На пути к посвящению. Тайная духовная традиция ануннаков - Максимиллиан де Лафайет

— Жермен, — растерянно произнесла она, — я понятия не имею, откуда это взялось. Еще утром конверта не было у меня на столе, а вечером он вдруг появился. Это от мамы.

Выглядела она слегка испуганной, и я, не долго думая, сказал, что сам положил его туда.

— Он был внутри того конверта, который я нашел в своем шкафу, — солгал я. — Должно быть, мама просто забыла его там, когда оставляла для меня свои распоряжения.

На лице Сильви читалось явное облегчение. Ее ничто не связывало с делами и заботами улемов, и она никогда не сталкивалась ни с чем сверхъестественным. Разумеется, прожив всю свою жизнь с мамой, она многое подмечала. Тем не менее это лежало вне пути ее развития, так что лучше было не посвящать ее в подобные вещи.

Сильви открыла конверт и достала оттуда листок бумаги. Она пробежала по нему глазами и в удивлении покачала головой.

— Жермен, это от мамы. Она говорит, чтобы я взяла на себя заботу о бизнесе, а тебе позволила продолжать работу с организацией. Это и твое желание? А ты не хочешь сам заняться бизнесом или, по крайней мере, вести его вместе со мной? Я готова принять любое твое решение.

— Она и мне написала об этом, Сильви. Мама знала, что делает. Я уверен, что завтра, когда мы прочтем завещание, эти пожелания будут выражены официально. Лично я очень доволен подобным раскладом. Пожелай мама, чтобы я занялся бизнесом, мне бы пришлось почтить ее волю. Однако тогда работа стала бы для меня бременем, поскольку я хочу заниматься другими делами… Тебе, в отличие от меня, нравится вести бизнес, и ты столько лет помогала маме.

— Ты прав, Жермен, я в состоянии справиться с этим, но мне не хочется ущемлять тебя. И я ничего не имею против, чтобы мы вели дела вместе.

— Ты лучшая в мире сестра, Сильви. Спасибо тебе. Но мне лучше заняться тем, в чем я смогу проявить все свои силы. Ты, должно быть, знаешь, что организация готовит меня для дипломатической работы. И это тоже неплохо.

— Я мало что знаю об этом, Жермен. Если честно, то многого я старалась просто не замечать. Есть вещи, которых мне лучше не касаться, — Сильви было явно не по себе.

— Нам нет необходимости обсуждать мою работу, Сильви. Согласен, она не совсем обычна, однако в ней нет ничего плохого. Другое дело, что мне придется много путешествовать. Как ты, справишься тут без меня?

— Думаю, мне будет здесь не по себе с одними слугами, — признала Сильви. — Сказать по правде, я собираюсь в скором времени выйти замуж. Сама церемония будет очень скромной, поскольку мамы больше нет. только ты, тетушка и семья Жана-Клода. После этого он сможет переехать к нам, и мы вместе займемся делами. Он юрист, а это всегда полезно в бизнесе. И я уже не буду так одинока.

— Замечательный план. Скромная свадьба — именно то, что нужно. Пышные торжества без мамы просто ни к чему, правда?

— Совершенно ни к чему. Весь мир без мамы — не тот, что прежде.

Через два месяца мы спокойно, без лишнего шума отпраздновали свадьбу Сильви. Они с мужем отправились на несколько дней во Флоренцию, чтобы вернуться затем в Париж и приступить к работе. Все в доме должно было следовать привычным путем. Старые слуги оставались при Сильви, а монахини по-прежнему могли рассчитывать на помощь и поддержку с ее стороны. Словом, все шло так, как хотела бы мама. В тот вечер я долго сидел у себя в комнате, глядя на мамино письмо. От бумаги исходил тончайший аромат, и я чувствовал, что мама сейчас где-то близко. Я размышлял о своей жизни — об удивительном прошлом, о невероятном будущем — и пришел к выводу, что пора уже двигаться дальше. Набрав номер Бернара, я попросил его организовать мне встречу с Мастерами Ложи. Следующий день был как раз четверг — самое время поговорить с Великим Магистром.

Собрание в Ложе шло обычным чередом. Я сидел рядом с Бернаром, прислушиваясь к обсуждениям, однако не принимая в них участия. Время от времени я ощущал на себе взгляд Великого Магистра. Как всегда, он был невероятно внушителен в своем белом одеянии и головном уборе, благодаря которому казался гораздо выше, чем на самом деле. Наша беседа должна была состояться после собрания.

Когда все закончилось и люди начали расходиться, Бернар, попрощавшись со мной, тоже отправился домой. Сам я оставался на месте. Спустя несколько минут ко мне подошел Великий Магистр. Я встал, и он сердечно пожал мне руку.

— Искренне сожалею о кончине твоей матери, Жермен. Но я уверен, что она приходила к тебе уже после смерти. Так ведь?

— Вы правы, владыка, — ответил я.

Должно быть, он видел ее на похоронах, поскольку силы его значительно превосходили мои, а стоял он неподалеку от того места, где мы беседовали. Однако Великий Магистр тактично обошел этот вопрос стороной. Мы прошли в его кабинет и уселись напротив друг друга за большим письменным столом. Я молча ждал.

Как и все в этой жизни, наша встреча значительно отличалась от того, что я ожидал. Я-то думал, что Великий Магистр будет вещать мне о моем предназначении, планах на жизнь и будущих обязанностях. По моему представлению, это должно было стать отеческим наставлением — если не сказать, благословением. Ничего подобного. Peres du Triangle — весьма прагматичный народ.

— Бернар сказал мне, что ты готов к работе. Это так? — Великий Магистр снял головной убор и отер лысую голову носовым платком.

— Да, владыка. Я готов приступить к своим обязанностям, как только вы пожелаете.

— Мне говорили о твоих лингвистических талантах. Сколько языков ты знаешь?

— Двадцать один, — ответил я. — В том числе несколько древних.

— Мне известно, что ты говоришь по-арабски. А как насчет итальянского и суахили?

— Я свободно владею обоими языками, владыка.

— У нас есть дело, ради которого тебе придется совершить путешествие из Дубая в Италию, а оттуда — в Мозамбик. Успеешь собраться за неделю?

— Да, владыка.

— Приходи завтра утром в мой офис, и я ознакомлю тебя с деталями. Чем быстрее ты отправишься в путь, тем лучше, поскольку дело это весьма деликатное. Мы уже подготовили все необходимые бумаги.

— Как только вернусь домой, сразу начну собирать вещи, владыка.

Ложа находилась далеко от моего дома, но мне как раз хотелось прогуляться. Стоял сырой, теплый вечер. Ветер раскачивал деревья, и танцующие тени их ложились на залитые огнями улицы Парижа. Сотни мыслей теснились в моей голове, и все они так или иначе касались моего прошлого и будущего пути. Тот вечер положил начало новому этапу моей жизни, но во что это должно было вылиться, оставалось для меня большой загадкой.

В скором времени я оказался возле Сены. Вниз вели массивные каменные ступени, и я начал спускаться по ним, чтобы постоять немного у воды. Ветер толкал меня в спину, подбрасывая в воздух осенние листья. Темная вода озарялась мириадами крохотных огоньков. Время от времени мимо проплывал экскурсионный катер, оставляя за собой длинные полосы света. И над самой водой тянулись струйки белого тумана. С одной из лодок до меня донесся обрывок старой песни, где говорилось об осенних листьях и о ком-то, кого невозможно забыть. Я подумал обо всех тех, кого я никогда не забуду — куда бы ни завел меня мой путь. Погруженный в мысли о прошлом, я чувствовал себя невероятно одиноким в этом мире тьмы и тумана.

И тут вдруг, нарушив ход моих размышлений, произошло нечто совершенно неожиданное. Это не было мгновенным озарением — осознание коснулось моего сердца мягко и исподтишка. Всем своим существом я вдруг осознал, что вовсе не одинок, что связан бесчисленными нитями со всем сущим — тем, что было, есть и когда-нибудь будет. Я понял, что у меня есть место во времени и пространстве и что все мы едины (истина, которую не так давно пыталась объяснить мне Баалшамрут). С чувством смирения и признательности принял я наконец тот факт, что я — настоящий ануннаки-улем, отныне и навсегда.

Приложение

Из книги 2, «Возвращение Жермена Люмьера»

В этой книге, которая готовится к выходу в свет, рассказывается о дальнейшей жизни Жермена Люмьера, успевшего стать к этому времени настоящим мастером-улемом. Нас ждет встреча со старыми и новыми друзьями и врагами; вместе с нашим героем мы продолжим двигаться по пути к абсолютному знанию за наставником, равного которому не найти. Авторы выражают Мастеру Жермену Люмьеру самую искреннюю признательность за разрешение написать и опубликовать эту книгу.

Благодаря специальному обучению мне всегда удавалось справиться с паникой. Я был не из тех, кто поддается страху, и предпочитал искать выход из затруднительного положения, а не паниковать. Но на этот раз ситуация, в которой я оказался, была просто угрожающей. Меня не только жестоко избили и бросили в эту печально известную тюрьму, но и пообещали казнить на рассвете, если я не заговорю. Не первый раз я оказывался под арестом, но прежде мне всегда удавалось спастись — с помощью обычных ли средств или благодаря использованию особых техник, которым обучили меня мои наставники.