Волхов - Илья Игоревич Савич

— Убийца… — Жнец шаг за шагом следовал за последней жертвой. — Я вижу это. Твою чёрную душу…

— Прости! П-пожалуйста!

Он хотел сделать ещё один шаг назад, но наткнулся на стену.

— Бог простит.

Поезд въехал в туннель, вагон погрузился в непроглядную темноту. Крик ужаса утонул в грохоте рельсов.

━─━────༺༻────━─━

Голова невыносимо трещала. Шум отдавал в виски резкой колющей болью, а носоглотка промёрзла до хрипоты.

Лейтенант с трудом встал, пытаясь вспомнить, как оказался на полу. Когда воспоминания вернулись к нему, он вскочил, хотел позвать Волхова, но новый всплеск боли превратил зов в бессвязный крик.

— Тише ты. Зачем сразу орать?

Почему-то было слишком темно. Большая часть ламп не работала, а одна из оставшихся постоянно моргала, добавляя мигрени к треску в голове.

— Что произошло?

Лейтенант схватился за виски и опёрся о стену, сдерживая подкатывающую к горлу тошноту.

— Кое-кто ненамеренно вмешался в планы ФСБ. Но я эту помеху устранил.

— Так, а поподробнее? Чёрт, башка разрывается…

— Я убил их.

Лейтенанта будто окатило холодной водой. Он пригляделся, тут же отпрянув из-за проявившейся картины изуродованного лица.

— Бляха! Что с тобой?!

Волхов смотрел на него единственным открытым глазом. Над вторым сочился длинный порез от лба до подбородка, закрывая веки налившейся гематомой. Нос распух, на губах засохла кровь, а висок украшал широкий синяк. В руке он вертел изящный нож.

А из-за пазухи торчала любопытная мышиная мордочка.

— Досталось мне. Ну, зато теперь точно не узнают. Я и сам себя уже не узнаю, собственно…

Лейтенант сел рядом.

— Один из этих? — он пнул труп под ногами.

— Да.

— Остальные?

— В коридоре.

Лейтенант замолчал. Задумался. Форс-мажоры были предусмотрены, но даже так ситуация чуть не вышла из-под контроля.

Он ещё раз взглянул на мертвеца, опустился, поморщился, поняв причину смерти, а затем удовлетворённо кивнул.

— Ну, нет худа без добра. Переодевайся, а на него напялим твою робу.

— Чего?

— Нам нужен труп, раз уж на то пошло. А этот ещё и похож. Прям бинго, блин. Давай скорее, мы наверняка пропустили пункт высадки. Теперь придётся прыгать на всей скорости и тащиться по тайге.

Лейтенант решил оставить Игоря переодеваться в одиночестве и направился к выходу. Коридор погряз в непроглядной темноте, только невнятные силуэты еле высматривались вдали, но к тамбуру он прошёл без проблем.

Вдруг лампы загорелись на несколько мгновений. Лейтенант успел обернуться и увидел два мёртвых тела. Одно из них было изуродовано,стены и окна рядом поблёскивали кровавыми пятнами, по полу тянулся вязкий от холода багряный ручеёк.

Свет снова погас, скрыв следы расправы.

— Пошли. Сам же говорил, что не стоит задерживаться, — Волхов появился будто бы из ниоткуда, уже облаченный в форму.

— А? Д-да, верно. Пошли.

В тамбуре окатило резким морозным холодом, но Игорю от этого стало только лучше — раны меньше беспокоили. Он дождался, пока лейтенант откроет двери, и в лицо ударит острый ветер.

Поезд мчался через поляну, на краю которой чёрной тенью возвышался глухой лес.

— Слушай, лейтенант, а как тебя зовут-то?

Тот ответил не сразу — обдумывал. Но в итоге решился:

— Данила.

Услышав это имя, Волхов почувствовал, как волосы на затылке встают дыбом. Переборов застрявший в горле ком, он протянул руку:

— Ну, будем знакомы, Даня. А теперь погнали!

Поезд, одиноко мчащийся к пункту прибытия через ночную тайгу, и не заметил, как из него выпрыгнули двое пассажиров. Он лишь продолжил свой путь.

Через сутки труп в последнем вагоне опознают как Волхова Игоря Олеговича, бывшего капитана полиции, скончавшегося в результате нападения двух неизвестных личностей, ликвидированных на месте. О чём, собственно, не напишут в новостях, не расскажут по телевизору, а лишь отразят в документах и положат на полку в дальний ящик.

А человек, потерявший своё имя и ещё не получивший новое, пробирался сквозь сугробы к огонькам заснеженного сибирского городка.

«Мы свободны!»

Глава вторая. Девушка, оказавшаяся в беде

На улице бесилась метель, снег белыми хлопьями застилал всё вокруг, ветер разбивал сугробы, поднимая вверх маленькие вихри. Зима наслаждалась своим правлением, пиком январского могущества, но не забывала по-юношески шалить, окрашивая окна витиеватыми взрывами узоров.

Будильник разбавил успокаивающий гул, заставив вздрогнуть. Но Игорь не спал, а потому быстро отключил раздражающий звук, с тяжёлым вздохом поднялся с кровати, сразу же принял упор лёжа и начал зарядку — тюремные привычки остались до сих пор.

Получасовая тренировка помогла разогреться в похолодевшей к утру квартире, но веки тяжелели от бессонной ночи, поэтому Игорь забрался в душ и включил холодную воду. Бодрость резко разогнала кровь, вспышкой пронеслась по телу. Пришлось заставлять себя не выкручивать вентиль в обратную сторону, терпеть, пока не наступит нужный эффект, и только тогда он повернул смеситель на горячую воду, поднявшую пар.

Выбравшись из ванны, Игорь шустро вытерся, почистил зубы, ещё раз умылся, поднял голову. Зеркало запотело, поэтому пришлось облить его душем, чтобы взглянуть на незнакомца в отражении.

Впалые щёки, обросшие непослушные волосы, мозолистые морщины, старящие лет на десять, кривой нос, через который проходила уродливая полоса шрама от брови до подбородка, создав проплешину среди жёсткой лохматой бороды. Даже глаза казались чужими.

Ублюдки, посланные Королёвым, оказали услугу — теперь узнать в этом человеке Игоря Волхова не мог даже он сам.

Подбородок зачесался. Колючая растительность на лице больше всего раздражала в новом образе. Привыкший к ежедневному бритью, он и в тюрьме не позволял себе излишнего послабления, хотя там с этим делом было непросто. Часто в ход шла затупившаяся одноразовая бритва, с трудом убирающая щетину.

Но Данила сказал отрастить бороду для пущей конспирации, поэтому приходилось терпеть.

Завершил утренние приготовления плотный завтрак из пшённой каши на молоке и крепкий иван-чай, купленный у местного торговца, что всё лето собирал урожаи кипрея, сушил, а после продавал в бумажных пакетиках. Игоря частенько тянуло в его лавку, где повсюду висели сушёные веники мяты, вербены, крыжовника и прочих душистых трав, которые добавляли в чай для разнообразия вкусов и аромата.

Наверное, это место напоминало о Захаре.

Игорь накинул бушлат, натянул ушанку, проверил документы в кармане, огляделся — ничего ли не забыл перед выходом. И зацепился взглядом на чудесную картину: Мышь сладко посапывал в корзинке на мягкой подстилке, дразня беззаботностью своих будней. Рядом стояли миски с кормом и водой, так что раздобревшему от сытой жизни зверьку с