Песня реки - Синтия Томасон

– Боже, какое несчастье! – Анри поглядел сначала на брата, потом повернулся к лестнице, словно сомневаясь, где ему надлежит оставаться – здесь или наверху. – Как это произошло? И что с ней сейчас?

– Пока не знаем. Я допускаю, что она слишком сильно гнала жеребца и он ее сбросил. Сколько раз ее предупреждали! Не знаю, что еще нужно делать, чтобы она не… – Филип запнулся при виде доктора Линдстрема, их семейного врача, который спускался в гостиную. – Доктор, как она? Все обойдется?

Пожилой мужчина снял очки и протер стекла носовым платком.

– У нее ушиб головы. Успокойся, Филип, все пройдет бесследно. Какое-то время меня беспокоило, что никак не удавалось привести ее в чувство. Но несколько минут назад она открыла глаза и пожаловалась на ужасную головную боль… Это хороший признак.

– Слава Богу! – в один голос воскликнули братья.

Филип повернулся к окну, выходящему в сад.

– Она у меня дождется, я доберусь до нее! Пусть только ослушается! Если она снова будет так ездить, я ей… – В угрозе его звучало неимоверное облегчение.

– Дело не в этом, Филип, лошадь не сбрасывала ее, – заявил доктор, заставив всех, включая Анну, повернуться к нему. – Мы пока не располагаем фактами, но, по-видимому, по пути в Belle Terre ее остановил какой-то человек и очень напугал. Она пыталась убежать от него, и вот… Ты можешь потом поговорить с Клодетт и услышать от нее конец истории.

– Значит, нам можно повидать ее? – спросил Анри.

– Только по одному и через какое-то время.

Филип вслед за доктором Линдстремом прошел к двери гостиной. Тот, прежде чем выйти, остановился.

– Только не волнуйте ее, Филип, – предупредил он. – Сейчас она нуждается в отдыхе. Больше, чем в чем-либо другом.

Взглянув на Анну и увидев ее страдальческие глаза, Филип понял, что в голове у нее мелькнуло то же подозрение, что и у него.

– Я не стану ее тревожить, доктор, – пообещал он. – Мне необходимо задать ей один-два вопроса. – Филип оглянулся на Анну. – Побудьте здесь, – сказал он ей, – и ни о чем не беспокойтесь. Пока мы еще не знаем наверняка, кто это. А если все-таки окажется, что он, я возьму на себя все проблемы.

Филип резко повернулся и направился к лестнице. Анри и доктор Линдстрем озадаченно переглянулись.

В верхней комнате царил полумрак. При слабом свете, проникавшем через щели в жалюзи, Филип различил свою мать. Она сидела на краю постели и держала в руке пиалу с бульоном. Когда глаза немного обвыклись, он увидел сестру.

Подпертая со спины горой подушек, она казалась совсем маленькой и хрупкой. Белая повязка, протянувшаяся вдоль лба, казалась огромной на изящной голове девушки. У Филипа перехватило дыхание, когда он двинулся к сестре.

– Как ты себя чувствуешь, ma petite?

Клодетт подняла глаза на своего огромного брата, выдвинула подбородок и плотно сомкнула зубы, так что губы вытянулись в упрямую тонкую линию.

– Я скакала не так уж быстро, Филип, и Мистик здесь ни при чем, – горячо заверила она.

Филип не удержался от улыбки – в его сестренке сидел неистребимый дух Бришаров.

– Я знаю, ma petite. Доктор Линдстрем мне уже сказал. Можешь рассказать мне, что произошло в лесу?

Жаждущая поведать ужасную историю, Клодетт чуть выпрямилась.

– Это был самый страшный человек в моей жизни, Филип. Такой огромный и грубый. И дурно пахнущий! Он вышел прямо из леса и встал посреди дороги. Если б я не остановилась, Мистик сбил бы его. Теперь я жалею, что этого не произошло!

Филип мгновенно представил свою сестру, атакующую бандита.

– Так, Клодетт. И что он сделал, этот мужчина?

– Он схватил Мистика за узду и не позволил мне ехать дальше. Потом сказал, что хочет задать мне несколько вопросов. Он держал листок с двумя портретами. На одном из них была изображена девушка, похожая на Анну, и этот мужчина хотел знать, не видела ли я ее когда-нибудь.

– И что ты ему сказала?

– Сказала, что никогда не видела. Только он не поверил мне. Он сказал, что по моим глазам видит, что я лгу. И начал рассказывать, что он видел модного джентльмена, сходившего с «Герцогини» с некой женщиной. Эта женщина, по его словам, вполне могла быть Анной. Я испугалась, что он может каким-то образом ей навредить.

В голосе Клодетт появилась дрожь, и слезы выступили у нее на глазах.

– Филип, он назвал Анну убийцей! И еще сказал, что только глупый или такой же преступник может помогать порочной женщине бежать! Но я знаю, Анна не могла никого убить.

В голосе Клодетт зазвучала тревога, и Моника погладила дочь по лбу.

– Тсс, Клодетт. Успокойся. Сейчас тебе нельзя волноваться. – После этого Моника повернула голову и вопросительно посмотрела на Филипа.

– Нет, ma petite, – сказал Филип сестре, – мужчина лгал. Конечно, Анна никого не убивала. – Он подождал, пока Клодетт снова устроится на своих подушках, и спросил: – И что мужчина делал потом?

– Он сказал, что собирается забрать ее с собой, обратно в Иллинойс, где она заплатит за свое преступление. И еще сказал, что всех нас арестуют. Да… и не велел никому рассказывать, о чем он говорил со мной. А если я ослушаюсь, сказал он, я даже не попаду в тюрьму вместе со всеми, потому что он убьет меня еще раньше.

Филип увидел страх в глазах матери. Копившаяся в нем ярость против Джейка Финна грозила прорваться наружу подобно пару из бурлящего котла.

– Тогда я действительно испугалась, Филип, – продолжила Клодетт. – Этот человек негодяй!

Филип употребил все силы, чтобы сохранить спокойствие, и ровным голосом спросил:

– И что было дальше?

– Я соскочила с седла и хотела убежать, но он не пускал меня. Схватил за руку и порвал блузку, когда выкручивал локоть. Вот посмотри. – Клодетт протянула Филипу запястье, и он задрожал от гнева, увидев синяки. – Он так близко придвинул лицо, что я чувствовала ужасный запах у него изо рта. И все грозил, чтобы я молчала. Обещал, что я поплачусь, если не послушаюсь.

– И что ты ему на это сказала?

В доли секунды страх в глазах Клодетт сменился задорными искорками.

– Я назвала его гадом ползучим, – гордо заявила она, – и сказала, чтоб он подавился дохлой крысой из болота! А потом ударила его… сам знаешь куда!

Филип услышал весьма странный звук, сорвавшийся с губ матери, и наклонился к ее лицу проверить, в порядке ли она. К своему удивлению, он увидел, что Моника улыбается, а в глазах у нее то же гордое свечение, что и у Клодетт. Тогда он понял: странный гортанный звук был подавленным смехом. Филип положил руку на плечо матери и облегченно вздохнул.

– Просто прекрасно, ma petite, – похвалил он сестру. – Ты правильно поступила. Я уверен, этот человек больше не захочет приставать к тебе. Но я знаю, что ты устала, поэтому оставим на время разговоры. Скажи мне только еще одну вещь. Как ты рассекла голову?