 «В середине Дромоса1, между харчевней Аркесила и горшечной Андроника, по правой стороне…» Там! — махнул он рукой в сторону самых больших лавок.

К счастью, указанный афинянином дом Писикрата оказался совсем рядом. Проходя мимо харчевни, где бедняки торопливо уплетали куски лепешек с сыром и мясом, запивая вином, Армен сглотнул слюну, и уже через минуту постучал в дверь одной из самых крупных лавок Дромоса.

         — Кого еще там несет? — послышалось ворчание. Дверь приоткрылась, и Армен увидел хмурого приказчика. Разглядев раба, он недовольно пробурчал:

            — Закрыто! Господин с госпожой уже отдыхают!

           — Но я от Писикрата! — воскликнул Армен. — Послан сюда его отцом! За помощью!

              — Пропусти его! — послышалось из глубины лавки, и Армен проскользнул в открывшуюся дверь.

         — Тут все написано! — пробормотал он, протягивая дощечку сидящему за столом чернобородому мужчине, похожему на Писикрата. Рядом с ним сидела на клине молодая красивая женщина.

— Эртей, — ленивым тоном произнесла она. — Ну, когда же он оставит нас с тобою в покое?

— Подожди! Сам жду не дождусь…

Сын купца, знаком приказав подойти, принял из рук Армена дощечку:

         — Почерк отца! «Делай все так, как скажет этот раб!» Ничего не понимаю! — удивленно взглянул он на Армена. — И что же ты должен мне сказать?

Армен виновато пожал плечами и начал издалека:

           — Твой отец вез товары на «Афродите»...

          — Ну! — заторопил его Эртей.

         — По дороге на корабль напали пираты! Они схватили его... затолкали в душный трюм...

           — Хвала богам! Эртей! Наконец-то мы с тобою богаты! — воскликнула молодая женщина.

           — Тс-сс! — остановил ее муж. — Мы же не знаем самого главного…

          — Ах, да! Где находятся все его деньги…

          — Так говоришь, отец в плену? — спросил Эртей.

          — Да, — кивнул Армен.

          — И что же он велел передать нам?

          — Писикрат послал меня за выкупом. Я привезу ему полталанта, он отдаст их пиратам, и они сразу отпустят его!

           — А не обманут?

          — Нет! — вспоминая слова Диокла, заверил Армен.

            Муж с женой переглянулись.

         — А что еще велел передать нам отец? — упавшим голосом спросил Эртей.

            — Больше ничего!

         — Скажи, — осторожно спросила женщина. — А он случайно он не сказал тебе, кому передал на время своего отсутствия все свои…

           — Погоди! — остановил ее Эртей, но на всякий случай со слабой надеждой сам уточнил: — Может, ты забыл что по дороге? Она была такой опасной и трудной… Вспомни, не велел ли тебе еще что передать мне отец?

          — Клянусь! — прижал ладонь к груди Армен и ощутил твердость трех дощечек, напомнивших, что ему нужно спешить. — Я передал только то, что слышал. Больше я ничего не знаю. Умоляю, дайте мне поскорей полталанта!

          — Проклятье! — пробормотал Эртей, — Так отец будет держать нас в узде всю жизнь! Спрятать все свои сокровища и оставить нам одни долги!

         — Да он просто издевается над нами! — простонала женщина.

           — Издевается? — с сомнением покачал головой ее муж. — Нет — он знает, что делает! Теперь мы обязаны выкупить его у пиратов! Да что пираты — умри он, и мы, не зная, где его деньги, выкупим его даже из царства мертвых! Эй! — вспомнил он об Армене. — Значит, полталанта?

           — Да, господин!

         — А хватит? — испуганно спросила женщина. — Может, дать ему больше?

         — Дадим на всякий случай талант! — решил Эртей, наполняя большой кожаный кошель золотыми статерами. — Чтобы пираты наверняка отпустили отца! Смотри, не заговаривай в дороге ни с кем из встречных! А как только увидишь отца, скажи ему, что я немедленно отдал эти деньги и даже дал больше, чем он просил! Скажи также, что я буду усердно молиться до его приезда богам!

         — А от меня передай, что я дала обет посетить дельфийское святилище, если только пираты отпустят его! — торопливо добавила женщина, торопя раба быстрей отправляться в путь.

Оказавшись на улице, Армен услышал их приглушенные голоса:

         — Старая лиса! Даже на волоске от смерти не сказал нам, где все его деньги!

         — Беда! Беда! Если отец не вернется — мы нищие!..

         Спустя четверть часа Армен уже входил в скромный дом родителей лекаря.

         — Я послан к вам Аристархом, сыном Артимаха! — сообщил он, оглядывая дешевую мебель и глиняную посуду по углам.

           — Да, это наш сын! — с гордостью подтвердила пожилая  женщина, вводя раба на кухню.

    — Вот письмо, написанное его рукой! — достал из-за пазухи дощечку Армен.

Мать Аристарха поднесла дощечку к глазам, погладила ее и со вздохом сожаления протянула рабу:

— Мой сын — ученый, а я даже не умею читать. Прочти мне!

— Я тоже не умею! — признался Армен, но, вспомнив, что было написано в письме Писикрата, добавил: — Правда, я знаю, что там написано!

    — Так говори же!

    — Дорогие мама и отец! — прибавил от себя Армен, желая хоть этим смягчить черную весть. — Сделайте все так, как скажет вам этот раб.

    — Артимах! — крикнула женщина. — Ты слышал, наш сын просит о чем-то!

           — Да слышу, слышу! — послышалось кряхтение, и вслед за ним раздался странный звук, словно в комнате переставляли клине.

Армен повернулся к двери и замер. На кухню, отталкиваясь от пола неестественно длинными руками, втискивался безногий старик.

         — Покажи! — хрипло потребовал он, и Армен протянул ему дощечку.

         — «Дорогие мама и отец...» — прищурился старик. — Все верно! «Шлю вам свою прощальную весточку не из желанного Пергама, а из трюма пиратского корабля...»

         — Пиратского? — охнула женщина.

         — «Не сегодня-завтра меня продадут в рабство. Но не спешите отчаиваться! Со своей профессией я не пропаду. Буду лечить своих господ... А там как знать — может, и выкуплюсь, и мы снова будем вместе! Раб, который принесет вам дощечку, такой же пленник, как и я. Он будет говорить вам о выкупе — не слушайте его. Во-первых, у вас нет таких денег. А, во-вторых, даже если бы вы их собрали, я бы все равно не принял их, потому что не могу украсть у вас пусть не очень сытную, но все же безбедную и спокойную старость, которую вы заслужили всей своей жизнью. Дайте лучше рабу красный амфориск, что на верхней полке в подвале. Он очень болен, и отвар, что в нем, поможет ему в пути. Ты же, отец, мажь моим лекарством культи утром и вечером. Простите — меня уже торопят. Да хранят вас боги! Ваш Аристарх».

Старик уронил дощечку и опустил голову.

         — Даже в плену у пиратов он думает больше о нас, чем о себе! — выдавил он. — В детстве, бывало, часами следил за ящерицами. Выменивал на них у ребятишек все свои школьные завтраки! Потом отрывал у них хвосты, выкармливал разными травами и следил, как у них отрастают новые... Говорил, что придет день, когда и у меня отрастут ноги, которые я потерял в Риме, пока был там заложником. Ноги, правда, не выросли от его мази, но болят по ночам куда меньше, чем прежде...

          — Сколько же нужно денег, чтобы вызволить нашего Аристарха? — спросила женщина, возвращаясь из подвала, и протягивая Армену красный амфориск.

          — Целых полталанта!.. — опустил глаза раб.

           — О боги!

          — У нас никогда не было таких денег! — утирая слезы, объяснил старик. — Даже если мы продадим дом и поселимся на улице, если продадим все, что имеем — мебель, кувшины, все равно нам не набрать и сотой части нужной суммы!

          — А вы не можете одолжить ее у кого-нибудь? — спросил Армен.

           — Кто рискнет дать такие деньги беспомощным старикам, которых ни к суду нельзя привлечь, ни даже продать в рабство! — вздохнул Артимах и замахал руками на раба: — Уходи!

Армен попятился, вышел за порог. Отхлебнул глоток терпкой жидкости из амфориска. И заторопился прочь со двора, услышав в доме причитания матери Аристарха и глухой плач Артимаха.

Отвар придал сил. Армен быстро шел по улицам Афин, пока не остановился перед домом, который, как было сказано в дощечке триерарха, стоял «В квартале Милете, недалеко от булочной Суниада, по левой стороне». Он долго колотил железным молотком в дверь и уже собрался уходить, как ее открыла испуганная молодая женщина.