Предначертание - Вадим Давыдов

— Мы сделаем вот что, Вадим Викентьевич, — продолжил Гурьев. — Я не собираюсь ни пирамид выстраивать, ни пудрить мозги, — ни вам, ни кому-либо другому. Вы лицензию таксиста имеете?

— Нет.

— Я куплю вам лицензию и таксомотор. Он будет полностью и безраздельно ваш, вот совершенно. И в любую минуту, как только вам окажется со мной не по пути, вы вернётесь к прежней жизни. Мне кажется, так будет достаточно честно. Согласны?

— Согласен. В излишнее благородство играть не стану, опыт не тот. Тем более, что выкуп вы сами назначили. Так что – на том и порешим.

— Ну и прекрасно, — Гурьев снова разлил спиртное по рюмкам.

— Хорошо. К делу, — кивнул Осоргин. — Сколько всё-таки человек, поточнее?

— Не более двух отделений. Плюс резерв и штаб. Итого – тридцать человек максимум. Большим количеством нам и руководить пока не под силу, и может вызвать ненужные кривотолки и слухи. И размещать людей надо, и довольствие организовать, и средства потребуются.

— Вот мы и подошли к следующему вопросу, — усмехнулся Осоргин.

По движению, которым моряк достал и закурил новую папиросу, Гурьев понял, в каком волнении тот пребывает. Он кивнул:

— Разумеется. Прошу к столу, господин капитан.

Несколько картинным, рассчитанным на эффект жестом, Гурьев вынул из кармана бархатный мешочек и высыпал его содержимое перед Осоргиным. Моряк непроизвольно отшатнулся, едва удержавшись на стуле.

В этой кучке не было ни одного алмаза весом менее чем в пять каратов. А были и тяжелее. И несколько штук, тянувших, пожалуй, на добрый десяток.

— О… Однако, — хрипло проговорил Осоргин через некоторое время, не обращая внимания на потухшую в его пальцах папиросу. — Позволите?

Гурьев кивнул утвердительно. Осоргин протянул руку, потрогал кристаллы. Взял один, покрупнее, посмотрел зачем-то на свет.

— И какова же… стоимость? Хотя бы примерно?

— Думаю, около миллиона фунтов.

— Надеюсь, вы не храните это… здесь?!

— Ну, разумеется. Это не всё, Вадим Викентьевич. Это нам на булавки.

— Откуда?!

— Я объясню. Позже. А пока – обсудим наши краткосрочные планы.

Лондон. Апрель 1934 г

Рэйчел не покидало стойкое ощущение, что Гурьев проводит с Тэдди едва ли не больше времени, чем с ней. Ну, не меньше, — это уж точно. И учит его этим странным, не похожим ни на какую борьбу или бокс приёмам. И прыгать через скакалочку. Бог мой, а это ещё зачем?! И Тэдди. Он так изменился, подумала Рэйчел. Совершенно переменился. Просто сокровище, а не ребёнок. А всё это Джейк. У него просто настоящий талант. И Тэдди в него влюблён. Только и слышно – Джейк, Джейк, Джейк сказал, Джейк знает, Джейк может! А я?! Нет, я не могу. Я просто устала. Я так ужасно устала! Он такой великан. И это кольцо – он что, забыл, зачем приехал, о чём меня просил?! Он целыми днями пропадает с Тэдди и со мной. Нет, не может быть. Это же просто немыслимо. Ведь он… И цветы. Всё время цветы. Это же безумные деньги, — такие цветы. Сколько у него денег, — печатает он их, что ли?! Господи Боже, что за человек?! Интересно, что это он придумывает последнее время? Он что-то придумывает, я же вижу! Что это может быть? Литература по банковскому делу… Впервые после обустройства нанеся Гурьеву визит, Рэйчел была потрясена зрелищем огромного рабочего стола и количеством развешанных по стенам в идеальном порядке каких-то пилочек, ножниц и щипчиков, не только назначения, но и названия которых Рэйчел даже не представляла себе. Что замыслил этот ненормальный, чёрт возьми?!

Гурьев удивился и встревожился одновременно – Рэйчел сама распахнула перед ним дверь.

— Что-нибудь случилось?

— Нет. Джарвис занят в саду, а остальную прислугу я отпустила на уик-энд. Я иногда делаю это, когда нет ничего срочного. Что?

— У старины Джарвиса не бывает уик-эндов?

— Немыслимо, — вздохнула Рэйчел. — Вы не знаете Джарвиса.

— Зато догадываюсь.

— Ничего страшного. Он…

Только сейчас Рэйчел посмотрела на улицу. Увидев новенький «Ягуар» и шофёра, чем-то на Гурьева неуловимо похожего, она опешила:

— Это…

— Это наш экипаж, Рэйчел, — весело сказал Гурьев.

— Наш?! Вы с ума сошли!

— А мне нравится, — Гурьев отчаянно улыбнулся. — Вы не пригласите меня войти?

— Входите, чудовище, — вздохнула Рэйчел, и, улыбнувшись Осоргину, пропустила Гурьева внутрь особняка. Закрыв за ним тяжёлую створку двери, Рэйчел свела брови к переносице: – Это же давешний таксист, я его узнала. Где вы его выкопали?!

— В такси, — Гурьев слегка наклонил голову набок.

— Это ведь не просто шофёр?!

— Нет. Далеко не просто.

— Это я поняла, — Глаза Рэйчел вдруг расширились от внезапно осенившей её догадки: – Он… русский?!

— Конечно.

— Стоит вас только на один день оставить без присмотра! Что вы задумали?! Признавайтесь!

— Пока ещё не время, Рэйчел, — произнёс Гурьев. — Но обещаю рассказать, как только план окончательно созреет вот здесь, — и он постучал себя пальцем по лбу. — Мы остановились на персоне вашего дворецкого.

— Джарвис – на редкость консервативный малый, Джейк. И он лучший дворецкий из тех, кого я знаю. Сейчас таких, как Джарвис, уже невозможно отыскать даже за очень значительные деньги.

— Превосходно, — кивнул Гурьев. — В таком случае, я за вас совершенно спокоен. Да, кстати. У меня есть вопрос.

— Я слушаю.

— Я посмотрел счёт. Почему вы не включили туда расходы на Мероув Парк? Ведь это очень большие расходы.

— Вот ещё, — Рэйчел вспыхнула. — Никогда не собиралась… Откуда вы знаете?!

— Рэйчел. Пожалуйста. Почему?

— Потому что поместье принадлежит Тэдди.

— Вы его выкупили у банка?

— Да, — чуть поколебавшись, подтвердила Рэйчел. — Джейк, это…

— Долгая история. Я знаю. Зачем вы это сделали? Это наверняка поглотило все сбережения, сделанные вами с таким трудом.

— Оно принадлежит Тэдди, Джейк, — упрямо наклонила голову Рэйчел. — Кроме того, я, как вам хорошо известно, немножечко русская, и вы сами говорили, что сумасбродство у нас в крови.

— Брукс помогал вам? Оформление, подставной покупатель?

— Откуда… Да.

— Отлично. Старина Брукс знает своё дело, это мне нравится. Оно сильно запущено? Только откровенно.

— Оно никогда не походило на Версаль. Почему вы спрашиваете?

— Сдайте мне его в аренду. До совершеннолетия Тэдди, пока он не решит, что с ним делать.

— Зачем?!

— Я вам потом расскажу. Мне нужно.

— Вы определённо сумасшедший.

— Не больше вашего.

— А-а, вы хотите таким образом…

— Я хочу таким образом убить сразу нескольких зайцев, Рэйчел. Сократить ваши расходы и…

— Увеличить свои.

— Рэйчел, пожалуйста. Я вам говорил, что не стеснён в средствах.

— Прекратите присылать цветы. Тэдди смотрит на меня такими глазами!

— Какими?

— Чёрт вас побери, Джейк! Вы что, не понимаете?!

— Если вам не нравится, я велю больше этого не делать, — вежливо и стеклянно улыбнулся Гурьев.

— Джейк, — Рэйчел дотронулась до его руки. — Боже, Джейк. Разве дело в этом? Просто это так…

— Мне казалось, что вам нравится, — Гурьев посмотрел поверх её головы. — Простите.

— Джейк, перестаньте так щуриться. Это, наконец, немыслимо. Мне нравится, но…

— Нет никаких «но», Рэйчел, — Гурьев вздохнул. — Вы очень устали, я знаю. Вы столько делаете для меня, что я чувствую себя обязанным хоть как-то отблагодарить вас.

— Но вы же платите мне за мои услуги, — Рэйчел состроила удивлённую гримаску. Это стоило ей немалых усилий, и она почти возненавидела себя за эту непростительную, невозможную слабость. — Какая ещё благодарность?

— Самая обыкновенная, Рэйчел. Человеческая. Разве то, как вы это делаете, можно оценить деньгами?

— Послушайте, Джейк. Я хотела бы раз и навсегда…

— Не бывает раз и навсегда, Рэйчел. Есть только здесь и сейчас.

Ах, вот как, подумала Рэйчел. Вот ты какой. Ну, что ж. Она отвернулась. А когда вновь повернулась и посмотрела на Гурьева, на её губах уже сияла улыбка:

— Мы говорили об аренде поместья, не так ли?

— Да, — он тоже с удовольствием сменил тему.

И, заметив это, — хотя он и очень старается, бедняжка, чтобы я не заметила, подумала Рэйчел, — она забеспокоилась опять. Только бы он не заметил, мысленно взмолилась она.

— Вы хотите это как-то оформить?

— Не знаю. Как вы скажете. Я хочу поехать туда и взглянуть.

— Когда?

— Да хоть прямо сейчас.

— Но оно… Оно довольно запущено.

— Это не имеет большого значения. К тому же, меня это, как вы уже знаете, нисколько не беспокоит.

— Почему?

— Потому что я в любом случае собирался привести его в порядок по своему вкусу.

— Вот как.

— Так что? Едем?

— Сейчас?!