Тайна мадам Лефевр - Джулия Джастис

Отвернувшись от двери, он заметил наблюдающего за ним Макса, и к прежним страхам добавился новый. Он отдал бы все на свете, чтобы только не говорить кузену тех слов, которые собирался сказать. Что угодно, только не жизнь Элоди.

При этой мысли все остальное померкло. Уилл, тяжело сглотнув, подбирал подходящие слова. Мысль о разрыве с кузенами и потере уважения Макса была невыносимо болезненной, ему не приходило в голову никакого подходящего вступления. Макс покачал головой и рассмеялся.

– Мне следовало бы догадаться, что если кто-то и может найти Элоди Лефевр, я и сам пытался, знаешь ли, то только ты. Это колоссальный и, подозреваю, весьма дорогостоящий крестовый поход, который, как сказал Алистер, ты решил совершить в одиночку. Не могу подобрать слов, чтобы выразить глубину моей признательности.

Уилл почувствовал себя еще хуже.

– Спасибо, что оказал Элоди столь теплый прием. Не уверен, что, окажись я на твоем месте, поступил бы столь же великодушно.

– Ты всегда был сорвиголовой и любил орудовать кулаками, а не вести переговоры, – с улыбкой заметил Макс.

– Ты научил меня пользоваться мозгами.

– Старался изо всех сил.

– Отдаю должное твоей настойчивости. Что же касается мадам Лефевр, тебе известны лишь ее поступки, но не мотивы. Полагаю, очень важно все тебе объяснить, – сказал Уилл, а мысленно добавил: «Возможно, тогда ты сумеешь лучше понять, почему я намерен предать тебя».

– Я слушаю. Что-то мне подсказывает – такую историю предпочтительнее слушать за стаканчиком портвейна.

Уилл возражать не стал, понимая: ему потребуется подкрепление, чтобы пережить следующие полчаса, по истечении которых он, вероятно, навсегда попрощается со своим лучшим другом.

Сделав глоток вина, Уилл начал сбивчиво рассказывать о том, как ему удалось разыскать мадам Лефевр и каким образом Сен-Арно сумел заставить ее делать то, что ему нужно. Когда он перешел к описанию Элоди и ее жизни, слова потекли быстрее, истории сменяли одна другую. Он говорил о ее детстве в изгнании, трудностях в качестве сначала жены молодого солдата, а потом вдовы, о ее пребывании в Вене, побоях и борьбе за существование, когда ее бросили все, кроме горничной, и, наконец, о возвращении в Париж и болезненной потере сына.

Уилл закончил свой монолог, так и не выпив больше ни глотка, и тут заметил, что Макс снова внимательно всматривается ему в лицо.

– Она удивительная женщина, – произнес он.

Уилл кивнул. «А теперь перейдем к самой трудной части», – подумал он.

– Макс, тебе лучше меня известно, сколь многим я тебе обязан. Я пообещал Алистеру, что разыщу Элоди, привезу ее в Англию и заставлю сделать признание в министерстве иностранных дел во имя твоей репутации. У тебя снова появится возможность строить дипломатическую карьеру, к которой ты стремился с самого детства. Но если власти начнут официальное расследование, Элоди посадят в тюрьму за участие в покушении на герцога Веллингтона. Возможно, даже повесят. Я не могу этого допустить.

Макс нахмурился:

– Ты уверен? Если бы ее признание обелило мое имя, я смог бы вернуться к карьере дипломата. Моей благодарности не было бы предела! Не представляю, на что ты намерен жить теперь, завершив военную карьеру. Отец мог бы назначить тебе денежное содержание, но, – Макс поморщился, – меня не удивляет, что он позабыл о данном обещании. Если я уеду в Лондон, Кэро понадобится помощь здесь. Конюшни она никогда не бросит, разведение лошадей у нее в крови. Ты мог бы занять мое место в качестве управляющего, сделался бы посредником между фермой и рынком и получал бы процент с продаж. Моя жена разводит превосходных лошадей, за которых платят хорошие деньги. Ты мог бы обзавестись хорошей работой и накопить достаточно денег, чтобы купить собственное поместье и, наконец, сделаться «землевладельцем Рэнсли».

– Чтобы завоевать расположение твоего отца? – насмешливо поинтересовался Уилл. – Благодарю за предложение, но я уже накопил достаточно средств. Даже если бы это было не так, я все равно не стал бы подвергать опасности жизнь Элоди.

Макс нахмурился еще сильнее:

– Эта женщина тебе явно небезразлична. Но отвечает ли она тебе взаимностью?

Уилл натужно сглотнул.

– Не уверен. Точно знаю, что нравлюсь ей. Но она убита горем после вторичной потери сына. Думаю, на глубокие чувства в нынешнем состоянии она просто не способна.

– Ты «нравишься» ей, – иронично повторил Макс. – Значит, ты готов нарушить клятву ради женщины, в чувствах которой даже не уверен, не говоря уж о понимании с ее стороны последствий?

Умеет Макс, избавившись от риторической мишуры, высказать самую суть!

– Да, – признался Уилл.

Макс, к его глубочайшему недоумению, разразился хохотом.

– Итак, это, наконец, случилось! Удачливая леди победила «игрока Уилла», перебив его ставку. – Быстро взяв себя в руки и снова посерьезнев, он похлопал Уилла по плечу. – Трудно выразить, насколько я признателен и восхищен всем, что ты для меня сделал. Не уверен, заслуживаю ли я подобной преданности. Нет нужды рисковать жизнью женщины, которую полюбил.

– Так ты… не сердишься на меня? – удивился Уилл, не смея верить удаче. – Зачем тогда пытался соблазнить меня должностью на ферме?

– Глядя на выражение твоего лица, когда ты рассказывал о мадам Лефевр, как печешься о ней, я догадался – ты влюблен в нее. Никогда прежде ты не говорил о женщине с такой страстью. Мне просто хотелось постичь глубину твоих чувств к ней. Верно, раньше я не был склонен простить мадам. По возвращении из Вены был зол, потрясен, не мог поверить в происходящее. Мой мир и будущее, о котором я так мечтал, пошли прахом, и я не думал, что смогу когда-либо обрести утешение. Потом я встретил Кэро, стал работать с ней, влюбился в нее и ее ферму. Теперь у меня есть все, что нужно, Уилл. Думаю, Элоди Лефевр – это все, что нужно тебе. Я прав?

– Неужели я предал бы клятву по иной причине?

Макс кивнул:

– Вот и я так подумал. Я распознал эту преданность другому человеку, так как сам испытываю подобные чувства к Кэро. Я сразился бы с целым миром, если бы нужно было защитить ее. Отказался бы от всего, только чтобы находиться рядом с ней.

– Тогда ты поймешь. Однако тебе известно – Кэролайн любит тебя. Я же не знаю, что Элоди чувствует и чего хочет. Я планировал увезти ее в Америку, оградить от опасностей, но даже не был уверен, что она согласится поехать со мной. Почти два года собираясь с силами, чтобы воссоединиться с сыном, и лишившись его, она теперь считает, что жизнь кончена.

– Я понимаю ее горе и отчаяние. Я и сам расценивал крушение дипломатической карьеры величайшей трагедией в жизни до тех пор, пока у Кэро не начались роды и я едва не… – его голос сорвался на мгновение, – я едва не потерял и ее, и сына. Не представляю, как бы я смог оправиться от такого удара судьбы. Но ведь сын мадам Лефевр жив, а значит, есть надежда снова его увидеть?