Предначертание - Вадим Давыдов

— Просто хотел проверить, достаточно ли тщательно вы моете уши для того, чтобы мне не пришлось дважды повторять для вас что-нибудь особенно важное. Желаю вам успешной охоты и приятного вечера, баронесса.

В следующее мгновение Гурьев уже вёл Рэйчел в очередном туре венского вальса. Всё ещё пребывая в смятении, она оглянулась и поймала взгляд Элизабет, полный ненависти и… восхищения. Рэйчел гордо вскинула подбородок и впервые за всё это время посмотрела Гурьеву в глаза:

— Вы думаете, это сойдёт вам с рук?!

— Это сойдёт мне с рук, леди Рэйчел, — усмехнулся Гурьев, и по этой усмешке Рэйчел поняла: сойдёт – и далеко не только это. — Хотите пари?

— Нет, — подумав, улыбнулась Рэйчел. — Пожалуй – нет, не хочу.

Это был первый вечер после довольно продолжительного перерыва, и Рэйчел устала. Устала до такой степени, что задремала в такси, которое по плану должно было отвезти домой сначала Гурьева, а потом её. Но получилось наоборот. Потому что Рэйчел уснула у него на плече. Проснувшись оттого, что автомобиль остановился, и шум мотора смолк, Рэйчел поспешно отстранилась:

— Простите.

Какое счастье, что уже темно, подумала Рэйчел. Что это происходит со мной опять?! Опять. Всегда. Всегда. Господи Всемогущий, я даже не знаю, как его зовут. Я вообще ничего не знаю о нём. То, что он рассказал… Это может и не быть правдой. Это может быть просто история. Может быть, он вообще с Марса. Или с Венеры. Ничего. Это просто болезнь. Я заболеваю, наверное. Но я выздоровею. Я ведь всегда выздоравливаю?

— Я вас провожу. Вы позволите?

— Пожалуй, — кивнула Рэйчел.

Гурьев вышел, открыл дверцу с её стороны, подал ей руку, помог выбраться из салона. И повёл к крыльцу, осторожно держа её под локоть, — словно боялся, что она упадёт. У двери Рэйчел повернулась к нему лицом, и на губах её снова заиграла улыбка:

— Должна сказать вам, что вы произвели фурор. Вас нашли чрезвычайно милым, интригующе непосредственным и экзотически таинственным. Без всякого сомнения, это настоящий успех. Я была готова лопнуть от гордости за вас. Ну, а уж что произойдёт после происшествия с Элизабет, я вообще боюсь себе представить. Вас это не пугает, как я вижу?

— Сейчас я начну возвращать комплименты, — в голосе Гурьева звучала неприкрытая, хотя и шутливая угроза.

— Не стоит, — Рэйчел продолжала улыбаться. — Ко всему прочему, ваша внешность производит на женщин совершенно сногсшибательное впечатление. Догадываюсь, что вы отлично знаете это и пользуетесь своим оружием без всякого стеснения. Меня завалили вопросами – кто вы по происхождению и насколько обеспеченны. Не хотите составить себе удачную партию? Правда, девушка из общества вряд ли согласится последовать за вами в Россию. Впрочем, я уверена, вам и самому совершенно нечего там делать.

— Вы это всерьёз?

О, Боже, подумала Рэйчел. Это что же – он насмехается надо мной?!

— Вполне, — она упрямо задрала подбородок. — Вы же знаете, какой популярностью пользуются титулованные невесты у состоятельных…

— Выскочек, — закончил Гурьев. — Именно так они всегда и поступают, не правда ли?

— Вы…

— А я слишком неотёсан для того, чтобы меня сочли настоящим джентльменом. Потому что только настоящий джентльмен в состоянии жениться на подставке для шляпки. Леди Рэйчел.

— Или чтобы жениться вообще.

— Иногда необходимо нарушать правила для того, чтобы оставаться самим собой. Поэтому я очень ценю людей, умеющих делать это. Тем больше, чем отважнее и безогляднее они это делают.

— Должна ли я понимать это так, что вы предпочитаете ни к чему не обязывающие отношения с женщинами, чья репутация невосстановима?

— Предпочитаю сам решать, обязан ли я чем-либо кому-нибудь – и до какой степени. И что представляет из себя чья-нибудь репутация, с которой мне захочется поработать. А уж когда я это решу…

Кажется, я понимаю, что ты решил, подумала Рэйчел, чувствуя, что опять, уже неизвестно в который раз, неудержимо краснеет и мысленно благодаря Бога за то, что свет фонаря над крыльцом дома скорее сгущает темноту, нежели освещает что-то. Сердце её колотилось у самого горла, но она протянула Гурьеву обе руки – так, словно предупреждение, прозвучавшее только что, не имело к ней ни малейшего отношения:

— Спасибо за чудесный вечер, Джейк. За мной давно никто так не ухаживал.

— Я старался, — честно признался Гурьев, целуя её руку и еле сдерживая рвущееся наружу желание обнять молодую женщину.

— Да, для сбежавшего из джунглей Амазонки совсем недурно, — кивнула она.

— Спасибо, леди Рэйчел.

— Вам совсем не обязательно говорить «леди», когда нет посторонних, Джейк, — тихо проговорила Рэйчел. — Главное, ничего не придумывайте себе. Не забывайте, что мы… партнёры, — она подняла на него взгляд. Крошечная заминка не ускользнула от его внимания, но Гурьев приказал себе не сметь сосредотачиваться на этом. Пока. — Договорились?

— Да, Рэйчел. До завтра.

— До послезавтра, Джейк. Спокойной ночи.

Гурьев поклонился и стремительно сбежал по ступенькам вниз. Рэйчел услышала, как хлопнула дверца, застрекотал мотор, и звук этот растаял в темноте. Она вздохнула, опустила голову и шагнула через порог.

Лондон. Апрель 1934 г

Гурьев сел в такси на переднее сиденье. Шофёр удивлённо на него покосился, но не возразил. Гурьев повторил адрес, и они тронулись.

Русский, решил Гурьев, рассматривая таксиста. Вот точно – русский. Мой тип. А что, рискнём? И он беззаботно засвистел мотив «Варяга».

Реакция не заставила ждать себя слишком уж долго, — к середине первого куплета шофёр нажал на тормоз так, что со всех сторон раздались возмущённые вопли клаксонов. Гурьев посмотрел на вытаращившегося на него шофёра и усмехнулся, забросив следующий крючок:

— Немножко подзабыли, как красиво швартоваться, не так ли, господин капитан? — первым начал он по-русски. — Ну, это ничего. Это службишка, не служба. Дело поправимое.

— Вы… кто? — хрипло спросил шофёр, тоже по-русски.

— Гурьев. Яков Кириллович. Будем знакомы, господин капитан? — он развернулся лицом к шофёру и протянул тому правую руку, — ту самую, на которой браслет.

— Господин Гурьев? Или товарищ Гурьев?

— Сочту за честь стать вам товарищем, господин капитан, — рука его упрямо висела в воздухе.

Шофёр, видимо, всё ещё колеблясь, взял руку Гурьева и чуть повернул, рассматривая браслет. И, приняв пароль за верный, кивнул:

— Осоргин. Вадим Викентьевич. Капитан второго ранга, минный крейсер «Переславль», Черноморский флот. Ныне, кажется, краснознамённый?

А вот теперь пришла очередь Гурьева удивляться.

— Не может быть, — он так сдавил руку Осоргина, что тот поморщился против воли. — Не может быть.

— Ну, отчего же, — печальная усмешка искривила губы моряка. — И небывалое, как известно, бывает. А вы разве…

Гурьев знал. Перед ним сидел человек – живая легенда. Капитан Осоргин, уведший свой корабль из-под носа у красных, взяв на борт всех, кого мог утащить из охваченного паникой Новороссийска. Осоргин, протянувший на двух винтах и одной турбине через Дарданеллы и всё Средиземноморье – до самого Гибралтара. Не может быть, подумал Гурьев. Просто не может такого быть. Таких совпадений не бывает. Вот не бывает такого, и всё.

— Я думал, вы в Париже.

— Я тоже так сначала думал, — вздохнул Осоргин. — А зачем? Не люблю я французский… Несколько моих офицеров остались там. А остальные, кто со мной, — сюда. Теперь здесь вот… перебиваемся. Кому повезло, кто помоложе был – под торговый «юнион джек». А кто рылом не вышел – под шашечки пожалуйте.

— Пройдёмся ещё под Андреевским, господин капитан, — озорно улыбнулся Гурьев. — Давайте поедем, поднимемся ко мне. Посидим, как у нас, флотских, положено.

— Я за рулём, — усмехнулся невесело Осоргин.

— Ничего, Вадим Викентьевич, — Гурьев отпустил его руку. — Переночуете у меня, места хватит. А с завтрашнего утра вы на службе. Поедем. Я всё объясню.

— Гурьев, — Осоргин прищурился, посмотрел в лобовое стекло. — Гурьев. Легенда Корпуса. Единственный, кажется, в истории флота мичман при выпуске. «Гремящий», кажется? У Эзеля где-то их потеряли. Откуда браслет?

— Шестерых спасли датские рыбаки. Его не спасли, а браслет он велел передать мне. Браслет и наградной «Браунинг». Полозов и передал. Константин Иванович Полозов.

— Его плохо помню. Неважно. Как это произошло?

— Приняли бой с «Аугсбургом» и «Бременом». Шансов было – ноль, не мне вам объяснять. Но не сдались.

— Погибаю, но не сдаюсь, — Осоргин кивнул и снова взглянул на руку Гурьева с браслетом. — Ах, как это романтично, — погибаю, но не сдаюсь. Что ж, Яков Кириллович. Поехали, пожалуй.

Они остановились у дома, где находилась студия, снятая Рэйчел для Гурьева. Осоргин закрыл машину, и они поднялись наверх.